Джек Вэнс - Эмфирио
Опасения Гила оправдались: он танцевал скверно. Но Шанна, по-видимому, не придавала этому значения и сама плясала кое-как и невпопад, не поспевая за ритмом серенады. Гил снова убедился, что имеет дело с молодой леди.
Само собой! Она не хотела кататься по реке, потому что боялась похищения. Не могли же они взять с собой гарриона и посадить его в ялик! Хороша была бы романтическая речная прогулка! Гил усмехнулся. Шанна тут же подняла голову и спросила: «Почему ты смеешься?»
«От радости, — назидательно произнес Гил. — Шанна, нищая бродяжка, ты самое очаровательное существо во Вселенной!»
«Да, сегодня я Шанна, нищая бродяжка», — отозвалась она с холодной тоской в голосе.
«А завтра?»
«Тсс! — она приложила палец к его губам. — Никогда не говори «завтра», никогда!» Быстро посмотрев по сторонам, она провела Гила через толпу обратно к скамье под аркой.
Веселье становилось буйным. Пошатываясь, танцоры разбегались и взлетали в прыжках с поворотами, глаза их, обрамленные масками-восьмерками, дико сверкали. Экстравагантные пируэты все чаще сопровождались любовными прикосновениями; некоторые пары, забыв обо всем, уже страстно обнимались.
Опьяненный цветами, звуками и красотой не меньше, чем вином, Гил обнял Шанну за талию. Та положила голову ему на плечо, глядя прямо в лицо.
«Можешь мне не верить, но я умею угадывать мысли, — хрипловато шептала Шанна. — Твои мысли мне нравятся. Ты силен, ты добр и умен — но слишком строг, слишком суров, слишком серьезен. Чего ты боишься?» Пока она говорила, лицо ее становилось все ближе. Гил, чувствуя себя в объятиях невероятно яркого сна, тоже наклонялся к ней — ближе и ближе... Наконец их лица встретились, и он ее поцеловал. У Гила все внутри взорвалось: с этой минуты никогда, никогда он не будет прежним! Каким малодушным, презренным недотепой был прежний Гил Тарвок! Теперь он способен на все! Насколько жалки и ничтожны былые стремления и цели! Он снова поцеловал Шанну — та вздохнула: «Я бесстыдница. Мы знакомы меньше часа».
Гил осторожно приподнял ее маску, снял ее, взглянул ей в глаза: «О нет, мы знакомы давно». Свою маску он тоже снял: «Ты меня узнаёшь?»
«Узнаю. Нет. Не знаю».
«Вспомни... Когда это было? Восемь лет тому назад? Девять? Тебя оставили в космической яхте — в черном с золотом «Димме». А в яхту забрались два оборванца с улицы. Теперь вспоминаешь?»
«Конечно. Ты был самый нахальный. Негодник, ты заслужил взбучку!»
«Вполне возможно. А ты мне показалась бессердечной, жестокой... далекой, безразличной».
Шанна хихикнула: «Теперь тебе так не кажется?»
«Теперь... трудно сказать. Но и тогда, в салоне яхты, мы встретились не в первый раз».
«Неужели? Мы виделись еще раньше? Где?»
«Когда я был маленький, отец водил меня смотреть на марионеток кукольника Холькервойда. Ты сидела во втором ряду».
«Правда. Помню. Как странно, что ты меня заметил!»
«Наверное, у меня было предчувствие».
«Гил... — Шанна вздохнула, пригубила вина. — Ты бы знал, как я люблю бывать у вас, внизу. Здесь настоящие люди, здесь сильные страсти. Как я тебе завидую!»
Гил рассмеялся. «Ты шутишь. Ты ни за что не променяла бы свою жизнь... ну, скажем, на ее существование», — он указал на Сонджали. Как раз в этот момент музыканты перестали играть — Найон и Сонджали уходили с танцевальной площадки. Найон Бохарт заметил Гила на скамье под аркой — замедлив шаги, он пригляделся, встретился глазами с Гилом, отвернулся, догнал Сонджали.
«Нет, — ответила Шанна. — Не променяла бы. Ты знаешь эту девушку?»
«Да. И ее партнера тоже».
«А, развязного хвастуна! Я за ним следила. Нет, он не...» — ее голос замер.
«Не то, что нужно?» — мысленно закончил за нее Гил.
Некоторое время они молчали. Снова играла музыка. Теперь Сонджали танцевала с лордом в кирасе. Движимый каким-то ленивым, сонным любопытством, Гил попытался найти в толпе Найона и Флориэля, но их не было видно.
«Вот он, твой друг, — прошептала Шанна. — И спутницу его я знаю. Скоро они найдут укромное местечко где-нибудь в парке». Она нежно провела пальцами по руке Гила: «У меня кончилось вино».
«О! Прошу прощения. Сейчас принесу».
«Я с тобой».
Они надели маски и прошли к киоску. «Купи целую флягу, — шепнула Шанна. — Зеленого».
«Конечно, — отозвался Гил. — А затем?»
Шанна многозначительно промолчала. Гил купил вино, взял ее под руку. Они вышли из павильона и направились к берегу. Пройдя сотню метров вдоль реки, Гил остановился и поцеловал спутницу. Та пылко обняла его. Пройдя еще несколько шагов, они нашли поросший травой мыс крутого берега. Тонкий месяц Дамара брезжил в чернильных водах матово-медной дорожкой.
Шанна сняла маску. Гил сделал то же самое, посмотрел на реку, на луну. Шанна спросила: «Почему ты молчишь? Тебя что-то огорчает?»
«Можно сказать и так. Горько сознавать...»
Шанна приложила палец к его губам: «Никогда об этом не говори. Что суждено, то сбудется. А чему не бывать — тому не бывать».
Гил повернулся к ней, пытаясь извлечь из ее слов весь возможный смысл, до последней крупицы.
«Но возможным не следует пренебрегать», — тихо добавилаона.
Гил отхлебнул вина из фляги, повернулся к ней, протянул к ней руки. Шанна протянула руки навстречу, они слились в объятии — и то, что последовало, превзошло любые фантазии Гила, любые мечты о волшебном перевоплощении и втором пришествии Эмфирио.
Наступила пауза. Они сидели, обнявшись, и пили вино. У Гила кружилась голова. Он начал было говорить, но Шанна снова приложила палец к его губам, привстала на колени и прижала его голову к своей груди, после чего небо снова завертелось каруселью, и бронзовый месяц расплылся.
Наконец наступил покой. Гил поднял флягу с вином, рассмотрел ее содержимое в лунном свете: «Нам еще хватит — и тебе, и мне».
«У меня голова кружится», — сказала Шанна.
«У меня тоже, — Гил взял ее за руку. — Волшебная ночь кончится — что будет завтра?»
«Завтра я улечу домой, на башню».
«И когда я увижу тебя снова?»
«Не знаю».
«Но я должен тебя видеть! Я тебя люблю!»
Пригнувшись, Шанна обняла руками колени, подняла лицо к Дамару и улыбнулась: «Через неделю я отправляюсь путешествовать. Путешествовать, путешествовать! В далекие края, в далекие миры, к далеким звездам!»
«Если ты уедешь, я никогда тебя не увижу!» — возмущенно воскликнул Гил.
Шанна покачала головой, изобразив улыбку сожаления: «Скорее всего, так оно и будет».
Жестокая холодная волна просочилась по венам в сердце Гила и превратила его в лед. Он сидел молча и неподвижно, охваченный неопределенным ужасом перед лицом будущего. Через некоторое время к нему вернулся дар речи: «Ты провоцируешь меня на самые необдуманные поступки».
