Михаил Тырин - Последняя тайна осени
– Что мне придется делать? – спросил он, стараясь быть спокойным.
– Инструкции очень сложные, на пальцах объяснить невозможно. Могу вам сказать, что работы станет меньше. Во-первых, как вы сами сказали, Родион Терентьевич скончался, а он доставлял нам большую часть хлопот. Во-вторых, нашлась установка и мы наконец сможем ее отключить. После этого придется работать только с некоторыми остаточными явлениями, а это уже совсем другое. Вам, как нелегалу, придется работать скорее всего на линии. Или на внешней поверхности.
– Хорошо бы, поменьше терминов...
– Это означает, что мы забросим вас куда-нибудь в середину прошлого века, и вы будете выполнять там различные несложные поручения. Работа спокойная, хотя порой и кропотливая.
– А что это за «внешняя поверхность»?
– Это условное название, оно исходит из тригонометрической модели мира. Дело в том, что так называемые парадоксы времени не всегда выливаются во взрывы и катастрофы. Не понимаете? Объясняю. Когда вы отправляетесь в прошлое и убиваете там своего дедушку, кто тогда обеспечит вашему отцу, а значит, и вам, путь на этот свет?
– Другой дедушка.
– Не упрощайте. Вы можете убить своего дедушку, но вы не измените этим хода событий. Просто произойдет перенапряжение полей, а затем – сбой. Этот сбой либо вызовет аномальное явление в реальности, либо выйдет на внешнюю поверхность...
Васин тяжело вздохнул.
– Вижу, что опять не понимаете. Хорошо, я продолжу. Простите, не помню, в ваше время уже были жидкостные процессоры?
– Были какие-то... Но насчет жидкостных не уверен.
– Ну, все равно. Вы должны знать, что когда в компьютере происходит сбой, он сразу образует так называемые «хвосты». Это большие бессмысленые файлы, где перемешано все – обрывки программ, текстов, таблиц. То же самое происходит и на внешней поверхности мира. Из-за сбоев образуются некие замкнутые пространства, совершенно беспорядочные и нелогичные. Они не поддаются изучению, это нестабильная реальность. Но, представьте, там тоже живут люди. Мы, кстати, дали одному религиозному агентству конфиденциальное задание подготовить теорию, согласно которой на внешнюю поверхность переселяются души погибших в темпоральных катастрофах. Это на случай, если не удастся сохранить нашу тайну. Понимаете?
– Нет.
– Поймете. Работа на внешней поверхности гораздо труднее, чем на «линии», но эффективнее. Потому что там сходятся все критические линии. Наши сотрудники предотвратили уже несколько катастроф, не менее серьезных, чем очаковская. На «линии» это им не удалось бы.
– О-ох, – протяжно вздохнул Васин. – Голова уже гудит от ваших рассказов.
– Могу предложить внутривенный стимулятор.
– Не надо. Давайте лучше спать.
Подольский с облегчением встал и сходил за постелью. Он принес тонкий, но удобный матрасик и спальный мешок. Свет на кухне погас, и воцарилась тишина.
Васин жутко хотел спать, но ничего не получалось. Он был слишком возбужден вновь открывшимися обстоятельствами. В жизни каждого человека случаются скверные ситуации, и почти всегда из них можно найти выход. Пусть плохонький, но можно.
Но сейчас мозг и психика Васина были перегружены. Выход виделся только один: залезть на самый высокий небоскреб и испытать свое тело на летучесть. Итог предсказуем и почти желаем. Потому что весь мир превратился в холодную пропасть, Васин летел в нее, ожидая худшего. Зацепиться было не за что.
Он с полчаса метался по своей постели, потом встал. Тут же сработала автоматика и на стенке зажегся небольшой указатель: «ТУАЛЕТ».
Но Васину не нужен был туалет. Он нашел входную дверь, повернул ручку, потянул на себя.
Дверь открылась.
За ней была стена – глухая, гладкая, без ручек, без кнопок, без замочных скважин. Откуда она взялась, оставалось только догадываться.
«Не выбраться», – подумал Васин и вернулся в свой спальный мешок. Через час ему удалось-таки заснуть.
* * *Следующее утро подарило, наконец, Васину возможность полюбоваться Москвой конца двадцать второго века. Он сидел на переднем сиденье большой красивой машины, летевшей по широким улицам, и вертел головой во всех направлениях. Рядом помалкивал Подольский. Одной рукой он задумчиво щипал усы, а другой держал джойстик, управляющий двигателем и колесами.
Москва и впечатляла и пугала одновременно. У Подольского был какой-то особый пропуск, благодаря которому они ехали не по тоннелям, а по наземным трассам, по ажурным мостам и эстакадам, поднимавшим их над целыми кварталлами. Васин одновременно видел столько непонятного, что на уточняющие вопросы просто не было времени. Он уже не удивлялся огромным сверкающим зданиям, странным машинам, проезжающим мимо и пролетающим выше. Внимание Васина больше привлекали детали, которые давали гораздо более яркое представление об особенностях этого нового мира.
Он задирал голову, чтобы разглядеть абсолютно голого человека, подвешенного зачем-то на столбе в большом прозрачном мешке. Он едва не вывихивал шею, оглядываясь на группы «живых» скульптур, шагающих, ползающих или прыгающих в пределах отведенных им площадок. Он наблюдал за летающей машиной, которая легко подцепляла и вытаскивала из заторов отдельные автомобили. Но пробки были редкостью, поскольку далеко не всем машинам разрешалось двигаться по поверхности. Основная часть рычащей, дымящей и пылящей автомобильной армии находилась в подземных тоннелях.
А иногда среди нагромождения футуристической экзотики вдруг узнавалась какая-то старая улица или даже одно здание, мелькало нечто знакомое по открыткам, телевизионным заставкам и личным впечатлениям. В такие моменты сердце Васина вдруг сжималось. Но затем следовали новые впечатления, и они легко затмевали приступы ностальгии.
Настроение было подпорчено одним обстоятельством. Подольский сказал, что везет Васина на совещание к директору Департамента Светозару Климову. Васин понимал, что сейчас какие-то люди начнут решать его судьбу. А ему очень не нравилось, когда этот вопрос находился в ведении чужих людей. Проблемами своей судьбы он хотел заниматься сам. Тем более, что решения в его пользу не ожидалось. Васин готовился проявить максимум своего ораторского мастерства, чтобы убедить ликвидаторов отправить его домой. И твердо решил сделать все, чтобы добиться своей цели.
– Мы на месте, – сказал наконец Подольский и остановил машину в узком, но светлом дворе с аккуратно постриженными газонами.
– Что дальше? – спросил Васин.
– Подождите. Это я не вам.
Не успел Васин спросить «А кому?», как из невидимого динамика раздался мужской голос:
– Ждите внизу, я сейчас спущусь.
