Николай Симонов - О завтрашнем дне не беспокойтесь
— Хотел бы я так жить, чтобы каждый день пить виски! — прокомментировал его широкий жест Фишман и спросил, обращаясь к проводнице:
— Алина? Почему мы с Димой уже загудели, а наш поезд все еще стоит? Проводница, изящно держа в руках чашечку кофе и фарфоровое блюдечко, в ответ лишь пожала плечиком с форменным погончиком, мол, не знаю. Между тем, причина незапланированной расписанием остановки вскоре всем стала понятна. Мимо них, один за другим, с интервалом в 5 минут, проследовали три длинных железнодорожных состава с платформами, на которых, куда-то на Запад, везли зачехленную в брезент тяжелую военную технику. Наконец, они услышали долгожданный гудок, вагоны по очереди отрапортовали о готовности бодрым лязгом сцепок, и состав начал плавно набирать скорость, а потом так резко затормозил, что все, кто в этот момент стоял на ногах, потеряли равновесие; в том числе Мелисса, которая раскладывала закуску. По причине физического явления, именуемого инерцией, которая удерживает покоящиеся предметы в покое, а движущиеся — в движении, Мелисса очутилась на коленях у Павлова. Он не только предотвратил ее падение, но и постарался привести ее тело в состояние покоя, используя наиболее удобные для обхвата руками выпуклые формы (то есть, нескромно выражаясь, женские груди), показавшиеся ему ладными и упругими, как гандбольные мячи. Мелисса взвизгнула и быстро освободилась из его объятий, но когда она встала на ноги, состав снова дернулся, и Мелисса во второй раз на мгновение очутилась у него на коленях. «Э-э, мисс, что за шутки!?» — недовольно подумал он, а вслух заявил, что специально для Алины расскажет умопомрачительный анекдот.
— Нетушки, нетушки! — запротестовала Мелисса. — Давайте сначала выпьем. Чур, я виски! После того, как все выпили, что каждый хотел, Павлов рассказал, что обещал:
— Приехала проводница домой. Весь день стирала, убиралась, варила… И, конечно, устала. Вечером легла спать. Муж к ней с нетерпением:
— Ну, давай…
Она (засыпая):
— Подожди, подожди. Сейчас тронется поезд, тогда…
Все засмеялись, и громче всех Алина, которая, хоть и не была замужем, о свободных нравах, процветавших в бригадах проводников поездов дальнего следования, знала не понаслышке. Однажды, она сама влюбилась в ехавшего в отпуск морячка, который почти две недели был ее мужем, но, к сожалению, оказался брачным авантюристом и опасным уголовником. После этого случая ее симпатии переключились на солидных, одиноко путешествующих мужчин, которые дарили ей не только ласки, но, порою, и более вещественно-осязательные знаки внимания. Высокий, приятной наружности, обходительный мужчина из IV купе ее вагона, то есть Аркадий Моисеевич Фишман, в полной мере отвечал ее нескромным запросам, по поводу которых можно сказать лишь одно: «Кто не грешен, пусть первым бросит в нее камень».
— А правда, что вы — доцент и читаете студентам лекции по гинекологии? — озорно сверкнув глазами, спросила Алина, обращаясь к Фишману.
— Не по гинекологии, а по гистологии. Это — разные вещи раздраженно произнес Фишман и показал Мелиссе кулак, мол, не вводи людей в заблуждение.
— Что? Про глистов?! — с выражением на лице, будто ее сейчас стошнит, выразила отношение к предмету преподавания доцента Фишмана Наденька Навротилова.
— Не про глистов, а про органические вещества, из которых мы все состоим. Гистология, это — раздел биологии, изучающий все, что в живых организмах можно разглядеть через микроскоп — сердито, хотя в доступной форме объяснил Фишман.
— А он на все вопросы дока, наш Аркаша, биолог-физиолог. Прямо ходячая энциклопедия. У него даже специальный блокнот есть, в который он записывает разные интересные факты из жизни животных, а потом студентов на лекциях ими развлекает — похвасталась Мелисса.
— А чем мы хуже студентов!? — обиженно, заявила Алина, и Мелисса тут же подсказала тему лекции: «Размножение живых организмов». Пришлось-таки, Аркадию Моисеевичу доставать из вельветового пиджака блокнот в кожаном переплете с тесненной буквой «G». Найдя нужную запись, он, экспромтом, уложившись в полчаса, рассказал несколько занимательных историй на вечную тему. Начал же он с птиц, заметив, что человек почему-то превратил их в символ романтики. Между тем любовь пернатых — занятие еще менее возвышенное, чем совокупление змей. Самцы многих их видов давно уже в ходе эволюции распрощались со своим маленьким, но гордым членом и теперь оплодотворяют самок посредством так называемого «анального поцелуя», то есть, соприкасаясь задним местом. Что касается змей, то их эротический арсенал напоминает знаменитый нож швейцарского офицера — до того разнообразны их половые причиндалы. В то время как одни особи, оплодотворив змеиху, закупоривают ее «влагалище» желатиновой затычкой, чтобы никто другой не мог туда за-лезть, другие с легкостью вскрывают пробки своими острыми и колючими пенисами. А наши, согласно теории Дарвина, ближайшие родственники — шимпанзе, оказывается, любят друг друга так часто и истово, что им пришлось отрастить внутри полового органа кость, без которой тот бы слишком быстро износился. А что прикажете делать? Организм у их подруг настолько капризен, что те могут «залететь» только с тысячного раза. Поэтому и приходится стараться, изо всех сил. Соитие у одного из самых известных австралийских животных — тасманского дьявола — предваряется длительными и очень жестокими любовными играми, во время которых животные калечат друг друга. Некоторые ученые даже полагают, что из-за этого им грозит полное вымирание. У слизняков (вот смех!) присутствуют как мужские, так и женские гениталии. Когда два слизняка встречаются, каждый пытается откусить пенис другого. Тот, кому это удается, становится папой, а другой слизняк, соответственно, — мамой. Некоторые рыбы способны к многократной смене пола туда и обратно (от самца к самке и наоборот). Например, на любом коралловом рифе приблизительно 25 процентов рыб меняли свой пол хотя бы раз в жизни. Более 50 разновидностей морского ангела, губанов, рыб-попугаев и морского окуня меняют пол ежегодно. В заключение Аркадий Моисеевич заявил, что возникновение и эволюция полового размножения относится к числу проблем, разрешение которых в обозримый период вряд ли возможно. Размножение считается фундаментальным свойством жизни, однако в понимании механизма этого процесса больше вопросов, чем ответов. Приведенные Аркадием Моисеевичем примеры половой жизни и сексуального поведения животных вызвали у слушателей удивление.
Нет, оказывается, единой нормы и правила для продолжения рода, и у каждого вида живых существ основной инстинкт проявляется по-разному.
