Михаил Белов - Восьмая тайна моря
Панне всегда казалось, что в непогоду природа лучше раскрывает себя, охотно принимает в свой круг человека. В этом ровном шуме дождя, в этом ритмичном дыхании волн звучала какая-то захватывающая мелодия жизни — могучей и доброй. «Никогда не отчаивайся, — говорило море. — Я с тобой. Всегда с тобой. Слышишь, всегда с тобой!»
Она соскочила с постели. Привкус соли во рту. «Откуда соль? Почему я плакала?» Панна потрогала рукой железную печурку. Она была холодна. Панна подбросила сухих чурок.
Печка разгорелась. Панна не только ощущала, но и видела, как тепло кругами расходилось по палатке. Огонь был веселый, радостный. «От людей тоже исходит тепло, — внезапно подумалось ей. — От отца, например. От Олега…» Панна поставила чайник на печку и села на кровать.
На подушке тоненькая книжка. Панна раскрыла ее.
Приснись мне! А то я уже забываю,
Что надо тебя мне любить и беречь.
Приснись, не сердись, я ведь тоже живая!
Приснись, прикоснись. Можешь рядом прилечь.
Панна дочитала стихотворение и вздохнула. Олег часто снится ей. И не забывается. И не забудется. Никогда.
Она нашла фотографию поэтессы и долго разглядывала ее. Прищуренные глаза. Серьга, как капля росы, прилипла к мочке уха. Улыбается. «Поэты, наверное, всегда улыбаются… Может, ей весело живется? Может, она никогда не страдала, не любила так, как я люблю? И оттого, может, он не снится ей?»
Фотография молчала и улыбалась.
Панна растянулась на раскладушке и положила руки под голову.
Отчетлива в памяти картина первой встречи. Вступительные экзамены в университет. Английский язык Панна сдавала с незнакомым парнем. Она стояла у доски и разбирала предложение. Преподаватель, заложив руки за спину, смотрел в окно. И вдруг она споткнулась. Забылся какой-то пустяк, — она сейчас и не вспомнит, что поставило ее в тупик. Панна растерялась, даже уши покраснели.
— Дальше, — услышала она голос преподавателя. А дальше… Она повернула голову и встретилась со взглядом синих глаз. Не глаза, а горное озеро. Парень смотрел на нее, улыбаясь. Панна улыбнулась в ответ и сразу все вспомнила. Просто удивительно.
— Так что же вы остановились? — спросил преподаватель.
— Я жду, когда вы повернетесь, — весело сказала Панна.
Экзаменатор засмеялся и вернулся к столу. Кивнув головой синеглазому парню, она покинула аудиторию. Он вышел минут через пятнадцать и растопырил пять пальцев.
— Откуда вы знаете, что пятерка? — спросила она.
— Сам преподаватель сказал, — ответил он. — Пошли, я вас мороженым угощу по такому случаю.
Они разговорились. О чем шла беседа? Да о профессорах, проходном балле, обо всем, что тогда больше всего интересовало их. На улице было шумно и жарко. У ограды университетского парка лежала овчарка, положив голову на лапы и высунув красный язык. Она караулила чемоданчик, который стоял перед ней. Увидев Щербакова, собака вскочила и пошла рядом с ним. Панна впервые видела такую большую и красивую овчарку. Она подняла руку, чтобы погладить ее.
— Нельзя, — сказал овчарке Щербаков и обернулся к Панне: — А теперь можете погладить.
В ближайшем павильоне они поели мороженого и вернулись в университетский парк.
Так началась их дружба. Впрочем, она познакомилась в те дни не с одним Олегом. Сколько новых друзей, сколько новых подруг появилось у девушки, как широко раздвинулся круг ее интересов, ее мыслей и забот!..
Веселое было время. Костер. Гигантские тени на деревьях. Споры до хрипоты и песни, песни, песни.
и склеивать разбитое на части,
и мелочи отбрасывав, как жмых,
и снова честно верить в счастье,
которое, должно быть, в Вас самих.
В жизни все сложнее, поэт. Холодною водицей не смоешь боль души. Пусть никому не дано вернуть прошлое, но оно живет в памяти, и никуда от него не денешься.
Панна вздохнула. Дождь не переставал. В палатке опять стало сыро и прохладно. Панна поднялась и потрогала чайник: остыл. Бросила в печку несколько чурок и придвинула ближе к ней раскладной стул с брезентовым сиденьем.
Может быть, сходить в большую палатку? Там сейчас забивают «козла». И больше всех, конечно, горячится Григорий Лазаревич Чигорин. Он замещал начальника экспедиции профессора Лобачева, который пока задержался на острове Туманов. Она совсем было решилась идти в мужскую палатку, но, вспомнив ухаживания гидролога, отказалась от своего намерения.
Печка гудела. Стало жарко. Панна сняла спортивную куртку. Черный свитер плотно обтягивал грудь.
«Вам следовало бы менять паруса», — вспомнила она слова Парыгина на вечере.
«Теперь на вас настоящая оснастка», — грубовато сказал он при встрече на острове Семи Ветров. Спросил о Щербакове. Панна пробормотала что-то не очень складное. Максим об Олеге больше не заговаривал.
Чайник говорливо закипел. Здесь нет серебряных ложечек, нет фарфора; есть эмалированная кружка, простая, прочная. Пить из нее — одно удовольствие. Аня, ты не пила обжигающий чай из такой кружки, не сидела в обнимку с печкой, не выходила в резиновых сапогах на морской берег. У тебя была другая жизнь — яркая, броская с виду, глухая, темная, тайная внутри. Ты обманывала нас — меня, Таню, Олега… Олега больше всех.
Панна вздохнула, поставила кружку на пол. Опять та же книжка стихов в руках… Ну, посоветуй, помоги.
Но, погрустив,
холодною водицей
умоемся, как в самый первый раз,
и будем снова с шуткою водиться,
беречь стихи и песни про запас,
Да, были песни. Были споры. Был костер.
Наступил октябрь. Пошли дожди. Старая липа роняла золотой дождь листьев. По-прежнему костер горел по воскресеньям. Дым растекался между деревьями. Где-то играла музыка — печальная, нежная, зовущая в неизведанные дали… А со старой липы все падали и падали листья. Панна каждый вечер приходила в парк, вязала из листьев сметные, несуразные бусы…
Никогда не забудутся эти осенние вечера, когда она уходила в мечты о счастье, о жизни… Ей виделись далекие горизонты… Кто же не мечтает в восемнадцать лет, как пишут поэты…
Ничто не омрачало жизнь Панны. Мелкие огорчения в счет не шли.
Впервые сердце сжалось острой болью в начале летних каникул, когда она встретила Олега с Аней. Эта встреча до сих пор в ее памяти. Полушутливый разговор на «ты», быстрые, понимающие взгляды… Панна удивилась: он ведь до сих пор не увлекался женщинами.
«В жизни есть поважнее, чем любовь. Дружба — это вещь», повторял он, когда в студенческой компании заходил разговор о любви и дружбе. Они, Панна и Олег, дружили по-настоящему и свободное время всегда проводили вместе. А теперь… Панна видела, как загорались глаза Олега, когда он смотрел на Аню. Он никогда не смотрел такими глазами на нее. Панна заторопилась.
