Артем Желтов - «Если», 2015 № 03
Джин оттолкнула чашку, расплескав чай по столу. Вздохнув, я встал и потянулся за губкой.
— Знаешь, для того, чтобы разрушить отношения, нужны двое. Нельзя всю вину свалить на одного. Ты не хочешь попробовать…
Я развернулся с губкой в руке. Глаза Джин пылали от ярости, и топорик летел прямо мне в лицо.
— …семейную терапию.
Я закрыл глаза. Агрессия мне не нравится. Особенно когда она направлена на меня.
* * *Заморгав, я очнулся в сборочной кабине на точке воспроизводства. Абсолютно трезвый. Мой интерфейс — ряд иконок на периферии зрения, обычно находящихся в скрытом режиме, — сообщил, что я только что удалил две минуты из кратковременной памяти. Меня еще ни разу не убивали, по крайней мере после Разрыва. Я никогда не играл в военные игры. Не увлекался театром с эффектом присутствия. На мне была одноразовая оранжевая блуза, смахивающая на тюремную робу.
Я набрал в наномате новый комплект одежды, переоделся в туалете и направился домой. Я неторопливо шагал в летней ночи из одного пятна фонарного света в другое и совершенно не спешил вернуться к семейной драме. Мимо пронесся спортивный автомобиль, оглашая округу незнакомой мне танцевальной музычкой. Вся эта попса звучала для меня примерно одинаково, больше века попсы. Мне всегда нравилось ходить пешком — я даже водительские права получил только в тридцать лет. Встречаться с девушками из-за этого было трудновато, пока я не переехал в город.
Я пробрался через усыпавшие лужайку тела. Утром разберусь с ними.
— Ваша сестра спит в гостевой комнате, — сообщил мне Дом, — Я мог бы вызвать полицию. Можете использовать запись камеры наблюдения, чтобы получить охранный ордер.
— Спасибо, но я обойдусь.
— Я мог бы запереть ее в комнате, — продолжил Дом.
— Нет, — ответил я.
Я помылся и сделал себе сэндвич с болонской колбасой, майонезом и желтой горчицей, а то в кишках после наносборки бурлило.
— Вас хочет видеть женщина, — шепнул мне на ухо Дом.
— Кто?
— Она отказалась назвать свое имя. Ее лица нет в файле. Она целиком из органики и не вооружена.
Женщина у дверей выглядела знакомо. Короткие каштановые волосы, высокая, худощавая. Но окончательно его выдала куртка-пилот. То есть ее.
— Она здесь?
При звуках женского голоса Питера мне вспомнилась средняя школа. Голос был чистый, звонкий. Обеспокоенный.
Я заморгал. Трансформация Питера выглядела стандартно для М/Ж: плечи уже, кисти рук меньше, убрано адамово яблоко. Клонированное тело, созданное на основе Х-хромосомы Питера, без всяких косметических уловок. Нос был слишком длинным. Никакой косметики. Сросшиеся брови.
Но все-таки она была симпатичной. Питер всегда был самым привлекательным в нашей компании. Он первым начал встречаться с девушками в старших классах. А в колледже просто жонглировал подружками.
— Она спит, — сказал я.
Женщина окинула взглядом свои разбросанные по двору тела.
— Поможешь мне с этим, ладно?
Она что-то буркнула и схватила труп за руки. Я взялся за ноги.
Мы перетащили тела по очереди к разборочной кабине (замаскированной, в соответствии с правилами демаркации исторических зон, под ящик для компоста) и свалили в приемник. Я дважды поскользнулся на крови и изгваздал пижаму.
— Боюсь, идея со сменой команд не пройдет, — заметил я.
— Нет?
— Она грохнула меня, после того как я это предложил.
— Но тогда она может стать мужчиной, — сказал Питер.
Судя по его тону, он тоже не верил, что это сработает.
— Ты был мужчиной, Питер. А теперь ты бывший.
Она заплакала. Не женскими слезами, а так, как заплакал бы Питер. Он вообще был слезлив. Пересмотрел в свое время любовных фильмов. Джин обожала его за это.
Я неловко похлопал женщину по спине.
— Поговорим об этом утром. Если она снова тебя не прикончит. Тогда я затребую охранный ордер и ты застрянешь на точке воспроизводства. Это должно прекратиться.
Я уложил Питера на раскладном диване у себя в кабинете — заброшенной комнате, набитой книгами, к которым я не прикасался годами.
Затем велел Дому держать Джин в гостевой комнате, пока я не поговорю с ней, и заснул, прежде чем голова коснулась подушки.
* * *Это был один из тех снов, что посещают всех нас. Снов, о которых мы не говорим.
Я очутился на вершине холма, заросшего редким лесом. На мне была пижама, а вокруг царили странные предрассветные сумерки. В высокой траве неподалеку стояла девочка, немного похожая на Джин, но больше на женскую версию Питера. Коротко и неровно обрезанные каштановые волосы и огромные, темные, нечеловечески серьезные глаза. На ней была короткая белая юбочка и розовые леггинсы с узором из анимированных разноцветных пони.
Я понял, что мы в Торндонском парке, откуда открывался вид на университет, где все мы учились, и на город за ним. Девочка и я стояли рядом с разрисованной граффити водонапорной башней, торчавшей над университетским кампусом. Растущий купол нанопокалипсиса отражал свет восходящего солнца, превращая его в тошнотворные радужные разводы. Купол надвигался на нас с востока, пожирая горизонт. Небо смахивало на кислотный приход. Паршивый.
Девочка улыбнулась мне.
— Для вас все еще не кончено, — сказала она.
Во сне я точно понимал, что девочка имеет в виду. Но потом, просыпаясь, не знал, обо мне ли она говорила, или о человечестве в целом, или о том и другом, или вообще о чем-то третьем.
— Мы с вами еще не разобрались.
Я вздрогнул. Теперь передо мной стояли две девочки — идентичные близнецы, взявшиеся за руки. Пони перескакивали с ноги на ногу, с одной девочки на другую.
— А вы еще не разобрались с нами.
Нанопокалипсис захлестнул город. Здания растворялись, превращаясь в кубические решетчатые скелеты. Волна поднялась по холму и добралась до кампуса. Она уничтожала, сжимала, каталогизировала, архивировала.
— Это прошлое или будущее? — спросил я.
Девочка слева рассмеялась.
— Глупо. Есть только сейчас.
Ее сестра-близнец произнесла:
— Они всегда задают неправильные вопросы.
Первая девочка одной рукой схватила меня за пояс, а другой поманила пальцем. Я присел на корточки, и она шепнула мне в ухо:
— Но мы все равно вас любим.
* * *На следующее утро мы сидели за кухонным столом, угощаясь кофе и булочками с корицей. Кофе я сварил в автоматической кофеварке с фильтром и алюминиевым корпусом, самой настоящей, антикварной машинке «Мистер Кофе». И запер все ножи в баре, прежде чем выпустить Джин из комнаты.
Питер извинился.
