Уильям Беркетт - Спящая планета
Он открыл глаза и устремил взгляд в потолок. Тогда что я делаю дома? Почему не в хижине?…
Эта мысль промелькнула и тут же исчезла. Потому что он только что одновременно убедился в двух вещах: он не был дома, и этот шорох снаружи производили не птицы, готовящиеся встретить рассвет.
Это были шаги.
Звуки шагов взад и вперед во дворе, тремя этажами ниже. Шаги были слышны из-за ковра опавших листьев, покрывшего плиты двора, — листьев, не убиравшихся с того момента, как Пыль Сарно сделала свое дело.
Теперь он полностью проснулся, хотя и слегка пошатывался: звуки целеустремленных шагов в сонном городе могли означать только одно.
Охотники.
Он выскользнул из кровати, забыв о холоде в комнате, и сунул ноги в ледяные башмаки. Открытое окно, сквозь которое доносились шаги, было светло-серым мазком в чернильной тьме. Вытащив пистолеты и засунув их в кур тку, стал искать ружье, взял его и осторожно, на ощупь пошел вперед.
Двор в блеклом сером свете начинающегося рассвета, с безлистыми деревьями, переплетавшими свои побитые морозом ветви в центральном саду над серо-зеленой массой вечнозеленых изгородей, был подобен сюрреалистическому лихорадочному сну под пустыми вытаращенными окнами окружающих стен — ив высшей степени был подходящей декорацией для того, что происходило.
Ибо что-то двигалось во дворе.
Риерсон замер, стараясь не шевелиться, и устремил взгляд в слабый свет, чувствуя, как что-то, глубоко похороненное под его внешней цивилизованной оболочкой, беспокойно ворочается — какой-то странный маленький огонек суеверного страха, который почти полностью относился к памяти расы, не имея никакого отношения к очень логическому страху перед лларанцами и их винтовками.
Слишком низкие ростом для лларанцев — он понял это, когда четвертая тень выскользнула из какого-то проема внизу, чтобы присоединиться к трем, уже находившимся во дворе. Они стояли неподвижно, молча, ровным маленьким кружком, лицом друг к другу, в молчаливом единении.
Если не ллари, тогда кто? Он перевел взгляд, чтобы посмотреть на небо, увидел, что звезды все еще ярко сияют, что до утра еще далеко. Значит, его первое наблюдение было правильным — в самом деле это были предрассветные часы.
Но тогда кто, если не ллари, ступает в эти предутренние часы по планете, населенной только лларанскими солдатами, спящей… и мертвой? В один отчаянный момент он чуть было не позвал их и не спросил, на какое кладбище они вернутся с восходом солнца. Внезапно такой вопрос вовсе не показался ему смешным, и лларанцы, в их страхе перед предками, показались более проницательными, чем не верившие ни во что земляне.
Пятая тень появилась в поле зрения, двигаясь с нового направления, присоединилась к четверке и немедленно замерла, полностью подражая остальным.
Призраки, сказал себе Джеймс Риерсон, не шелестят при ходьбе опавшими листьями. Значит, у них есть ноги и тело.
Что было довольно слабым аргументом, когда пять неразличимых теней стояли такой волшебной группой под сплетением черных обнаженных ветвей в побитом гневными заморозками саду. Пять неясных духов, человекоподобные на вид и не выше, чем средний землянин в раннем отрочестве, совершенно неразличимые при скудном освещении.
Был способ устранить все сомнения, но он отложил его, слабо надеясь, что тени растворятся перед его глазами или превратятся в какие-то знакомые объекты — даже если это окажутся лларанцы.
Тени не проявляли никакого стремления исчезнуть. Превращаться в статуи греческих атлетов или солдат Федерации они тоже не собирались. Да и статуи не ходят на рассвете, не стоят молчаливой группкой во дворе жилого дома. Или стоят и ходят? Он потер лицо рукой. Все казалось возможным в этом обреченном, захваченном, спящем светло-сером мире… Он собрался и с некоторым усилием сделал то, что могло установить, кто же был в этой тихой группе внизу.
Он поднял винтовку и посмотрел через оптический прицел.
И чуть не разразился смехом, когда болезненный страх покинул его.
Потому что фигуры были ясно видны в поле оптического прицела.
Это были роботы. Пять земных роботов-помощников одной из самых популярных моделей. Пять полутораметровых роботов, тихо стоящих во дворе как будто в ожидании какого-то сигнала.
Но сигнала откуда? Или, что более важно, от кого?
Неужели лларанцам удалось какимто образом управлять рабочими роботами Атланты и послать их на охоту за ним? Это казалось невозможным, но, конечно, все законы вероятности были нарушены после того, как Сарно использовал Пыль в военных целях. Старые правила просто больше не действовали.
Перекрестье прицела переместилось на правую руку ближайшего робота. В стальных пальцах было серебряное, выглядевшее хрупким оружие — парализатор. И каждый из остальных был вооружен таким же образом. Значит, если лларанцы действительно послали их за ним, они не смогли побороть встроенный в них запрет на причинение вреда человеческому существу. Если его обнаружат и выстрелят из парализатора, самое плохое, что может случиться, это шоковый паралич и плен. Что по-своему было достаточно плохо, но не рождало того холодного ужаса, как тогда, когда он пробудился от крепкого сна, чтобы столкнуться с немедленной перспективой жестокой смерти. Он родился на Земле и не мог бояться роботов, которые были необходимой частью его существования с самого детства.
Он их уже не боялся, но мягкие охотничьи пули не смогут остановить роботов, если они попытаются что-нибудь сделать. Лучше было бы быстро вытащить лларанский плазменный пистолет и сразить роботов в открытой схватке, раз они настроены использовать парализаторы. Лучшей тактикой в этом случае будет стратегическое отступление. Он не знал наверняка, что роботы охотятся за ним, но он также и не мог быть уверенным, что это не так. При столкновении с пятью вооруженными роботами, намерения которых неясны, благоразумие становится, как никогда раньше, главной добродетелью.
Внезапно роботы пришли в движение. Без звука, без жеста они разделились и устремились в разные двери, открывавшиеся во двор. Был ли он объектом поиска или нет, вскоре он будет обнаружен. Время проявить то самое благоразумие.
Он вышел из квартиры, быстро прошел по коридору к стоящему эскалатору и спустился вниз, его охотничьи ботинки с мягкой подошвой производили еле слышный шорох на ступеньках. Дойдя до второго этажа, он повернул налево и пошел по холлу, ведущему прочь от двора. Через тринадцать метров были большие французские окна, выходящие на автостоянку, которую использовали посетители, почтальоны и разные службы доставки. Он выбрался наружу и тяжело пробежал через эту площадку, чувствуя себя ужасно открытым, а потом направился вниз по мягко спускавшемуся въезду для автомашин.
