Роджер Желязны - Правь Амбером
— Вы сможете продержать его до моего возвращения?
— Думаю, да. В нынешнем состоянии он не сможет навредить.
— Отлично. Я веду с собой сотню тысяч воинов плюс-минус несколько тысяч. Передай Эйберу, чтобы он начал готовить припасы. Поскольку Утору все равно известно, где мы находимся, Эйбер вполне может для экономии времени пользоваться Логрусом.
— Замечательно. Я передам.
Мне понадобилось два дня, чтобы довести войско короля Элсома до Амбера. В этом не было ничего особенно ужасного или трудного, но материально-техническое обеспечение одновременного перемещения такого количества людей отняло куда больше времени, чем я рассчитывал. Мой опыт, приобретенный в Илериуме, в качестве одного из лейтенантов короля Эльнара, оказался совершенно недостаточным для этой задачи. Численность армии Эльнара была куда меньше, а у меня под командованием вообще было всего полторы сотни человек. Теперь же это число увеличилось примерно в тысячу раз.
Однако же в конце концов лошади, повозки, боевые колесницы и растянувшиеся на мили колонны пехотинцев — все вошли в лес. В лесу была прорублена дорога, ведущая прямиком к замку — отсюда он смотрелся как неясный силуэт на далекой горе, — и вскоре отряд вооруженных людей потребовал у нас пароль.
Я выехал вперед, чтобы поприветствовать их.
— Да это же король! — воскликнул кто-то из дозорных. Они быстро преклонили колени и опустили головы.
— Встаньте, — приказал я, осадив своего жеребца. — Вам следует быть бдительными. Два дня назад мы изловили в замке самозванца, выдающего себя за моего отца, Лорда Дворкина. Останавливайте всех, кто будет проезжать здесь, и требуйте пароль — вне зависимости от того, знакомы вам эти люди или нет.
— Слушаемся, ваше величество!
— Ты… — я указал на сержанта. — Как твое имя?
— М-мелвилл, сир!
— Мне нужно поспешить вперед. Ты возьмешь моего коня и проводишь короля Элсома и его людей в замок Амбер.
— С-слушаюсь, сир!
Я вернулся к королю Элсому и его сыновьям — они ехали в своих золотых колесницах и во время этого разговора остановились — и сообщил им о своих планах. Они согласно закивали. В конце концов, кто они такие, чтобы задавать вопросы великому Оберону?
Спешившись, я отдал коня сержанту Мелвиллу, достал Карту с изображением двора замка и перенесся туда. Должно быть, для Элсома с сыновьями это было то еще зрелище: еще одно доказательство (если они нуждались в таковом) того, что я и вправду бог.
Я отыскал Фреду и отца в главном зале. Они поспешили мне навстречу.
— Самозванец здесь? — спросил я.
— Да, — ответил отец. — Он заперт в моей комнате. Мы дожидались тебя, чтобы допросить его.
— Хорошо. В таком случае пойдем взглянем на него.
Они повели меня наверх, к той комнате, дверь которой я вышиб три дня назад. Дверь все еще не починили, и она болталась на петлях.
В комнате обнаружился некто, выглядящий, как мой отец; он сидел на краю кровати. Самозванец прокусил себе большой палец; на пол медленно текла тонкая струйка крови. Судя по всему, он пытался нарисовать Карту. Только вот она не работала. Я не чувствовал в расплывчатых красных линиях совершенно никакой силы.
Самозванец поднял голову, увидел меня и сказал:
— Вот стоит проткнуть большой палец, как вечно стрясается какая-то гадость.
— Очень смешно, — отозвался я и повернулся к Фреде. — Тебе этот рисунок о чем-нибудь говорит?
Фреда принялась рассматривать его, слегка склонив голову набок.
— Да. Это Третья Башня. Далеко от Владений Хаоса.
— А что это такое?
— Место древней силы и пророчества.
— Пророчества?
Это меня заинтересовало. Фреда кивнула.
— К тем, кто медитирует в этом месте, время от времени приходят видения. В Великом Списке зафиксированы тысячи таких пророчеств. Возможно, этому типу известно какое-то пророчество, касающееся нас или Амбера, и он хотел вернуться в Третью Башню за уточнениями.
Лже-Дворкин встал и прошел к двери, не отрывая от нас пристального взгляда. Он поднял руку и коснулся того места, где полагалось бы находиться двери, но натолкнулся на какой-то незримый барьер.
— Он не может выйти, — пояснил отец. — Комната запечатана заклинанием.
— Отпустите меня, — сказал самозванец.
— Зачем? Чтобы ты отправился с докладом к королю Утору?
— Я не служу Утору.
— А к кому тогда? К Лорду Зону?
— Нет.
— Или… к Сухаю?
На этот раз самозванец ничего не ответил. Я приподнял брови.
— Так, значит, за этим стоит Сухай.
— Отпусти меня, брат.
— А теперь еще и «брат»?
Тут Фреда ахнула и схватила меня за руку.
— Нет… Оберон! Они что-то с ним сделали! Это же Фенн!
Я судорожно сглотнул и взглянул на отца. Тот еле заметно покачал головой. Я кивнул в ответ, и мы вышли в коридор, туда, где он уже не мог нас услышать.
— Фенн… — прошептала Фреда. — Какой ужас…
— А по-моему, он выглядит довольно неплохо, — произнес отец с намеком на усмешку. — Точнее, он никогда еще не выглядел лучше.
Фреда смерила его гневным взглядом.
— Сейчас неподходящий момент для шуток!
— По крайней мере, теперь мы знаем, как ему удалось одурачить вас с Эйбером, — сказал я ей. — Неудивительно, что Фенну известно, что и как нужно сказать, чтобы получилось убедительно. А теперь давайте перейдем к более серьезному вопросу. Что нам с ним делать? Несомненно, нужно вернуть ему прежнюю внешность. Папа… ты можешь это сделать?
— Не уверен.
— Зачем бы Сухаю засылать к нам шпионов? — поинтересовалась Фреда. — Он как Хранитель Логруса не должен вмешиваться в политику.
— Скажи об этом ему, — посоветовал я. — Если то, что он освободил Коннера, не вмешательство в политику, то как это вообще назвать? Разве что он хочет сыграть на два фронта… Если он будет втайне помогать и нам, и королю Утору, то может заручиться благодарностью обеих сторон, так?
— Возможно, — отозвался отец.
— Что касается Фенна, то тут важно узнать, что им двигало, — продолжал я. — Если он явился сюда не по своей воле, если Сухай его заставил, то, возможно, его можно освободить от наложенного принуждения. Если же он шпионит добровольно, то…
Отец и Фреда кивнули. Приняв решение, мы вернулись к Фенну и принялись его разглядывать. Фенн снова вернулся на кровать.
— Ну и? — сердито спросил он.
— Мы не знаем, что с тобой делать, — сообщил ему я.
— Отпустите меня. Я должен вернуться к своему хозяину.
— Или?..
— Или я умру.
Фенн произнес это таким тоном — словно говорил о чем-то само собой разумеющемся, — что я понял: он в это верит.
