Елена Федина - Дороги Малого Льва
Небо было небесно-голубое, горы — дымчато-голубые, дальний лес — голубовато-синий. Трава расстилалась под ногами нежной зеленью. Ольгерд не успел насладиться пейзажем, как рядом с ним образовались три огромные черные кошки с оскаленными клыками.
— Белый! — внял он вполне четкую и недружелюбную мысль самого крупного тигра, — что тебе здесь нужно?!
«Охрана», — понял он с тоской, — «придется драться».
— Конечно, придется, — тут же ответил на его мысль другой тигр, весь поджарый как гепард и порядком потрепанный в поединках.
— Я вас не боюсь, — сказал им Ольгерд, — я такое видел, что вам и не снилось, кошки домашние… живете тут как в раю и думаете, что знаете, что такое борьба?
— А ты что знаешь о борьбе? — презрительно спросил крупный.
— Холеный белый хомячок! — добавил третий тигр.
Ритуал предстояло выполнить. Ричард не раз предупреждал его.
— Черт с вами, — с досадой выругался Ольгерд, — сейчас узнаете.
Тело его моментально стало белым с четырьмя мощными лапами. Когти были черные. Невесомость мешала почувствовать свою силу, но все же он не был таким беспомощным птенцом, как Эдгар когда-то. Десять лет с Анзантой научили его многому. Он расставил лапы и мысленно врос в землю, в эту зеленую, шелковистую травку.
— Ну? Кто первый?
Первым вышел поджарый. Он явно рвался в бой, хоть и был потрепан.
— Ты слабей меня, — телепатировал он навязчиво, — ты жалкий белый комок шерсти! Белые не умеют драться! Все они трусы и лежебоки!
Этот прием внушения был знаком. Ольгерд выставил встречную мысль о том, что белым не нужно доказывать свою силу в мальчишеских драчках, это и так очевидно. Противник оскалился и прыгнул. Ольгерд встретил его оплеухой, подкрепленной сиреневым выбросом. Сам он даже не шелохнулся при этом, задние лапы надежно упирались в землю.
Так продолжалось раз десять. Потрепанный прыгал, а он молча отражал нападения, стоя на месте как скала. Тигры не знали, что «белой сирени» у Ольгерда Оорла больше, чем достаточно. Он не был искусен и виртуозен в бою, но по выносливости равных ему нашлось бы мало. К тому же здесь он не был слеп, он видел энергию, и это облегчало задачу.
— Отойди, Дерзкий Клык, — усмехнулся крупный, — тебе эту гору не сдвинуть.
— Но он не боец! — рявкнул разгоряченный противник, — он ничего не может!
— Он умеет ждать. Отойди, теперь я померяюсь с ним силой.
Этот прыгать не стал. Он остановился в десяти шагах и выбросил вперед белую сферу. Ольгерд ответил сиреневой. Разряд молнии оглушил и ослепил. Так они стояли довольно долго, пытаясь сдвинуть друг друга, и Ольгерд наконец разозлился по-настоящему. Его сиреневая сфера резко посинела и просто вырвалась из-под контроля. Кажется, с ним случилось то, на что обычно жаловался Герц — непроизвольный, резкий выброс.
После такого выброса силы улетучились совсем, опустошенный белый тигр, уязвимый как перышко, подогнул лапы и опустился на траву. Соперник мог бы сделать с ним теперь что угодно… но соперник улетел слишком далеко. Он приплелся, устало переступая лапами, и царственно прилег рядом с Ольгердом.
— Ты победил, Белая Скала. Тебя не сдвинуть.
— Вот зачем нужны ваши поединки, — усмехнулся Ольгерд, — наконец-то я понял. Чтобы получить имя.
— Твой отец, Серый Коготь будет горд за тебя.
— Отец меня любит любого. Впрочем, как и я его.
— Ты не понимаешь, белый.
— Куда уж мне!
— Мы никого не пропускаем без поединка. Это закон.
— Мне нужен отец. Я могу его видеть?
— Теперь можешь.
Здесь очень легко было оказаться в нужном месте, надо было только захотеть и довольно четко представлять, куда ты хочешь. Этого Ольгерд не знал.
— Где живет Ричард Серый Коготь? — спросил он.
— Далеко, — ответил ему бывший соперник, — лети за мной.
Они неслись чуть ниже облаков, не чувствуя сопротивления воздуха, была просто скорость и полет. Голубая планета внизу состояла из гор и долин. На ней не было ни огромных городов, ни великих построек. Черные тигры жили скромно, отшельниками или небольшими поселками, растворяясь в дикой природе и совершенствуя себя в боевых искусствах.
Поселок отца ничем не отличался от сотен других. Плетеные хижинки были разбросаны довольно далеко друг от друга, на горизонте поднимались заснеженные горы. Все это было и прекрасно и как-то необъяснимо скучно на первый взгляд.
Ольгерд остался без провожатого. Он принял человеческий облик и торжественно одел себя в белую тунику с красным плащом. Все остальные детали наряда от неопытности быстро растворялись. Он стоял напротив домика и с изумлением смотрел на ухоженные грядки под аккуратными яблонями. Солнце было в зените, все окна в доме раскрыты, льняные зановесочки на них опущены.
Он стоял, чуть не плача, и не мог пошевелиться. Он не спешил войти, стараясь осмыслить, что это дом, где живет отец. Отец, без которого он остался брошенным, покинутым мальчишкой в свои семьдесят два года, отец единственный и неповторимый.
Сколько прошло времени, он не заметил. Наконец дверь раскрылась. На порог вышла Зела, босая, в легком платьице, в косыночке, подбирающей пшеничную роскошь ее волос. Все в ней было по-прежнему, только появилась какая-то медлительность и плавность. Сердце ёкнуло.
— Ох! — сказала она и прижала руки к груди.
Ольгерд подошел, нет, скорее подлетел к ней, распираемый совершенно неожиданным счастьем, и прикоснулся к ее плечу.
— Здравствуй, Зелочка.
— Ольгерд! Наконец-то…
— Да вот, собрался с духом.
— Ричард так тоскует по вам: по тебе, по Эдгару, по Герде!
— У него есть ты, это главное.
— Господи, какой ты красивый, Ол! — Зела расцеловала его в обе щеки, — белый тигр среди черных! Как тебя встретили наши стражи?
— Как обычно, — улыбнулся он, — пришлось подраться.
— С Диким Ветром?!
— Не знаю, какой он Ветер, но сдул его я.
Она посмотрела восхищенно, и этого было достаточно для самого невероятного счастья. Он уже и забыл, что это такое.
— Идем, — улыбнулась она, — поговорим дома.
— А где отец?
