Станислав Лем - Непобедимый. Кибериада
Он ошибался, если думал, что худшее уже позади. Впрочем, он этого не думал. У него просто была такая надежда, но, как оказалось, ложная.
Дальше дорога была гораздо легче технически, но мертвые, ржаво похрустывающие кусты сменились другими, лоснящимися какой-то жирной чернью. Их проволочные клубки, словно мелкими плодами, были осыпаны утолщениями, которые он тотчас узнал.
Время от времени от них отделялись слабо жужжащие дымки, кружились в воздухе, тогда он замирал, но ненадолго, иначе ему никогда не удалось бы достичь дна ущелья. Некоторое время он двигался сидя верхом на гряде, потом гряда стала шире, менее крутой, и он мог идти, правда не без помощи рук. Он едва отдавал себе отчет в последовательности этапов этого длительного спуска, поскольку его внимание было разделено — ему приходилось смотреть одновременно в обе стороны. Иногда ему приходилось передвигаться так близко от роящихся кустов, что их бугристые стержни цеплялись за складки комбинезона. Но ни разу проплывающие по верху облачка, переливающиеся в лучах солнца огоньками, не приблизились к нему.
Когда он наконец добрался до осыпи, всего в нескольких десятках шагов от дна, белеющего похожими на высохшие кости голышами, было около двенадцати. Он уже миновал зону черных кустов, которую наполовину освещало высокое солнце. Теперь он мог бы оценить величину пройденного пути, но даже не обернулся. Он побежал вниз, стараясь переносить тяжесть тела с ноги на ногу, с камня на камень как можно быстрее, но огромная масса неустойчивой осыпи с грохотом начала сползать вместе с ним, грохот становился все сильнее, и вдруг у самого высохшего потока осыпь под ним развалилась, он упал, от удара у него сдвинулась кислородная маска. Он сразу же вскочил, не обращая внимания на ушибы, так как боялся, что потеряет человека, которого видел сверху, — оба склона, особенно противоположный, были усеяны черными дырами пещер. Но что-то остановило его, и, не отдавая себе отчета, он снова бросился на острые камни и остался лежать, раскинув руки. На него упала легкая тень, и с нарастающим монотонным гудением, охватывающим все регистры — от свиста до басовых нот, — его окутало черное бесформенное облако. Наверное, он должен был закрыть глаза, но не сделал этого. Последней его мыслью было: «Только бы аппаратик, вшитый в воротник, не пострадал при резком падении». Потом он приказал себе погрузиться в полную неподвижность. Он не шевелил даже зрачками, но видел, как роящаяся туча повисла над ним, как выпустила вниз лениво извивающееся щупальце, он увидел его вблизи, оно выглядело как горловина чернильно поблескивающего смерча. Кожей головы, щек, всего лица он почувствовал прикосновение теплого воздуха, как будто раздробленное на миллионы струек дыхание. Что-то пошевелило его комбинезон, его окружил почти полный мрак. Потом это изгибающееся, как миниатюрный смерч, щупальце втянулось обратно в тучу. Жужжание стало резче. От него заломило зубы, оно было где-то внутри черепа. Потом ослабло. Туча почти вертикально пошла вверх, превратилась в черный туман, охвативший оба склона, распалась на отдельные вращающиеся концентрические клубы, заползла в неподвижную шубу зарослей и исчезла.
Он еще долго лежал без движения, как мертвый. В голове мелькнула мысль, что, может быть, это уже случилось. Что, может, отныне он не будет знать, ни кто он, ни откуда здесь появился, ни что должен делать, и от этой мысли его охватил такой страх, что он резко сел. Вдруг ему захотелось смеяться. Ведь если он мог так думать, значит уцелел. Значит, она ему ничего не сделала, он ее обманул. Он старался сдержать этот поднимающийся в горле щекочущий идиотский смех, который начал его трясти. «Это только истерика», — подумал Рохан, поднимаясь с колен. Он был уже почти спокоен, по крайней мере ему так казалось. Он поправил кислородную маску и осмотрелся. Человека, которого он заметил сверху, не было. Но Рохан услышал его шаги. Тот уже исчез за перегородившей половину ущелья скалой. Рохан побежал за ним. Топот приближался и казался удивительно громким. Как будто человек шел в железных ботинках. Рохан бежал, чувствуя, как иголочки боли пронзают ногу, от щиколотки до колена. «Наверное, подвернул…» — подумал он, отчаянно загребая руками; снова не хватало воздуха, Рохан почти задыхался, когда увидел того.
Человек шел прямо, большими механическими шагами, ступая с камня на камень. Близкие скалы щелкающим эхом повторяли его шаги. И вдруг все замерло в Рохане. Это был робот, а не человек. Один из арктанов. Рохан совсем не думал об их судьбе, о том, что стало с ними после катастрофы; во время нападения тучи они находились в среднем вездеходе. До робота оставалось всего несколько десятков шагов. Рохан заметил, что левая рука робота бессильно повисла, она была переломана, а его когда-то блестящий выпуклый панцирь исцарапан и покрыт вмятинами. Разочарование было велико, но через мгновение Рохан приободрился при мысли, что будет иметь в дальнейших поисках хоть такого товарища. Он хотел окликнуть робота, но что-то удержало его. Он прибавил шагу, обогнал арктана и, встав на его дороге, ждал, но двухсполовинойметровый гигант словно не замечал его. Вблизи Рохан увидел, что похожая на тарелкообразное ухо радарная антенна разбита, а там, где находился раньше объектив левого глаза, зияет дыра с неровными краями. Но шел робот, уверенно ступая своими огромными ногами, немного прихрамывая на левую. Рохан позвал его, когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, но машина шла прямо на него, как слепая, и в последний момент ему пришлось уступить дорогу. Он подскочил к арктану и хотел схватить его за металлическую лапу, тот безразличным и плавным движением вырвался и продолжал шагать дальше. Рохан понял, что арктан тоже стал жертвой атаки и рассчитывать на него нельзя. Но ему тяжело было оставить беспомощную машину одну, и, кроме того, он заинтересовался, куда робот направляется. Тот шел, выбирая по возможности ровную дорогу, будто имел определенную цель.
После короткого размышления, во время которого робот ушел вперед, Рохан решился и побежал за ним. Арктан дошел до основания осыпи и начал карабкаться на нее, не обращая ни малейшего внимания на потоки камней, вылетающих из-под его больших ступней. Он взобрался примерно до половины осыпи, но свалился и съехал вниз, все еще перебирая в воздухе ногами. В другое время Рохан бы, пожалуй, расхохотался. Потом арктан поднялся и снова начал восхождение. Рохан повернулся и ушел, но до него еще долго доносились грохот камней и повторяющиеся тяжелые металлические щелчки, которые многократным эхом отражались от стен ущелья.
Теперь он двигался быстро, дорога по плоским камням, выстилающим ложе потока, была довольно ровной и слегка спускалась вниз. Никаких следов тучи не было, только временами слабое дрожание воздуха над склонами свидетельствовало о деятельности, бурлящей в черных зарослях. Так он дошел до самой широкой части ущелья, переходящего здесь в долину, окруженную отлогими возвышенностями. Каменные ворота находились в каких-нибудь двух километрах отсюда. Только теперь Рохан понял, как ему будет не хватать ольфактометрического индикатора, который помог бы в поисках человеческих следов, но для пешехода это был слишком тяжелый прибор. Рохан задержался и начал осматривать скалы. О том, чтобы кто-нибудь мог спрятаться в самой металлической чаще, не было и речи. Оставались только гроты, пещеры и котловины, которых отсюда он насчитал четыре; их загораживали от него высокие выступы с вертикальными стенами, обещающие, что восхождение будет нелегким. Поэтому он решил сначала осмотреть гроты. Уже до этого на корабле он вместе с врачами и психологами решил, где нужно искать беглецов, где они могли бы спрятаться. Но, по сути дела, это совещание дало ему немного, так как предвидеть поведение человека, пораженного амнезией, было практически невозможно. То, что эти четверо ушли от остальных людей Реньяра, говорило об их активности: то, что следы этих четверых на всем прослеженном пути не разошлись, позволяло рассчитывать, что их удастся найти всех вместе. Естественно, если они вообще были живы и если выше каменных ворот не разошлись в разные стороны.
