Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде
— Ты не там смотришь, — мягко объяснила Маргет. — Загляни в самый конец.
Я заглянул.
Но думал я об Альписаро Посседе.
Интересно, что бы он кричал, не расскажи я ему, что такое Бастилия?
— Ниже. Смотри ниже.
“Завтра, в три часа дня, — прочел я напечатанное мелким шрифтом сообщение, — гражданин Кей Санчес, физик без работы, встретится с президентом Альтамиры Кристофером Колондом”.
Тут же красовался небольшой, но четкий портрет президента.
— Почему он думает, что встреча состоится?
Маргет взглянула на меня с испугом:
— Кей!
— Это эмоциональное насилие… — пробормотал я нерешительно.
— Наоборот, ты — счастливчик! Тебе повезло! — возразила Маргет. — Ты увидишь президента Кристофера Колонда. Мы часами глядим на окно его кабинета, мы думаем о нем, но никогда не видели. А ты увидишь его вблизи!
— Ну уж нет! — Не знаю почему, но все это меня взъярило. — Завтрашний день я проведу на мельнице старого Фернандо Кассаде. И не вздумай туда прийти. На этот раз я сам вывихну тебе ногу.
Маргет заплакала.
Я не стал ее утешать.
Мне нравилась живая Маргет, а не эта самоорганизующаяся система. Как самоорганизующаяся система она не вызывала во мне никакого особенного отклика. Я вдруг понял, что все эти годы жил рядом с ней ожиданием какого‑то чуда. Ну, знаете… Нищий старик приходит на берег моря и находит горшок с золотом… А мне все время пытались подсунуть горшок с дерьмом… Я, конечно, человек мирный, но все во мне протестовало. Я не хотел сидеть на ипподроме, зная, что первой непременно придет Гроза. Наверное, Гроза — превосходная лошадь, но я не хотел на нее ставить. Мир не хочет меняться? Пожалуйста. Но при чем здесь я?
Короче, я не хотел встречаться с Колондом.
Прямо с утра я ушел на старую мельницу. Мне что‑то мешало. Я никак не мог сообразить — что, но потом до меня дошло: исчезли патрульные! Видимо, они были не нужны. Они испарились. Это меня обрадовало. Я решил весь день лежать в мягкой теплой траве и смотреть на плывущие облака, тем более что “Газетт” обещала превосходную погоду.
К старой мельнице я шел кружным путем, не хотел, чтобы меня перехватили где‑нибудь по дороге. Проходя мимо башен Келлета по улицам, знакомым с детства, я покачал головой. Не было автомобилей, по заросшим обочинам бродили черные козы. Они щипали листья с живых изгородей, и никто их не гнал. Кое–где на скамеечках покуривали мужчины. Их лица были спокойны. Это были лица людей, твердо уверенных в завтрашнем дне. Они покуривали, а воздух на улицах был чист. Они знали, что солнце утром взойдет в назначенное время, а очередной пропойца разобьется на рифе или упав в подвал, это уже не имело значения. Кто хотел, тот кивал мне, кто не хотел, этого не делал. Я мог подойти к любому и с любым заговорить. Скажем, о вчерашней погоде.
Я шел по городу и рассматривал витрины.
Президент Альтамиры ждет меня во дворце, но я не пойду к нему.
Поброжу по улицам, потом двинусь на мельницу. Сразу после трех, чтобы не попасть под влияние каких‑нибудь случайностей. Я шел, заглядывая во дворики темных брошенных домов — таких много на окраине Альтамиры. Иногда заглядывал в продуктовые и в товарные лавки.
— У вас есть обандо?
Мне вежливо отвечали:
— Нет.
Но тут же на прилавке появлялась чистая чашка.
— Можно купить обандо в соседней лавочке?
Мне вежливо отвечали:
— Нет.
Но тут же добавляли:
— Попробовать можно и у нас.
Короче, национального напитка в стране просто не существовало, но попробовать его можно было везде. Похоже, обандо — он что‑то вроде электрона, усмехнулся я про себя. Он как бы есть, но его как бы и нет. По уравнению Шредингера, электрон ведь как бы размазан, размыт по пространству. Нельзя сказать определенно, где он находится в данный момент и где окажется в следующий. Кристофер Колонд тоже учился физике. Он не мог не знать уравнений Шредингера. Меня подмывало позвонить по телефону и спросить: “Кристофер, что ты думаешь об отсутствии обандо в стране?”
Боясь, что Маргет все‑таки выдаст мое любимое местечко и меня разыщут, я забрел в какой‑то заброшенный дворик на старой восточной окраине Альтамиры. Здесь я и отлежусь до трех часов. Я усмехнулся: шхрзыл змум. И взглянул на часы. Без четверти три.
Я страшно радовался.
Я единственный в этой стране, кто не подпал под власть президента.
Разыскав калитку в глухой каменной стене, я потянул за медное позеленевшее кольцо.
Калитка открылась.
Я увидел полуразрушенный бассейн (в нем, впрочем, оставалась прозрачная, прекрасно отстоявшаяся вода), грустный невысокий навес и криво наклонившуюся к забору лохматую, как овца, пальму.
Под навесом, в тени, что‑то звякнуло.
Я сделал шаг и рассмеялся. Под навесом, удобно опустив босые ноги в зацветший тихий бассейн, сидел полуголый человек. Он был в тени, я плохо видел его лицо, но он, несомненно, принял уже чашку обандо. А увидев меня, засмеялся и налил вторую, и протянул мне.
Я взглянул на часы и тоже рассмеялся.
Хрдин зръх!
Три часа.
Президент вынужден отменить встречу.
Я так торжествовал, что, даже не скинув сандалии, сунул ноги в прозрачную воду. Укороченные преломлением, они еще и искривились. Я заглотил сразу все содержимое чашки и меня изнутри обжег жар. Блаженно улыбнувшись, я поднял глаза на приветливого незнакомца. И застыл, увидев знакомые насмешливые глаза.
Передо мной сидел президент Альтамиры”.
— Джек, — спросил я. — Чем вы их там так пугнули? Берримен приложил палец к губам:
— Дослушай до конца, Эл.
12
“…Я был страшно разочарован.
— Кристофер…
Он отобрал у меня чашку и издал странный смешок. Этот смешок показался мне омерзительным. Я опять взглянул на часы.
— Ты точен, Кей, очень точен. — Кристофер Колонд был доволен. — Наша встреча состоялась, и состоялась вовремя.
— Я готов разбить часы.
— Время этим не остановишь.
— Наверное.
Я был угнетен, но не собирался сдаваться.
— Как тебе удалось превратить в идиотов население целой страны?
— Не всех, — покачал он головой. — Еще не всех.
— Исключения не имеют значения, — покачал я головой. — Ну, один упал в колодец, другой разбился на рифе Морж, третьего убили под башнями Келлета. Кажется, ты все‑таки победил. Но как? Одна микроскопическая половая клетка содержит в себе такое количество наследственной информации, что его не вместить в сотню объемистых томов. А твои сограждане, Кристофер, они не просто половые клетки. У них есть даже начатки разума. Неужели им правда достаточно знания вчерашней погоды?
