Алекс Мистер - Транссферы
Глава десятая. "На самом краю света и тени..
Герман вернулся в родной город. Окружающий Германа мир пребывал в жутком хаосе и ожидании неминуемой и страшной развязки. И Герман не мог без боли в сердце смотреть на все те страдания и невзгоды , которые его теперь окружали. Тем более что теперь на его плечи легла вся полнота ответственности за сильно сдавшую за прошедшее время и окончательно утратившую твердую почву под ногами мать. Как мог, он старался ее утешить и вселить в нее и в себя надежду на будущее. Но никаких вестей о судьбе отца не было. И это само по себе перечеркивало все его отчаянные попытки. Он несколько раз подавал рапорт в Мобилизационную комиссию Союзников с просьбой отправить его на фронт. И все время получал вежливый, но твердый отказ. Тогда он решил продолжить свою учебу в Университете. Тем более, что теперь, перед лицом возможного голода, выбранная им специальность "Исследователя нетрадиционных космических биокультур" оказалась как нельзя кстати. Все свои вечера он либо проводил дома, с матерью, либо чем мог помогал раненным в расположившемся рядом с их домом армейском госпитале Союзников. Раненных было очень много. И они постоянно прибывали со всех фронтов и из тех городов, где бушевали кровавые мятежи и восстания сторонников Джихада. Они были самых разных национальностей, но больше всего среди них было французов, немцев и итальянцев. Они невыносимо страдали, так как противник воевал в основном допотопным и жестоким оружием. Но еще больше, они мучились морально. Так как оказались в чужой стране. Так как многие из них перед этим воевали со своими бывшими согражданами. Так как не знали, что их ждет в будущем. Герман, в своем новом качестве, стал для них всех чем-то вроде мессии. И эта роль ему отлично удавалось. Очень скоро она даже стала неотъемлемой частью его самого и его жизни. Но в одно морозное декабрьское утро в их с матерью доме неожиданно заурчал сигнал внешнего вызова по "Видеофону". В этот самый момент Герман как раз собирался на свои занятия в Университете, поэтому на вызов ответила его мать. - Здравствуйте ! Госпожа Благонравова, если не ошибаюсь? - заискрился зеленоватым сиянием монитор "Видеофона", и из него выплыла смущенная физиономия незнакомца с затравленным взглядом и густыми седыми бровями. Извините, что так рано вас потревожил. Моя фамилия Соболев. Капитан Соболев. Офицер Генерального штаба по особым поручениям. - У вас есть какие-то известия о судьбе моего мужа? - с надеждой в голосе, перебила его мать Германа. Герман оживился и, бросив свои приготовления к Университету, поспешил присоединится к матери. - К моему глубочайшему сожалению, госпожа Благонравова, я связался с вами совсем по другому поводу. У меня нет новостей о судьбе вашего мужа. Наша разведка активно этим занимается, но... - капитан смутился, и голос его потерял былую уверенность. - Но, пока безуспешно. - Извините. Я просто не могу больше ни о чем другом думать, капитан,упавшим голосомпроизнесла женщина. - Еще раз извините. - Я вас понимаю,- лицо офицера приобрело оттенки сострадания, хотя и не очень искренние и явные. - Но, у меня есть к вам дело. Точнее, к вам и вашей дочери. И это дело не терпит отлагательства. Вы готовы меня выслушать? - Да, конечно. Я и моя дочь вас внимательно слушаем. Что вы хотели нам сообщить? - ответила женщина, нежно, по-матерински, прижимаясь к Герману. - Так вот, - продолжал капитан. Голос его приобрел уверенность и чисто деловой тон, - я бы хотел обсудить с вашей дочерью и, разумеется, с Вами один щекотливый вопрос. Точнее, предложение. Суть его состоит в том, что, как вы, наверное, знаете, дела Союзников на южном и восточном фронтах в последнее время идут не совсем удачно. Если честно, наши армии отступают и раз за разом терпят все более болезненные поражения. Но, с этим то мы как раз способны справится собственными силами. Но вот с другим... Капитан помрачнел. Лицо его приобрело унылое и загнанное выражение. -Как бы это вам все объяснить, - вновь заговорил он, собираясь с духом.В общем, уважаемая Нина Константиновна, Мобилизационная Комиссия Союзника решила удовлетворить неоднократные запросы вашей дочери о ее призыве в действующую армию. Но... При этих словах капитана лицо Германа вспыхнуло и озарилось победным сиянием. В то же время лицо его матери мертвенно побледнело. Женщина покачнулась, быстро теряя сознание, и мягко осела прямо на руки спохватившейся дочери. - Капитан, ваша бестактность и жестокость переходит все разумные границы! Все что вы могли, вы уже сделали ! - набросился Герман на офицера. - Лично меня, ваше предложение обрадовало. Но зачем же было его делать при моей матери? Вы чудовище, капитан. Вам никто об этом раньше не говорил? - Вы меня не совсем правильно поняли, госпожа,- начал оправдываться тот. - Вы мне даже не дали договорить. Все не совсем так, как вы думаете. Мы отнюдь не собираемся отправлять вас на фронт. "Пушечного мяса" у нас и без вас хватает. Тем более, что вы на эту роль не годитесь. Вы нам нужны прежде всего как специалист. Как человек, способный на большее, чем просто вытаскивать из под огня раненных, управлять мобильной боевой машиной или устраивать диверсии в стане противника. Вы прежде всего нужны нам в тылу. В самом что ни на есть глубоком и недосягаемом для врага тылу. Тем более теперь, когда в преддверии зимы и лютых морозов над всеми государствами Союзников нависла вполне реальная угроза голода и энергетического дефицита. У нас осталась единственная и, боюсь, последняя надежда на наши космобиологические плантации на орбите и на таких людей как вы. Если вы откажетесь от моего предложения, нам будет сложно без вас обойтись. Но все же, я искренне продолжаю надеяться на то, что этого не случится. Капитан сделал паузу, выжидающе уставившись в лицо Германа и нервно кусая губы. - Ну, что вы решили. - не давая Герману опомниться, произнес он с надеждой. - Я, конечно, с радостью готова принять ваше предложение. Но, - Герман замялся, бросая встревоженный взгляд в сторону своей матери. - Но вы же понимаете?! Я не могу вот так, беспечно оставить свою мать. Она не вынесет нашей разлуки. Тем более, что от отца нет никаких вестей. Я даже не знаю, что и делать. - Ну, если проблема только в этом, - оживился капитан. - Пусть вас это не беспокоит. Мы готовы предложить вам отправится на "объект" вместе с вашей матерью. Мы предусмотрели подобный поворот событий и сделаем все от нас зависящее, чтобы не разлучать вас с вашей матерью. Как только вы примете окончательное решение, мы немедленно подготовим все необходимые для нее документы и ваша с ней разлука будет очень скоротечной. На космической станции, куда мы вам предлагаем отправиться, есть место и для вас и для вашей матери. Тем более, мы сочтем за огромную честь для нас, если она к тому же пожелает с нами сотрудничать. Лишние рабочие руки нам нужны как воздух. Может быть даже больше. К тому же, на станции, вы и она будете в большей безопасности, чем здесь, на Земле. Это я вам обещаю твердо. - Ну тогда... - Герман в нерешительности обратился за поддержкой к своей матери. Женщина уже пришла в себя и с нескрываемым интересом слушала их с офицером беседу. - Мы согласны. Ведь так, Настенька? - неожиданно уверенно произнесла она в адрес капитана. - Я знаю, что мой муж поступил бы на моем месте точно так же. Я не хотела бы его разочаровывать. - Ну вот, кажется, все решено, - подытожил капитан, удовлетворенно разводя руками. - Я очень рад, что мы достигли согласия и полного взаимопонимания. Хотя, я в этом и не сомневался. Вылет нашего звездолета к "объекту " назначен на следующий понедельник. У вас в запасе, Анастасия Викторовна, чуть меньше недели на сборы. Мы с нетерпением ждем на вас на его борту "Батерфлай". Герман, обменявшись с матерью взглядами и получив от нее молчаливое согласие, кивнул. Капитан Соболев торопливо раскланялся, засуетился и его лицо быстро растаяло в недрах "Видеофона". - Ты поступила правильно, доченька, - с чувством произнесла мать Германа , когда они остались одни. - Жизнь, какая - никакая, но продолжается. И мы не можем впадать в отчаяние. Тем более сейчас, когда твоего отца с нами нет. Он, без сомнения, полностью поддержал бы наше решение. Женщина не выдержала и разрыдалась, уткнувшись Герману в плечо. Тот тяжело вздохнул и нежно обнял ее за плечи, с трудом сдерживая свои собственные слезы. Впереди их ждала неизвестность. Но эта неизвестность уже не казалась такой пугающей и горькой как прежде.
