Альфред Ван Вогт - Вечный бой
— К несчастью, я вас понимаю, — произнес он. — Ваши слова и манера поведения означают, что вы не собираетесь отказаться от захвата галактики.
В ответ зувгайт подошел еще ближе и теперь, стоя рядом в темноте, смотрел на сидящего на стуле человека. Потом он сказал:
— Мы, кажется, неправильно понимаем друг друга. У нас нет планов захвата. Откуда у вас такая мысль?
Модьун откинулся на спинку стула, с опозданием отметив, что те же слова он слышал от нунули, хозяина корабля. Теперь он мог представить себе последствия того, что делали люди-слуги, суетливо захватывая планеты от имени зувгайтов. На Земле люди были полностью истреблены. Ганию безжалостно атаковали.
Констатировав неумолимые факты, Модьун сделал вывод:
— У меня создалось впечатление, что вы применяли свои методы в различных вариантах к десяткам тысяч других планет.
— То, что мы делаем, — не захват, — сказал зувгайт. — Мы просто и решительно уничтожаем случайные эволюционные проявления неправильных форм жизни. Как только на планете устанавливается правильное направление эволюции, мы допускаем на некоторое время ее развитие, под своим руководством, разумеется, но в конечном счете без дополнительного вмешательства. Считать это захватом никоим образом нельзя.
Изумленный Модьун открыл рот. И снова закрыл. В потоке слов, которые он услышал, содержалось объяснение всему происходящему.
«Господи, — подумал он, — ведь они всюду нападают на самых приспособленных, переживших на своей планете эволюционный отбор».
Удивительная идея.
Даже когда человек изменял животных, такая идея не обсуждалась. И позже, когда человеческие существа, подстрекаемые нунули, изменяли самих себя, они хотели только подчеркнуть черты, уже проявившиеся в мутном потоке естественного отбора.
— По каким и чьим нормам проведен отбор подходящих расовых черт? — спросил Модьун.
— На каждой планете, — ответил зувгайт, — мы выводим форму с самым большим естественным сроком жизни. Вы можете придумать лучшую норму отбора, чем долговечность?
Голос умолк. Модьун вежливо ждал, когда существо выскажется подробнее. Когда прошло несколько секунд, он понял по спокойному дыханию собеседника, что дополнительного разъяснения не будет.
— Послушайте… — начал он неопределенно. Он замолчал, посидел еще несколько секунд, а потом спросил: — Вы долгоживущая раса, правда?
— Долгоживущая — это неправильное определение. Мы бессмертны. — Голос звучал гордо. — Это одно из двух наших самых важных качеств.
Модьун предположил, что вторым важным качеством была способность зувгайта управлять разумом других существ. Но он решил не отвлекаться на это.
И продолжал:
— Короче говоря, вы выбрали в качестве критерия свойство, которое ваша раса, очевидно, приобрела путем естественного отбора, без насильственных изменений. Я сказал «очевидно», потому что хочу снова вернуться к этому вопросу.
Член комитета оставался спокойным.
— Мы совершенно объективны. Мы изучали всевозможные положительные черты сотен рас…
— И наконец решили, что ваши собственные — самые лучшие, — взорвался Модьун, — не спрашивая, как это случилось.
— Я повторяю: вы можете придумать лучшее свойство, чем долгая жизнь? — в тоне говорившего промелькнул намек на раздражение.
— Да, по человеческой системе оценок, — сказал Модьун. — Вот философия человека: жить и давать жить другим. — Потом он внезапно поменял тему. — Видите ли, я думаю о чертах человека, а вы о чертах зувгайта. Мы оба очень субъективны, не правда ли?
Последовал холодный ответ:
— Ваши слова говорят мне, что, поскольку вы находитесь здесь полностью под нашим контролем, дальнейшая беседа является пустой тратой времени.
Итак, с этим покончено.
Модьун тихо сидел на стуле, пытаясь разобраться в происходящем. Насколько он мог определить, ничто не изменилось. Даже в эти минуты, ставшие итогом всех его усилий, его нервная система не была дезорганизована волнением. Значит, что бы они ни делали, он этого не чувствовал. И единое психическое поле, и космос молчали… Все ближайшее пространство существовало в пределах атомной и молекулярной логики, не потревоженное вмешательством умов, и это наводило на мысль, что проблема внутри Модьуна, а не снаружи.
Когда Модьун с тревогой обдумывал такую возможность, ему пришло в голову, что наконец настало время осуществить свои намерения. Правда, он не знал, с чего начать.
«Я пришел, чтобы побеседовать. Я это сделал. И беседа ни к чему не привела…»
Не зная точно, что предпринять, Модьун пустил пробный шар:
— Биология — это предмет, который мы в результате усовершенствований нунули начали понимать лучше, чем кто-либо еще.
Из темноты послышался звук. Его издавало огромное существо, стоящее перед Модьуном. Никаких слов, только звук. Иронический смех?
Зувгайт заговорил спокойным тоном:
— В принципе, сейчас нам не нужно ничего с вами делать. Контроль установлен очень давно. Вы должны знать, что никто не в силах изменить свой образ жизни. Индивидуум может даже понять природу битвы, которую вынужден вести (это своеобразный этап развития, до которого вы, кажется, дошли) но вас навсегда связывает тот факт, что вашу кожу можно пробить, сердце может остановиться, а группа клеток вашего мозга обладает специальными свойствами — только и всего. Например, несмотря на вашу систему восприятия, продолжительность жизни, которой вы достигли, составляет менее чем две тысячи земных лет. Даже этим вы обязаны нунули, усовершенствовавшим ваше сознание.
— Правда, — признал человек. — Однако я собираюсь исследовать это для вас и…
Зувгайт прервал его:
— Чтобы показать вам, как уверенно мы себя чувствуем, мы предлагаем вам использовать вашу систему восприятия против нас. Вы увидите, что не сможете этого сделать.
— Вы просите невозможного, — запротестовал Модьун. — Слово «против» для моего мозга не имеет смысла. Я не против вас.
— Точно, так запрограммировала вас раса наших слуг, — с удовлетворением отметил зувгайт.
— Для меня было бы безмерно трудно умышленно напасть на кого бы то ни было, — сказал человек.
— Вот именно, — радостно объявил член комитета. — Таков ваш характер. Как я сказал, вы не настолько решительны, чтобы бороться с внешними обстоятельствами; в сущности, вы не способны на большее, нежели идти по предложенному пути.
— Гмммм, — сказал Модьун. — Я вижу, мы не полностью понимаем друг друга.
Затем он повторил то, что однажды сказал Руузб к большому неудовольствию Дуулдна:
