Олег Дивов - Толкование сновидений
Впрочем, я сразу догадался какого. И оказался, между прочим, как позже выяснилось, совершенно прав. Заложники без лишних проблем. Люди, временно оторванные от мира. Люди, которых никто не хватится. Ведь известно, где они – в Моннуаре. А там сейчас авария, работает только один телефон. Сателлитный аппарат Роджера. И если заставить Роджа отвечать ровным и спокойным голосом на входящие звонки… Ну, заставить можно кого угодно сделать почти что угодно – это я узнал, попав всего лишь к полицейским в лапы. Мне никто не обещал застрелить друга, если я откажусь сотрудничать. Так что Роджер будет поднимать трубку – извините, не могу позвать Джона, он сейчас на горе, что ему передать? Да, у нас все отлично. Да, господин комиссар, утром мы слышали вертолет, он прошел куда-то на север… И так далее. Появляется неплохой запас времени. А время для тебя дороже золота. Это возможность скрыться. Ты оставляешь в Моннуаре парочку бойцов, чтобы они давили на Роджа, пугая его смертью домашних. Бойцы потом уйдут в горы, ищи их свищи. А сам берешь сколько тебе надо людей, грузишь их в вертолет и увозишь подальше. Там вертолет бросаешь, пересаживаешься на грузовик, меняешь его по пути, и наконец оказываешься в заранее подготовленном убежище. И можешь оттуда сколько угодно передавать ультиматумы, подкрепляя их зрелищем мучений заложников. Все, они твои. Черта с два вас теперь найдут.
Не самый дурацкий план. Допустим, я на месте террористов просто наворовал бы заложников – хоть сто человек, – по ночным улицам. Но мерзавцев то ли время поджимало, то ли они хотели оставить пару-тройку свидетелей похищения для вящей убедительности. А еще я не знал, для чего все это затевалось, и чем уже обернулось.
Заложники гадам потребовались для обмена – им, видите ли, приспичило вытащить из тюрьмы какого-то своего Мюллера-Бормана-черт-знает-как-его, пламенного борца с мировым капиталом. Таких бездельников с великими идеями в Европе вагон. Просто в молодые годы они швыряются во всех, кто им не по душе, тортами и помидорами, а когда взрослеют, начинают подначивать других молодых идиотов бросить в кого-нибудь бомбу. При этом уверяя после взрыва, что ничего такого не хотели. На моей памяти из-за угроз так называемых «леворадикалов» трижды переносились этапы «Челлендж», грязной капиталистической забавы для оболваненных масс. Насчет масс и грязи я, положим, уже готов был согласиться, но извините, при чем тут лыжники? Взрывать каждый раз обещали именно нас вместе с гостиницей, и это было совсем не забавно. Как простой честный наемник я вообще недолюбливал всяких чрезмерно идейных, а в результате первой же спешной эвакуации среди ночи с пристрастным досмотром личного багажа – окончательно их возненавидел. Оказалось, не зря. Из-за такого вот придурка его дружки продырявили Роджера, когда тот схватился за любимую игрушку американского бармена – спрятанный под стойкой шотган. Прошили той самой очередью, которую мы с Крис услышали. Почти насмерть – бок разворотили и в клочья порвали руку. А к телефону поставили Тони. Он сначала плевал ублюдкам в маски. Но ему прикладом сломали нос и пообещали, что сейчас позволят Роджу кровью истечь, а потом и за остальных примутся. И они уже готовились к погрузке, когда оказалось, что две потенциальных жертвы где-то загуляли.
Только мы не гуляли. Мы ехали через лес, и я прокладывал дорогу. Впереди показался небольшой просвет. Вот она, трасса «чарли» то есть третья. Злая трасса, очень черная. Как раз для нынешнего черного дня. Мы выскочили на склон там, где я и предполагал. «Вперед, Крис! Уходи вперед!» – «Да!» Помню, она даже улыбнулась мне. Крис, милая, а ведь это твоя идея со свадебным путешествием выручила нас. Если я сейчас не поймаю спиной пулю, если все обойдется… Не знаю, что тебе сделаю. На руках буду носить. Давай, отрывайся подальше, я тебя заслоню. Комплекс всего лишь в полукилометре сзади, хотя и скрыт невысоким бугром. Еще минуту, только минуту нам, и мы уйдем за поворот. А там перегиб, и за ним очень круто вниз. Тут уже не пуля нужна будет – управляемая ракета, чтобы нас достать. Вперед, Кристин, давай, любимая.
Прекрасно она шла. По самому краю трассы, вплотную к лесу, то широкими дугами, то коротким резаным, с финтами и неожиданными уходами – черта с два в мою девочку попадут, если сейчас начнется пальба. И красиво, до чего красиво! Так, уже поворот. Неужели вырвались? Крис впереди четко обработала перегиб и мгновенно скрылась из глаз. Неужели ушли?!
И тут снизу раздались выстрелы.
Я остановил время на самом перегибе, как только у меня появился нормальный обзор вниз, оставив себе минимальную возможность для прыжка. И угадал. Потому что прыгать нужно – это стало понятно сразу. Метрах в десяти передо мной застыл какой-то тип – белый маскхалат, «Калашников» у живота. И он стрелял в Крис. Склон у нее под ногами был весь покрыт фонтанчиками попаданий. Некоторые оказались совсем близко.
Все-то они, мерзавцы, предусмотрели. Ерунды только не учли, случайностей и мелочей. Стрелок, ответственный за трассу «чарли» не успел выйти на удобную позицию, и тут на него выпрыгнула Крис. Он поднимался по тому же краю склона, по которому спускались мы, и это еще больше осложнило ему задачу. И уж конечно он не мог знать, что вслед за Крис идет лыжник, который умеет иногда притормаживать бег времени.
Мне нужно было немного довернуть – ерунда, сделаем, – и очень точно рассчитать высоту прыжка. Горнолыжник неплохое оружие, но, увы, однозарядное, промах равносилен проигрышу. Ведь если стрелок останется жив, то мы с Кристин вряд ли уцелеем. Бандит стоял ко мне спиной в три четверти оборота. Довольно удобно для удара правой лыжей. Коротким ее жестким участком перед самой грузовой площадкой, сантиметров в десять. Конечно предпочтительнее не рубить носком, а резать хвостовой частью, так больше шансов не упасть самому. Но и никакой возможности что-то изменить, если промажу. Да и травма может оказаться не смертельной. Нет уж, лучше врезать гаду всем моим немаленьким весом. Я прицелился, мысленно срепетировал последующие свои движения, и прыгнул.
Как всегда после деформации времени переход к нормальному темпу сопровождался рывком с отдачей по всему телу. Далеко впереди Крис танцевала среди разрывов. Автомат долбил. Стрелок медленно поворачивался к склону, провожая стволом уходящую мишень. Я летел, и перекрестие моего прицела четко легло врагу на загривок. Прошла уже почти секунда, до соударения оставалось полметра. И тут я понял – Крис падает.
Кажется, я закричал. И страшно врубился автоматчику лыжей в шею. Меня бросило через голову, я почувствовал, как срабатывает правое крепление, сгруппировался и принял левым боком сильнейший удар. Слава Богу, «чарли» второй день не укатывали, а все это время шел легонький снежок. Тонкая белая перинка немного спружинила, и дух из меня не вышибло. Отстегнулась вторая лыжа, палки я еще в воздухе сбросил, и десяток кувырков по горе, с одним неудачным приземлением на спину, обошелся мне сравнительно дешево – затрудненным дыханием и легким головокружением. Даже рюкзак со спины не сорвало, его поясной ремень удержал. Я встал на четвереньки и первое, что увидел – неподвижное тело Кристин. Было очень непросто не умереть тут же, на месте, но я нашел в себе какие-то силы и пополз по склону вниз. Оставалась надежда, что она только ранена. Назад я не оглядывался – даже мысли такой не было. Проехал и забыл. Мир не перевернулся и не застопорил бег, он жил своей жизнью. И я в нем продолжал существовать. А вот ко мне лыжа прибежала, будто собачка верная – подкатила, царапая склон рычажками ски-стоперов, и у самого хозяйского носа замерла… «Поль! Да очнись же, Поль!»
