KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Научная Фантастика » Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Робинсон Ким Стэнли, "Черный воздух. Лучшие рассказы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Выведя гостью из кабинета и сбыв с рук (каким образом? кому передал?), Джереми вернулся на седьмой этаж и заглянул ко мне снова.

– Итак, что с ней, черт побери, произошло? – не скрывая злости, спросил я. – С чего это все?

– Сами толком не знаем, – неторопливо проговорил Джереми. – Ну, а насчет «с чего»… она – одна из ученых, из персонала базы «Циолковский-пять», в горах на обратной стороне Луны. Специалист по астрономии и космологии. Так вот… только прошу об этом нигде не распространяться… в один прекрасный день «пятерка» прекратила выходить на связь, а прибывшие поглядеть, что стряслось, нашли на станции только ее, одну, в состоянии вроде кататонического ступора. Ни остальных ученых, ни персонала станции – больше на базе не оказалось никого. Восемнадцать человек исчезли бесследно. В буквальном смысле бесследно: что там могло произойти, остается только гадать.

– Хм-м-м… И даже предположений никаких?

– Нет. Там, на месте, до сих пор ни в чем не уверены. По всему судя, в районе базы никого не было и быть не могло, и так далее. Русские, державшие там десять человек, выдвинули версию, будто это был первый контакт – ну, понимаешь, будто пропавших забрали пришельцы, а Мэри, каким-то неведомым образом дезорганизовав ее мыслительные процессы, оставили в качестве вестницы… только из этого ничего не вышло. Все сканы ее головного мозга показывают полную дичь. То есть версия – так себе…

– Это уж точно.

– Но только она одна и объясняет все, ими там обнаруженное… о коем мне, кстати заметить, всей информации не сообщили. Мы просто всеми возможными способами пытаемся получить от Мэри внятные показания, но задача, как видишь, не из простых. Похоже, ей удобнее всего изъясняться вот этими чертежами.

– В следующий раз с них и начнем.

– О'кей. Других мыслей у тебя нет?

– Нет, – не моргнув глазом, соврал я. – Когда ты сможешь снова ее привезти?

По-вашему, я, будучи слеп, не замечу, что меня дурят?

Я зло ударил кулаком о ладонь.

О нет, ребята, тут вы жестоко ошиблись. Вам ведь и невдомек, как много могут сказать интонации. А между тем неявная выразительность голоса раскрывает столько, что… на самом деле речь человека попросту не позволяет рассказать обо всем этом в полной мере; тут требуется что-то вроде эмоциональной математики. В средней школе для незрячих и слабовидящих, где я недолгое время изучал некоторые предметы, нередко случалось так, что новый учитель немедля навлекал на себя всеобщую неприязнь. Причиной тому была фальшь в голосе, оттенки снисходительности, или жалости, или самолюбования, которые сам учитель (а также его начальство) считали надежно сокрытыми, а может, и вовсе не замечали. А вот для учеников все было вполне очевидно, так как интонации голоса (если то, что я слышал, правда) намного, намного информативнее выражений лица и уж точно куда хуже поддаются сознательному контролю. Именно поэтому я, как правило, остаюсь весьма не доволен игрою актеров: их интонации так стилизованы, так далеки от реальной жизни… и сейчас передо мной, несомненно, тоже разыгрывали представление.

В «Visions de l’Amen» [40] Оливье Мессиана есть такой момент: одно из фортепиано исполняет череду мажорных трезвучий, весьма традиционный обертоновый ряд, второе же перекрывает аккорды первого этаким бряканьем, парами высоких нот, разрушая всю их гармонию, словно крича: «Что-то нечисто! Что-то не так!»

Вот и я, покачиваясь в кресле у стола, испытывал точно такое же ощущение. Нет, как хотите, а что-то тут было нечисто.

Собравшись с мыслями, я позвонил факультетской секретарше: с ее места был виден коридор, ведущий к лифтам.

– Дельфина, Джереми только что ушел?

– Да, Карлос. Хочешь, попробую его догнать?

– Не стоит, мне нужна только книга, оставленная им в кабинете. Одолжи мне мастер-ключ, и я сам ее отыщу.

– О'кей.

Заполучив ключ, я вошел в кабинет Джереми и затворил за собою дверь. Один из крохотных радиомикрофонов, раздобытых для меня Джеймсом Голдом, прекрасно встал под штепсель в телефонной розетке, другой я разместил под столешницей, на задней стенке выдвижного ящика, и был таков. (Понимаете, отвага, наглость и предприимчивость требуются от меня каждый день, иначе просто не выживешь, но они-то об этом не знали.)

Вернувшись к себе, я запер дверь на замок и взялся за поиски. Кабинет у меня изрядный: два дивана, полдюжины высоких книжных стеллажей, письменный стол, архивный шкаф, кофейный столик… Когда на седьмом этаже Библиотеки Гельманов затеяли перепланировку, чтобы освободить побольше места, ко мне явились Дельфина с Джорджем Хэмптоном (в том году нашей кафедрой заведовал он). Оба ощутимо нервничали.

– Карлос, ты ведь не будешь возражать против кабинета без окон?

Я рассмеялся. Все обладатели профессорского звания занимали кабинеты, расположенные по внешнему периметру здания, с окнами.

– Видишь ли, – заговорил Джордж, – поскольку ни одно из окон в здании не открывается, в свежем воздухе ты не теряешь ничуть. А если ты согласишься занять кабинет во внутренней части здания, нам хватит места для хорошей факультетской комнаты отдыха.

– Прекрасно, – ответил я, ни словом не заикнувшись о том, что могу видеть солнечный свет и отличать его от темноты.

Здорово разозленный тем, что они об этом не вспомнили и даже не догадались спросить, я окрестил свой кабинет «Казематом». Места там уйма… только вот окон – ни одного. В коридорах окон нет тоже, так что я вправду остался совсем без солнца, но жаловаться даже не думал.

Вскоре поиски пришлось продолжить на четвереньках. Казалось, затея моя безнадежна, однако со временем я отыскал под сиденьем дивана первый радиомикрофон. Второй обнаружился в телефоне. «Жучки»…

Оставив все на местах, я двинулся домой. Домом мне служила небольшая квартирка на верхнем этаже жилого дома невдалеке от перекрестка 21-й и N. Следовало полагать, здесь без «жучков» тоже не обошлось. Поразмыслив, я включил на всю громкость, какую только мог выдержать, «Telemusik» [41] Штокхаузена (надеюсь, сия электронная музыка столетней давности обеспечила непрошеным слушателям состояние суицидальной диссоциативной фуги или хотя бы по крайней мере порядочную мигрень), а сам соорудил себе сэндвич и с жадностью, зло впился в него зубами.

За едой я воображал себя капитаном военного парусника (вроде Горацио Хорнблоуэра), благодаря необычайно острому чутью на ветер, лучшим капитаном на флоте. Властям потребовалось эвакуировать целый город, и все, кого я знаю, – со мной, на борту, их судьбы в моих руках. Но корабль наш оказался прижат к подветренному берегу двумя огромными линейными кораблями, и в последовавшем обмене бортовыми залпами (грохот орудий, резкие запахи крови пополам с пороховой гарью, пронзительные, словно чаячьи крики, вопли раненых) все знакомые пали – разрубленные пополам, пронзенные огромными щепками, обезглавленные пушечным ядром, всего не перечесть. И вот, когда все они замертво распростерлись вокруг, на разбитой ядрами, усеянной морским песком палубе, я почувствовал последний залп: все ядра летели в меня, словно я – точка 0, вершина конуса… а далее, разумеется, мгновенное уничтожение. Смерть.

Очнулся я от этих фантазий с легким отвращением к себе самому. Но, поскольку подобные грезы активно обороняют эго незрячего пациента, расправляясь с теми, кто угрожает его самооценке, Катсфорт считает фантазии данного типа явлением вполне здоровым. (По крайней мере, в четырнадцать лет.) Ну и ладно. Ваше здоровьице. В жопу вас всех.

Геометрия есть язык, лексика и синтаксис коего предельно недвусмысленны и точны – пожалуй, большего в этом смысле человеческому разуму не достичь. Во многих случаях добиться полной ясности помогает строгость в определениях терминов и операций. К примеру, можно сказать:

• Обозначим (круглыми скобками) следствия.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*