Михаил Ахманов - Защитник
– С одной мы уже столкнулись, – промолвила Алиса. – Прошлой ночью ожили имитации, три поддельных лльяно из хозяйства Нильса, забрались в жилой купол, что-то бормотали, перепугали наших гостей… Твоя работа, милый? Ты хотел подать нам какой-то знак?
Тревельян удивленно покачал головой.
– Нет, тхара. Нельзя активировать имитации одним лишь мысленным усилием, и к тому же я был в зоне, не пропускавшей ментальные сигналы.
– Нельзя активировать… – повторила Алиса. – Вот и Нильс об этом толковал. А они взяли и ожили.
– Без моей помощи. Мы так не умеем, но у нашего большого друга… – Ивар повернулся к иллюминатору, – возможности шире. Поэтому не стоит его задевать. Не нужно резать его шкурку, сверлить в ней дыры, жечь строительный материал и пытаться добыть образцы. Только ментальный контакт! Очень осторожный! Разумеется, если он пожелает, а я и досточтимая Тренгар поймем его речи.
В салоне повисло молчание. Лишь ветер выл и свистел за бортом флаера, и отголоски его бессмысленной ярости нарушали тишину.
Прошли две-три минуты, и Сигеру'кшу поскреб левую шишку.
Затем фыркнул:
– Тренгар! Как говорят у вас, провыто псом на ветер… Эта самка терукси затуманила твой разум, пророча беды и несчастья! Не слишком ли много осторожности? Это может замедлить нашу работу.
– Мы столкнулись с тем, чего не понимаем, – терпеливо ответил Тревельян. – Если подвести итог, информация будет очень скудной: в прошлом Древние доставили сюда некое устройство, цели которого нам неизвестны, так же, как неизвестно его состояние по прошествии многих лет. Мы даже не знаем, машина ли это или разумное существо. Укоренившись подо льдами, устройство разрослось и теперь является объектом планетарного масштаба. В данный момент оно дремлет, ожидая какого-то сигнала. Так стоит ли торопить события?
– Подумай, пха… – Археолог с недовольным видом почесал правую шишку. – Подумай, не мы, а кто-то другой добьется успеха, похитит нашу славу… Ожидание ведь может затянуться.
– Конечно. На годы, десятилетия, века… Друг мой, я разделяю твое нетерпение, но что нам делать? Ты побывал на многих мирах, твой опыт не меньше моего… Тебе известно что-то о подобном случае? Находил ли кто-нибудь устройство даскинов размером с континент, способное производить эффекторы из этой черной жижи? Даже общаться с нами, принимать и посылать ментальные сигналы?
На сей раз Сигеру лишь захлопнул пасть и махнул рукой, не желая больше спорить. В хапторах странным образом сочетались решительность и прагматизм, не позволявший торопиться в неясной ситуации. Они были упрямы и в то же время расчетливы, что делало их нелегким противником во время Пятилетней Войны[31]. Но Сигеру'кшу все же был ученым, и его доминантной чертой являлась тяга к знаниям. На этом пути не стоило спешить, даже если слава первооткрывателя достанется другому.
Алиса зашевелилась, подняла головку, ее пальцы коснулись щеки Тревельяна. Он ощутил теплое дыхание жены – будто бабочка парила над его лицом.
– Кажется, мы нуждаемся в совете, – молвила она. – Разве у нас нет Советника? Там, на корабле? Свяжись с ним, дорогой. Он не провидец, как болтушка Обна Шета, но его мнению можно доверять.
– Она тебе по-прежнему не нравится? – Ивар усмехнулся.
– Змея! – вынесла вердикт Алиса. – Ведьма, змея и бесстыдница! Как-нибудь я тебе расскажу, что она мне предлагала! Расскажу, но не сейчас.
И она опять спрятала лицо на груди Тревельяна.
* * *«Тварь… чудовище… монстр… – пробормотал Командор. Разумеется, не вслух – пребывая в виде кристалла в командном центре корабля, он общался с Тревельяном мысленно. – Что-то такое я слышал… Вспомнить бы, когда и где…»
«Может быть, в одном из миров, где приземлялся твой корабль? – спросил Тревельян. – На Тхаре или Рооне? Или на Ваале?»
«Нет. Точно не там».
«Кто-то говорил тебе об этом?»
«Говорил, иначе откуда у меня информация! Только вот какая?..»
«От дроми? От захваченных пленных?» – не унимался настырный потомок.
«Опять же нет. Я их в плен не брал, мой мальчик, я их жег и резал. Да и о чем с ними толковать? Жабы![32] Шипят и квакают!»
Тишина. Потом:
«Твои соратники могли тебе рассказать… Вспомни, дед!»
«Вот что, голубь сизый, не мешай! – рявкнул в ответ Командор. Я вспомню, вспомню! Только заткнись и не лезь с подсказками!»
Считалось, что перенос разума в кристалл освежает память, позволяя без труда представить все, что индивидуум пережил за дни и годы телесного существования. Так, вероятно, и было, когда человека готовили к перерождению врачи Пантеона Славы[33], в хрустальном дворце у вод Адриатики, под благостный шелест яворов и пиний. Дама преклонных лет могла вспомнить все подробности детства и юности, умирающий гений – свои научные свершения, полководец – битвы, парады и маневры, великий художник – каждый мазок написанных им картин.
Для этого имелись медикаменты и технические средства, однако главным был покой, покой и время для раздумий, когда отторгающий плоть человек вспоминает пережитое, укладывая в сознании свой бесценный багаж.
Но предок и призрачный Советник Тревельяна перебрался в кристалл совсем при других обстоятельствах, уже не человеком, а, в сущности, его останками. Тогда, пять с лишним столетий назад, он был не в лучшем виде – без обеих ступней, левая рука, плечо, бедро и поясница обуглены до кости, но медицинский имплант поддерживал жизнь; как говорили потом очевидцы, умирая, он командовал сражением еще семь или восемь минут.
«Паллада» шла на острие атаки, и во время перезарядки аннигиляторов, когда защитное поле ослаблено, дроми сумели его пробить – плазменный язык, слизнув орудийную башню и антенны дальней связи, добрался до рубки. Пилоты и навигаторы, чье место было у пультов, сгорели заживо, а мостик, где стоял Командор, растекся лужицей металла. Однако резервный пост уцелел, так что ему оказали помощь. Он скончался на руках своих офицеров – как тогда отметил в бортовом журнале старший врач «Паллады»: «от внутренних повреждений, несовместимых с жизнью». Медблок крейсера сильно пострадал, но, к счастью, сохранилось оборудование для сканирования мозга, новейший по тем временам и очень точный агрегат. Это устройство позволяло снять копию памяти, хотя, в общем-то, предназначалось для других задач, для исследования нейронных тканей перед сложными операциями. Тем не менее копию удалось снять и отправить на Землю с посыльным корветом. Тело Командора, по традиции, было захоронено в пространстве и сгорело в фотосфере Бетельгейзе. Копию памяти в те годы фиксировали в молекулярном коллоиде, объем которого был весьма велик, но с течением лет технология совершенствовалась, и на смену коллоиду пришли кристаллы. В таком кристалле Командор пребывал до сей поры.
