Айзек Азимов - Стальные пещеры
– Я не понимаю значения прилагаемого, Джесси, – сказал робот, – но тем не менее принимаю ваше извинение. Пожалуйста, продолжайте.
Бейли заерзал на месте. Вот так с ней всегда! Будет ходить вокруг да около, что бы тут ни случилось, каким бы критическим не было положение.
– Элизабет любила говорить намеками, чтобы создать впечатление, будто у нее много единомышленников. Бывало, начнет: «На прошлом собрании…», потом остановится и посмотрит на меня так, словно ей и хочется, чтобы я ее порасспрашивала, да боится, как бы не попасть из-за меня в беду. Я конечно, ни о чем не спрашивала. Не хотелось доставлять ей удовольствия. Короче говоря, когда мы поженились, Лайдж, все это прекратилось, пока…
Она замолчала.
– Продолжай же, Джесси, – подгонял ее Бейли.
– Помнишь, Лайдж, как мы с тобой повздорили? Ну, из-за Джезебел?
– Ну и что? – Он даже не сразу сообразил, что Джесси имеет ввиду свое имя, а не говорит о ком-то другом.
Он повернулся к Р. Дэниелу и стал машинально оправдываться:
– Джезебел – полное имя Джесси. Она его не любит и не пользуется им.
Р. Дэниел серьезно кивнул, а Бейли подумал: «Господи, и это еще на мою голову».
– Меня это здорово взволновало, Лайдж, – продолжала Джесси. – В самом деле. Может, это и глупо, но твои слова не выходили у меня из головы. Ты сказал, что Джезебел была просто консервативной и отстаивала обычаи своих предков против странных обычаем пришельцев. В конце концов, меня тоже звали Джезебел, и я всегда…
Она замялась, подыскивая нужное слово, и Бейли подсказал ей:
– Отождествляла себя с ней?
– Вот-вот, – сказала она, но тут же замотала головой и опустила глаза.
– Вернее, нет. Не в прямом смысле. В общем, ты помнишь, за кого я ее принимала. Я такой не была.
– Я знаю, Джесси. Не глупи.
– Я ломала над этим голову и решила, что сейчас все происходит так же, как было когда-то. То есть у нас, землян, были свои старые обычаи, но вот пришли космониты с массой новых обычаев и стали поддерживать то новое, до чего мы как-то добрели сами. Может быть, медиевисты все-таки правы. Может, нам и в самом деле стоит вернуться к старым добрым обычаям… Вот я вернулась и нашла Элизабет.
– Ну, продолжай…
– Она сказала, что не знает, о чем я говорю, и что к тому же я – жена полицейского. Я возражала, что это, мол, к делу не относится, и наконец, она согласилась поговорить с кем-то. А через месяц подошла ко мне и говорит, что все, мол, улажено и меня приняли. С тех пор и хожу на их собрания.
Бейли грустно смотрел на нее.
– И ты не сказала мне ни слова.
– Прости меня, Лайдж, – дрожащим голосом сказал Джесси.
– Слезами горб не поможешь. Расскажи мне о собраниях. Прежде всего, где они проводились?
Им овладело какое-то тупое безразличие. Как ни старался он скрыть его от себя, горькая правда предстала перед ним во всей полноте. В каком-то смысле даже лучше, что с неопределенностью покончено.
– Здесь, – ответила Джесси.
– Здесь? В туннеле? Да ты что?
– Да, в туннеле. Поэтому мне не так хотелось сюда ехать. Правда, для встреч здесь идеальное место. Мы приходили…
– Сколько вас было?
– Трудно сказать. Человек шестьдесят-семьдесят. Сюда приносили раскладные стулья, напитки, еду, кто-нибудь произносил речь, чаще о том, как хорошо жилось прежде и как мы разделаемся с чудищами, то есть с роботами, да и космонитами тоже. И так каждый раз. Всем было скучно, но мы чувствовали себя ужасно важными. Мы давали разные клятвы, выдумывали тайные приветствия.
– И вас ни разу не прерывали? Ни служебные машины, ни пожарники?
– Ни разу.
– Это необычно, Илайдж? – вмешался Р. Дэниел.
– Пожалуй, нет, – задумчиво сказал Бейли. – Некоторыми боковыми проездами давно уже не пользуются. Правда, найти их мудреная штука… И это все, чем вы занимались на собраниях? Произносили речи и строили из себя конспираторов?
– Иногда еще пели песни. И, конечно, закусывали сандвичами, сок пили…
– В таком случае, – зло произнес Бейли, – чего ты устроила истерику?
Джесси заморгала глазами.
– Не сердись, Лайдж.
– Пожалуйста, – с необычайным терпением настаивал Бейли, – ответь на мой вопрос. Если все так безобидно, как ты говоришь, почему ты вдруг ударилась в панику?
– Я боялась за тебя, Лайдж. Почему ты не хочешь меня понять? Ведь я объяснила тебе…
– Нет, Джесси. Пока ты еще ничего не объяснила. Ты рассказала о ваших секретных сборищах с болтовней и песнопениями. А открытые демонстрации вы устраивали? Учиняли расправу над роботами? Устраивали беспорядки? Убивали людей?
– Никогда! Лайдж, да я бы сразу порвала с ними, как ты не понимаешь!
– В чем же тогда твое преступление? Почему ты завела речь о тюрьме?
– Дело в том… В общем, нам говорили, что когда-нибудь мы окажем давление на правительство. Мы организуем огромные забастовки, прекратим работать и вынудим правительство запретить роботов, а космонитов заставим убраться восвояси. Я думала, что дальше заговора дело не зайдет, но потом произошла эта история с тобой и Р. Дэниелом. И вот теперь в туалетной я услышала: «Пора переходить к действиям», и еще: «Надо проучить их как следует, надо сейчас же остановить вторжение роботов». Они не знали, что речь идет о тебе. А я сразу это поняла.
Ее голос прервался.
– Ну, успокойся, – сказал Бейли уже не так строго, – ты же видишь: ничего не произошло. Все это одна болтовня.
– Я так ис… испугалась. Я подумала, что если начнут убивать и громить, то могут убить тебя с Бентли. И все это из-за меня, а поэтому меня надо посадить в тюрьму.
Бейли дал ей выплакаться. Он нежно прижал ее к себе, стиснув зубы, вызывающе посмотрел на Р. Дэниела, который ответил ему невозмутимым взглядом.
– Ну, а теперь, Джесси, постарайся вспомнить, кто был во главе вашей группы?
Она понемногу приходила в себя и время от времени прикладывала к глазам мокрый от слез носовой платок.
– Его зовут Джозеф Клемин. Он очень маленького роста и ничего собой не представляет. Совершенно затюканный, безобидный человек. Ты ведь не арестуешь его, правда, Лайдж? Только потому, что я сказала? – Она виновато посмотрела на мужа.
– Пока я не собираюсь никого арестовывать. Как он получал инструкции?
– Не знаю.
– На собраниях появлялись какие-нибудь незнакомые люди? Я имею в виду ваших деятелей из Центра?
– Иногда, раз или два в год, но их никогда не называли по имени. Просто говорили, это, мол, один из наших, и все.
– Ясно. Дэниел!
– Да, Илайдж? – отозвался Р. Дэниел.
– Опиши людей, которых вы подозреваете. Может быть, Джесси узнает кого-нибудь.
По мере того как Р. Дэниел с присущим ему педантизмом перечислял подозреваемых, подробно характеризуя каждого из них, на лице Джесси все отчетливее появлялось выражение отчаяния. Наконец она замотала головой:
