Айзек Азимов - Стальные пещеры
Обзор книги Айзек Азимов - Стальные пещеры
Межпланетным скандал обязан предотвратить нью-йоркский детектив класса С-5 Илайдж Бейли, именно ему поручено расследование убийство космонита. Но у представительства космонитов есть и другие цели кроме расследование убийства, и напарником к Илайжду направляется странный космонит с именем Р. Дэниел Оливо. Илайдж Бейли не сразу догадался что в имени напарника «Р» – означает робот...
Айзек Азимов
Стальные пещеры
1. Разговор с комиссаром полиции
Едва Лайдж Бейли уселся за стол, как почувствовал на себе пристальный взгляд Р. Сэмми. Строгое вытянутое лицо Бейли застыло.
– В чём дело?
– Вы нужны боссу, Лайдж. Немедленно. Велел вам явиться, как только придёте.
– Хорошо.
Р. Сэмми не двинулся с места.
– Я сказал, хорошо. Убирайся!
Р. Сэмми круто повернулся и пошёл выполнять другие поручения.
«Будто человек не может делать все это!» – возмутился про себя Бейли.
Он стал не торопясь изучать содержимое своего кисета и прикинул, что если будет выкуривать по две трубки в день, то ему удастся дотянуть до выдачи новой порции.
Затем он вышел из-за перегородки – он уже два года имел право на отгороженный угол – и через общую комнату направился к выходу. Его окликнул оператор ртутного запоминающего устройства Симпсон.
– Вас ждёт босс, Лайдж.
– Знаю. Р. Сэмми уже приходил.
Испещрённая кодом лента струилась из миниатюрного прибора. Он находил и анализировал данные своей памяти в поисках сведений, хранящихся в крохотных ячейках мерцающей внутри ртути.
– Я дал бы Р. Сэмми коленкой под зад, если бы не боялся сломать себе ногу, – сказал Симпсон. – На днях приходил Винс Бэррет.
– Ну и как?
– Хотел бы вернуться на старое место. Говорит, готов на любую работу у нас в управлении. Бедняга в отчаянии, но я ничем не мог его порадовать. Его место занял Р. Сэмми, и все тут. Парнишка нанялся на дрожжевую ферму. А ведь способный был малый и всем нравился.
Бейли пожал плечами и сказал строже, чем хотел на самом деле:
– Нам всем предстоит пройти через это.
Босс по своему положению имеет отдельный кабинет. На матовом дверном стекле вытравлена красивая надпись: «ДЖУЛИУС ЭНДЕРБИ. Комиссар полиции города Нью-Йорка».
Бейли вошёл в кабинет:
– Вы звали меня, комиссар?
Эндерби посмотрел на него. Он носил старомодные очки, так как его глаза не переносили контактных линз. Только привыкнув к очкам, можно было разглядеть черты его заурядного, невыразительного лица. По твёрдому убеждению Бейли, комиссар отвергал контактные линзы только затем, чтобы выделяться среди других, а вовсе не из-за своих чувствительных глаз.
Комиссар был явно чем-то встревожен. Он поправил манжеты рубашки, откинулся на спинку кресла и сказал как-то уж слишком тепло:
– Садитесь, Лайдж. Присядьте, пожалуйста.
Бейли сел и ждал в напряжённой позе.
– Как Джесси? Как сын?
– Хорошо, – ответил Бейли невыразительно. – Вполне нормально. А ваши как?
– Хорошо, – отозвался Эндерби. – Тоже нормально.
Начало было неудачным.
«Какое-то у него сегодня странное лицо», – подумал Бейли, а вслух сказал:
– Комиссар, я могу просить не посылать за мной Р. Сэмми?
– Вы знаете моё мнение на этот счёт, Лайдж. Но раз он есть, должен же я как-то его использовать.
– С ним неприятно иметь дело, комиссар. Пришёл сегодня, передал вашу просьбу и стоит как истукан. Так и будет стоять, пока не отошлёшь.
– О, это моя вина, Лайдж. Я велел ему позвать вас, но забыл точно указать, что делать дальше.
Бейли вздохнул. Мелкие морщинки у его тёмно-карих глаз стали более отчётливыми.
– Ну ладно. Так вы хотели меня видеть?
– Да, Лайдж, – сказал комиссар, – и по весьма важному делу.
Он встал, подошёл к стене позади стола, нажал какую-то кнопку – и тотчас же часть стены стала прозрачной. Бейли зажмурился от неожиданно хлынувшего потока сероватого света.
Комиссар улыбнулся:
– Это сделано по моему заказу в прошлом году. Я вам, кажется, ещё не показывал. Подойдите поближе, Лайдж. В старые времена во всех комнатах были подобные штуки. Их называли окнами. Вы слышали об этом?
Бейли прекрасно об этом знал, так как читал не один исторический роман.
– Разумеется, – сказал он.
– Подойдите сюда.
Бейли слегка поёжился, но всё-таки подошёл. Было даже что-то неприличное в том, что уединённость комнаты выставлялась напоказ внешнему миру. Комиссар временами доводил до крайности своё увлечение медиевистикой.
«Эти очки, например», – подумал Бейли.
Так вот в чём дело! Вот почему у него такое странное лицо!
– Простите за любопытность, комиссар, – сказал Бейли, – но у вас, кажется, новая оправа?
Комиссар взглянул на него с удивлением, снял очки, посмотрел на них, потом снова на Бейли. Сейчас его круглое лицо казалось ещё более круглым, а подбородок – более заметным. И взгляд у него стал беспомощным, потому что всё расплывалось перед его глазами.
– Да, новая, – подтвердил он. Он снова надел очки и добавил с злостью:
– Старые я разбил три дня назад. Дел было по горло, так что новые получил только сегодня утром. Лайдж, эти три дня были сущим адом.
– Из-за очков?
– Да. И по другим причинам. Но об этом потом.
Он повернулся к окну. Бейли последовал его примеру и был слегка поражён, обнаружив, что снаружи идёт дождь. С минуту он молча наблюдал, как сверху лились потоки воды, в то время как комиссар горделиво взирал на это явление природы, будто в этом была его личная заслуга.
– За этот месяц я третий раз смотрю, как идёт дождь. Интересное зрелище, верно?
Бейли был вынужден согласиться, что зрелище действительно интересное. В свои сорок два года он почти не видел дождя и вообще никакого другого явления природы.
– По-моему, неразумно, что вода вот так, без всякой пользы, поливает город, – заметил он. – Её место в резервуарах.
– Лайдж, – ответил ему комиссар, – вы модернист. Вот в чём беда. В медиевальные века люди жили на открытом воздухе, и не только на фермах. Даже в городах. Даже в Нью-Йорке. Когда шёл дождь, им это не казалось неразумным. Они радовались этому, потому что жили близко к природе. Это и здоровее, и лучшее. Все наши беды от того, что мы оторваны от природы. Почитайте-ка на досуге об угольном веке.
Бейли довелось читать и об этом. Он слышал, как многие сетовали по поводу изобретения атомного реактора. Он и сам был не прочь поныть, когда что-нибудь не ладилось или когда одолевала усталость. Человек всегда чем-то недоволен. В угольном веке люди жаловались на паровую машину. А герой одной из пьес Шекспира возмущался тем, что кто-то изобрёл порох. Лет через тысячу кому-нибудь не понравится создание позитронного мозга. К чёрту все!
– Слушайте, Джулиус… – сказал он мрачно. (На работе он предпочитал держаться с комиссаром официально, даже если тот то и дело звал его по-приятельски Лайджем. Сейчас что-то подсказало ему поступить иначе.) – Слушайте, Джулиус, вы говорите здесь о чём угодно, только не о том, зачем вы меня звали. Меня это беспокоит. В чём всё-таки дело?
