Журнал «Если» - Если, 2011 № 05
— А почему погиб второй ваш солдат? Штейн, кажется?.. Он казался таким спокойным, таким уравновешенным…
— Да… — Джонсон вздохнул. — Признаться, он не был моим близким другом, но обладал одним замечательным качеством. Это верность. Ему пришлось сражаться бок о бок со Скорсом, и он ни за что бы его не бросил, не отступил. Штейну это и в голову бы не пришло.
Ариана с горечью кивнула:
— А я отпустила Джуни.
— Не вините себя. Джуни просто дурак.
Она подняла голову, и Джонсон заметил, что на ее щеках блестят дорожки слез.
— Мы говорили ему, объясняли, почему не следует выходить, но он не стал нас слушать. В обычной жизни глупец рано или поздно попадет в беду. В бою глупец погибнет, и хорошо если только он один. Извините, коли сказал что-то не то… — спохватился Джонсон. — На самом деле Джуни показался мне вполне приличным молодым человеком, и он не трус. Я уверен, он вовсе не хотел бросить нас и сбежать. Напротив, Джуни делал то, что считал нужным и важным, но… Просто ему казалось, будто он знает больше, чем мы, а люди, которые уверены, что им известны ответы на любые вопросы, способны погубить и себя, и окружающих.
Ариана не ответила. Она тихо плакала, время от времени поглядывая на дверь, ведущую в глубь дома, и Джонсон добавил, стараясь говорить как можно мягче:
— Я вот о чем хотел сказать… Когда нас всех прикончат, просто встаньте в дверях — просите, умоляйте, ползайте на коленях… Не пытайтесь сражаться, просто просите. Не за себя — за детей… Чудеса хоть редко, но случаются: быть может, ископы и сохранят им жизнь. Попробуйте объяснить, что дети не виноваты в поступках взрослых.
Ариана кивнула.
— Когда они станут штурмовать дверь, вы будете уже мертвы?
— Да. Раньше они до нее не доберутся.
Она тронула его за рукав.
— Спасибо, Гораций.
— Я не герой, Ариана… Кстати, раз уж речь зашла об иррациональных поступках, которые совершают люди… Я никогда не понимал, что заставляет вас, гражданских ученых, забираться в подобные места.
Его слова снова заставили Ариану чуть заметно улыбнуться.
— Мы прилетели сюда, чтобы узнать больше об ископах — и о нас самих. Таковы уж мы, люди… Кстати, немногие гражданские способны понять, почему вы здесь, почему жертвуете жизнью, охраняя вот эту дверь и осознавая всю бесполезность своих усилий. Вы не понимаете нас, мы не понимаем вас, а все вместе мы не понимаем ископов…
— Надеюсь, они хотя бы сами себя понимают, — сухо сказал Джонсон. — У них должна быть очень веская причина поступать так. Не то чтобы я согласился умереть ради их резонов, и все же… Сержант, тревога! — воскликнул он, заметив какое-то движение на вершине одного из холмов.
В считаные секунды Сингх, а за ним и оставшиеся в живых солдаты проснулись и заняли боевые позиции.
— Ну, что там такое?
— Вижу небольшую группу ископов, — доложил Джонсон, прищуриваясь, чтобы лучше различить подобности. — До десяти воинов. Они спускаются по склону справа и, кажется, что-то несут.
— Только десяток? — Сингх поднял к глазам бинокль. Ископы двигались к станции медленным, почти церемониальным шагом, и у него имелась возможность как следует их рассмотреть.
— У них Арчер!
— Она до сих пор жива?! — воскликнул Насер.
— Возможно. — Губы сержанта беззвучно шевельнулись, потом он сплюнул: — Черт, не могу разобрать, батареи опять разрядились. Кажется, она идет… Нет, просто ископы тащат ее в вертикальном положении. — Опустив бинокль, он, пригибаясь, переместился к тому окну, за которым засел Джонсон. — Если она еще жива, ископы, возможно, будут пытать ее у нас на глазах. Если это случится, приготовься удержать остальных, — тихо сказал он.
— Жаль, что мы не можем атаковать их прямо сейчас и покончить со всем этим, — также шепотом отозвался Джонсон, чувствуя, как в душе поднимается горькая волна гнева и безнадежного отчаяния. — Если бы не дети…
— Да, если бы не дети… — Сингх вздохнул. — Но мы будем защищать станцию до конца. Это приказ, капрал.
Потом сержант вернулся на прежнюю позицию. Ископы тем временем подошли ближе, и Джонсон рассмотрел, что Арчер бессильно обвисла на руках нескольких воинов, которые поддерживали ее под локти. Как ни мала она ростом, ископы были еще ниже, и ноги Арчер волочились по кочкам и траве.
Ариана снова оказалась рядом — Джонсон услышал ее хриплое дыхание, но не обернулся.
— Что случилось? — спросила она.
— Я надеялся, что вы мне объясните, — ответил капрал. Теперь люди уже могли рассмотреть, что одежда Арчер изорвана и покрыта пятнами крови. Голова пленницы моталась из стороны в сторону, и рассмотреть ее лицо было невозможно, но Джонсону показалось — он различает глубокие раны у нее на шее и щеках.
— Никогда не видела ничего подобного, — проговорила Ариана. — Но это явно не нападение и не отвлекающий маневр. Скорее, какая-то процессия. Вон тот старый ископ впереди — он занимает очень высокое положение, если судить по татуировкам и украшениям.
Отряд ископов остановился у ворот ограды, потом воины сделали еще несколько медленных шагов вперед. При этом голова Арчер слегка приподнялась, но тотчас снова упала на грудь.
— Она жива! — крикнула Адоба и попыталась вскочить на ноги.
— Всем оставаться на местах! — рявкнул сержант. Его голос прозвучал так властно и мрачно, словно говорил не человек, а разгневанный бог. То ли выругался, то ли всхлипнул Гольдера, а Адоба снова опустилась за дверью на одно колено, отчетливо скрипнув зубами.
Старый ископ жестом приказал своим спутникам остановиться, а потом широко развел руки в стороны и начал читать что-то, похожее на заклинание.
— Что он говорит? — с тревогой спросил Насер. Ариана прислушивалась с сосредоточенным видом.
— Что-то насчет… Он упоминает бога, которого я называю Гораций.
— Может быть, они решили, что Арчер — это Гораций?
— Не совсем так. Вождь говорит о духе Горация, о его примере… Я понимаю не все слова. — Теперь ее лицо выглядело растерянным. — Он говорит: ископы подтвердили свою… чистоту? Но то же самое сделала и… Арчер? Кажется, он имеет в виду либо ее, либо всех людей. К сожалению, старый вождь использует особый церемониальный язык, понимать который еще труднее, чем обыденную речь. — Ариана покачала головой. — Да, сейчас я почти уверена: что старик имеет в виду вас — тех, кто пришел вместе с… демонами? Нет, с ворами. Быть может, с теми и другими. В Эмити?.. Нет, сейчас речь о нас… и о чем-то, что принадлежит богам. Фальшивые руки? Нет, приношения, фальшивые приношения. Гниение… Кажется, речь идет не столько о физическом распаде, сколько о гибели души. Ага, вот он упомянул демона, которого я назвала Прометеем. Отказ. Испытание. Честь. Сила. Истинные… защитники? Защитили ископов. Защитили богов.
