Лиана Мориарти - Верные, безумные, виновные
Теперь Эрика сидела прямо, словно приподняв себя.
– Я видела, как Клементина впервые услышала виолончель, – сказала она Тиффани. В ее голосе безошибочно угадывалась слезливость. – Мама одного мальчика из нашего класса играла на виолончели, и однажды она пришла в школу и сыграла для нас. Мне понравилось, но, взглянув на Клементину, я увидела, что она как будто в нирване.
Клементина припомнила, когда впервые услышала эти роскошные звуки. Она не знала, что подобные звуки бывают на свете и что обыкновенная с виду женщина может извлекать их из инструмента! Именно Эрика посоветовала Клементине попросить родителей брать уроки игры на виолончели, и Клементина часто спрашивала себя: пришло бы ей в голову самой попросить? Пожалуй, нет, она постаралась бы найти способ вновь услышать виолончель, но никто даже в ее большой семье не играл на струнном инструменте.
Эрика, наверное, не помнит, что именно она это предложила, а иначе при каждом удобном случае упоминала бы об этом.
– Выходит, вы знаете друг друга с детства, – заметила Тиффани. – Здорово, когда дружба тянется так много лет.
– Мать Клементины вроде как удочерила меня, – сказала Эрика. – Потому что у меня была неподходящая «домашняя обстановка». – Она изобразила знак кавычек на словах «домашняя обстановка». – Это был не совсем выбор Клементины, верно, Клементина?
Глава 41
– Спасибо, что приняли меня сегодня.
Эрика сидела в синем кожаном кресле с откидной спинкой напротив женщины-психолога, которая расположилась в кресле, стоявшем под углом к ней, словно Эрика – гость на ток-шоу. Между ними стояла большая круглая кушетка с коробкой салфеток на ней. Это немного раздражало. Почему не поставить сюда кофейный столик?
– Без проблем. Из-за дождя у меня много отмен. Людям советуют по возможности не выезжать на дороги.
Психолога Эрики звали Мерилин. Так она представилась, и это имя мелькало на ее почтовой бумаге, но, по мнению Эрики, имя Мерилин совершенно ей не подходило. Она нисколько не напоминала Мерилин. Она напоминала Пэт.
Мерилин была поразительно похожа на секретаршу, несколько лет работавшую с Эрикой, которой вполне подходило имя Пэт. Этот тип лица (круглое розовое) навсегда соединился в подсознании Эрики с именем Пэт, и каждый раз, глядя на своего психолога, ей приходилось напоминать себе: Не Пэт.
– Дождь действительно невероятный, правда? – глядя в окно, произнесла Не Пэт.
Эрика ни в коем случае не собиралась тратить ни минуты оплаченного времени на обсуждение погоды, поэтому, проигнорировав это бессмысленное замечание, сразу приступила к делу:
– Значит, когда меня приглашают в гости, я всегда беру с собой баночку орешков в шоколаде. Миндаль в шоколаде.
– Вкуснятина, – одобрительно проговорила Не Пэт.
– Я сама не так уж их люблю.
Не Пэт наклонила голову:
– Тогда зачем вы берете их с собой?
– Мама Клементины обычно брала с собой орешки в шоколаде, когда отправлялась в гости. Думаю, она покупала их оптом. Она была по-своему очень расчетливой.
– Она была для вас образцом для подражания, – предположила Не Пэт.
– Они обычно приглашали меня с собой. На барбекю и… все такое. Я всегда соглашалась. Всегда была счастлива выбраться из дому.
– Это вполне понятно. – Не Пэт с любопытством смотрела на Эрику.
– Я говорю так же, как моя мать. Она говорит много и сбивчиво. Все время отходит от темы. Я читала, что это свойственно барахольщикам. Они не в состоянии следить за разговором, точно так же как поддерживать порядок в доме.
– Сбивчивая речь – это нормально. По-моему, вы ходите кругами. Подбираетесь к чему-то.
– Ну, знаете, орешки в шоколаде сейчас нельзя назвать подходящим подарком хозяйке. Из-за аллергии. В наше время у всех аллергия. Однажды Клементина посмотрела на мою баночку с орешками и сказала: «Можно догадаться, Эрика, что у тебя нет детей».
– Это вас обидело?
– Не особенно, – подумав, ответила Эрика. – Можно было бы предположить, что обидит, поскольку имен но в тот день мы узнали об очередной неудаче с ЭКО. Конечно, Клементина об этом не знала. Если бы знала, то стала бы сильно переживать из-за сказанных слов.
Не Пэт еще больше наклонила голову, как славный диснеевский бурундучок, прислушивающийся к лесным шорохам.
– Вы пробовали ЭКО? И продолжаете сейчас?
– Знаю, странно, что я не упоминала об этом до сих пор, – смущенно сказала Эрика.
– Не странно. Но мне это кажется интересным.
– Примерно два месяца назад, – начала Эрика, – мы ходили на барбекю к соседям.
– О’кей, – сказала Не Пэт.
Смотри, Не Пэт, как я хожу кругами.
– Вчера мой муж обнаружил тело нашего соседа.
Она сама не знала, сказала ли это нарочно. Обычно так делала ее мать. Она выводила людей из равновесия ради удовольствия шокировать их. Это было занятно.
Не Пэт была явно шокирована. Возможно, она пожалела о том, что согласилась принять эту пациентку.
– Гм… Соседа, который устроил барбекю?
– Нет. Этот жил по другую сторону от них. Старик. Не особо приятный человек. У него не было ни друзей, ни семьи. Все чувствуют себя ужасно, потому что его тело пролежало там не одну неделю. Правда, я не чувствую себя ужасно.
– Почему, как вы считаете?
– Не хочу чувствовать себя ужасно, – нетерпеливо проговорила Эрика. – У меня нет на это времени. Нет… места в голове. Послушайте, я не знаю, зачем я об этом сказала. Это не существенно. Как бы то ни было, мы перестали заниматься ЭКО, потому что у меня неподходящие яйцеклетки. Перед барбекю мы спросили Клементину, сможет ли она стать донором яйцеклеток. Для нас.
Не Пэт храбро кивнула:
– Как она прореагировала?
– Во время барбекю что-то произошло.
– Что произошло?
У бедной Не Пэт был такой вид, как будто она сейчас покроется холодной испариной.
– Дело в том, что перед этим я приняла таблетку из тех, что вы мне выписали. Целиком. Знаю, вы сказали, что надо начинать с половинки или даже четвертинки, но я приняла целую, потому что не смогла ее разломить. И потом, на барбекю, я, кажется, пила больше обычного.
Она вспомнила, как Клементина бегала с бокалом, пытаясь поймать пенящееся шампанское.
– О господи! – вздохнула Не Пэт с подчеркнуто сочувствующей гримасой, выглядевшей почти комично.
– Как вы знаете, на упаковке есть этикетка с предупреждением. В ней говорится, что таблетки могут усилить действие алкоголя, но я подумала: «Я почти не пью, все будет хорошо», но тогда я выпила бокал шампанского, и, может быть, слишком быстро. Я чувствовала себя подавленной. Так или иначе, я, похоже, напилась, чего со мной никогда не бывало, и у меня случились провалы в памяти. Черные пятна. Временная потеря памяти?
– Скорее, частичная потеря памяти, – уточнила Не Пэт. – Алкоголь влияет на способность переносить воспоминания из кратковременной памяти в долговременную.
– Так вы думаете, эти воспоминания исчезли навсегда?
Не Пэт пожала плечами. Эрика пристально посмотрела на нее. Она не платит за пожимание плечами.
– Что-то может инициировать ваши воспоминания, – предположила Не Пэт. – Вкус. Запах. Слова, сказанные кем-то, могут заставить вас вспомнить. Или иногда помогает, когда приходишь на то же место. Можете, так сказать, вернуться на «место преступления»!
При словах «место преступления» она чуть посмеялась, но Эрика не улыбнулась в ответ. Улыбка Не Пэт исчезла.
– Хорошо, – сказала Эрика. Она подумает об этом позже. – Так что я принесла орешки в шоколаде на барбекю. Как делаю это всегда. – (Не Пэт ждала.) – Наверное, я размышляла обо всех тех случаях, когда мать Клементины приглашала меня на семейные мероприятия. Отец обычно был за рулем, ее мама держала на коленях банку с орешками, а мы с Клементиной сидели сзади. Старшие братья в основном уже имели свою компанию, так что нас было только двое. Я, бывало, смотрю в окно и блаженствую, довольная собой, воображая, что мы с Клементиной сестры, а ее родители – это и мои родители тоже. – Она подняла глаза на Не Пэт, с удивлением поняв, что подбиралась именно к этому, не слишком шокирующему фактоиду, как выразился бы Оливер. – Клементина не блаженствовала, воображая, что она моя сестра. Клементина совсем не хотела, чтобы я была там.
– А-а, – протянула Не Пэт.
– Конечно, я всегда это знала. Знала в глубине души. Но в последнее время я пытаюсь поставить себя на ее место, стать человеком, глядящим в другое окно, настоящей дочерью, рядом с которой всегда ошивается эта самозванка. – Эрика смотрела невидящим взглядом на обитую плюшем поверхность кушетки Не Пэт. – Интересно, что она чувствует?
Глава 42
У Эрики сделался опасный, агрессивный взгляд подвыпившего человека, намеревающегося раскрыть секреты.
У Клементины свело живот.
– Мы ведь по-прежнему подруги, правда? – непринужденно произнесла она.
