Мария Симонова - Вирус хаоса
Плоская совершила головокружительно изящный разворот и склонилась над столом, явно приятно удивленная впечатлением, произведенным ее явлением на симпатичного пассажира. Ее же к нему симпатия была очевидна для Мэри даже в двухмерном варианте женщины.
Без проблем держа стопку посуды лепесткового вида ручками, при взгляде сбоку и не сразу-то заметными, официантка заструилась к выходу, как газовый шарф, гонимый ветром, если б только газовый шарф мог переносить столовые приборы.
— Ах! — вдруг воскликнула она.
Мэри так и не поняла, обо что споткнулись сверхгибкие ноги, увидела только, как по купе разлетаются тарелки, вилки и части куриного скелета, а то, что их уронило, планирует прямиком на колени к Гению.
Он отшатнулся к спинке, с ужасом глядя на что-то вроде расписной скатерки, укрывшей его ноги.
— Простите, мне так неловко… — пролепетало плоское создание, переходя в псевдосидячее положение. — Сейчас я уберу…
— Все нормально. Ничего страшного, — произнес Гений и осторожно провел рукой по ее, хм… наверное, по бедру, глянуть со стороны — так просто погладил собственную ногу.
«Ну ничего себе, дожили! — гневно подумала Мэри. — Какая-то фанера клеит чужого мужика на глазах у законной, можно сказать, почти жены!»
— Ай! — Гений отдернул руку: закапала кровь.
Об нее обрезался!
— Так, девушка! — начала Мэри, подбирая тарелки и суя их куда-то в центр этого плаката. — А ну-ка быстро выносите отсюда свои окорока, пока я не скатала их в рулон и не выбросила в окошко. Живо!
Официантка вся пошла волнами, как знамя на флагштоке, и в таком состоянии, гордо развеваясь, выплыла за дверь, провожаемая завороженным взглядом Гения. Потом он перевел глаза на Мэри и медленно проговорил:
— Я не понял, это что было — сцена ревности?
— А это что было — флирт с ватманом?
— Значит, ты ко мне так неравнодушна, что ревнуешь к ватману?
Мэри закатила глаза. Когда она их опустила, Гений стоял напротив, очень близко.
— Ну вот, ты видел, что творится? — произнесла она уже менее решительно.
— Но ты, кажется, говорила о пирамиде?
— Ага, понятно. Ты предпочел бы потискать пирамиду? — спросила Мэри, разряжая обстановку, вдруг ставшую опасной. — Разочарую тебя — это был пирамид.
— Я предпочел бы… — он протянул руку, но она развернулась, ускользнув от прикосновения.
Почему чужие Смеляковы, равнодушные к своим Ветер, так неудержимо тянулись к ней? «По какому-то большому счету мы суть одно», — сказал Гений о двойниках. Может, все потому, что в этой обшей «сути» она им уже принадлежала? Тем не менее вопрос об измене — считается или нет — оставался открытым.
Гений проследил за ней глазами, глубоко вдохнул, сел и заговорил о деле:
— Итак, посмотрим, что мы имеем: в этом поезде что-то происходит с людьми в нарушение всех законов, чего сами они не замечают. За окнами не видно ни зги, сплошная серость. Тем не менее поезд идет, и все в нем функционирует обычным порядком. Это пока все. Так вот, в свете наших исключительных обстоятельств предположения следующие: это может быть, а — следствием нашего удаления от Москвы, где гнездится аномалия: она с нами взаимодействует и не отпускает, искажая действительность; бэ — кознями ученых, затеявших этот эксперимент; и цэ — следствием нашего перехода в новый мир, где люди, допустим, не в ладах с измерениями, отсюда и проистекает разнообразие их форм. Выбирай, что нравится. Или придумай свое. Я считаю, что нам в любом случае имеет смысл ехать дальше.
— Попробуем разобраться?.. — Мэри указала ему глазами на терминал. Там на экране, видимо, уже некоторое время висела надпись:
ПРОСЬБА ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ И НЕ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ.
— Чему не препятствовать? — не понял Гений и протянул руку к клавиатуре. Не успел он ее коснуться, как надпись сменилась сама собой на:
НЕ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ УДАЛЕНИЮ.
— Интересно, — сказал он, переглянувшись с Мэри. — Кого удаляем?
— Не иначе как нас из Москвы, — усмехнулась она. Гений вновь потянулся к клавишам, но экран ответил:
УДАЛЯЕТСЯ ВИРУС.
— Компьютерный, что ли? — поинтересовался он.
— А может, это карантин? — осенило Мэри. — Может, это болезнь такая была, ну, у персонала?
— Ерунду не пори. Что за вирус… — он почти коснулся клавиатуры, когда экран ответил:
ЗДЕСЬ — ВИРУС ХАОСА.
— Какой-то псих добрался до диспетчерской, — предположила Мэри. — Или сам диспетчер спятил Запирамидился, ну и…
Гений не слушал, он тер пальцами переносицу, бормоча:
— Хаоса, хаоса… Ты имеешь представление, что такое хаос? Я в общем-то тоже нет, и, по правде говоря, вряд ли кто реально имеет, ведь это нарушение всех привычных законов, связей, в частности между пространством и временем… Пространством и временем… — медленно повторил он и поднял взгляд на Мэри. — Не улавливаешь ничего знакомого? Кое-что из области твоей телепортации, — подсказал он.
— Моей? — опешила она. — Телепортации? Да, ну как же, я ведь никуда в последнее время не езжу, только телепортируюсь! У меня с этой телепортацией такое взаимопонимание! Прям как у тебя с завязыванием галстука! — эмоционально выдала Мэри, а потом подумала: «Ой!..»
Но он только хмыкнул, поправив ворот черной рубашки.
— Я об этом и говорю. О полной неувязке. Возьмем то, что с нами произошло в автобусе, — мы ехали в нем двадцать минут, и одновременно нас там не было, время шло, но оно стояло. Вот что я тебе скажу — никакая это не телепортация.
— А что же?..
— Поглядим: нарушена связь причина — следствие, логика спотыкается, пара-тройка глобальных законов летят к чертям. Ты еще попадаешь в новый мир вследствие равноценного обмена, а я уже спокойно сосуществую с двойником — это только со стороны кажется допустимым, на самом деле это так же невозможно, как поместить объект в точку пространства, уже занятую другим аналогичным объектом. Ты спрашивала — я тебе отвечаю: это и есть Хаос . Верней — какие-то его проявления, и не приходится сомневаться, что они связаны с тобой. То есть теперь уже с нами. Так что поздравляю тебя, вот это, — он постучал по экрану, где продолжала висеть та же надпись, — про нас.
Мэри некоторое время моргала, читая и перечитывая, потом сказала:
— Нас собираются уничтожить?..
— Было сказано — удалить, — поправил Гений.
— …удалить, как вирус?..
— Судя по всему, именно так.
— Как «так»? — Ее раздражало его академическое хладнокровие. — Кто нас удалит? Откуда? Куда?
— Я тоже задаюсь этими вопросами, — ответил он с прежней невозмутимостью. — Пока что у меня возникло подозрение, что удаление уже идет полным ходом. По рельсам. А? — спросил он, поглядев куда-то вверх. Когда он опустил глаза к экрану, там возникла новая фраза:
