Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2
— Я стоял здесь, — злобно сказал Лещь. — Я ничего не видел. Я даже не почувствовал. А когда обернулся, она была около ног и тянулась ко мне. Вы понимаете?! Тянулась!
— Перестань орать, — мрачно сказал Корчидон, не глядя на него. — Как вы все обожаете орать.
— Ой! — громко сказал Ларди Тоду.
Пыль снова стала подниматься к карнизам верхних этажей, подобралась, перелетела еще ближе и стала опускаться прямо на них. Они попятились к перекрестку, Михаил схватил застывшего Леща за локоть и увлек за собой. Облако распалось на отдельные части и разлеглось большими красными пятнами на дороге, на полупустых опрокинутых баках, на капоте и крыше грузовика. Корчидон злорадно сплюнул.
— Деорганика, — сказал обычным голосом Яран. — Мельчайшие микроорганизмы. Как ты думаешь, Миша?
Делать твоему Мише больше нечего, разозлившись, подумал Михаил. Как будто для Миши это в порядке вещей — рассуждать тут про микроорганизмы. Михаилу всегда казалось, что за несколько лет работы Искателем у него должен был выработаться хоть какой-то иммунитет ко всякого рода неожиданностям. Ведь за всю работу каждому звездолетчику приходится видеть столько всяких фантасмагорий, что пора бы обзавестись хоть какой-нибудь, пускай самой завалящей железкой в характере. Чтобы не дернуться в сторону, когда на тебя с ревом прет болотный рогач, чтобы не заорать истерично при виде марсианской креветки, раздирающей в голодной хватке органический корпус метеостанции. Чтобы быть Искателем, нужно всегда иметь резерв, и самое главное — железные нервы…
Его прервал окрик Корчидона. Михаил встрепенулся и огляделся. Пыль снова сворачивалась в тугое розовое облако. Тогда Корчидон стащил с плеча пулемет, обхватил широкой ладонью рубчатые стволы и щелкнул затвором. Длинное раскатистое «ду-ду-ду-ду-ду» вспороло послеобеденную тишину, больно отозвавшись в ушах. Очередь внахлест ударила по дороге, высекая искры, взметая крошечные розовые клубочки, вздымая столбики воды в лужах, протянулась до тротуара, где стоял магазин. Витрина треснула и с длинным дребезгом высыпалась внутрь. Пыль вдруг вся подскочила вверх, как дым пожара, и потянулась к Корчидону. Корчидон судорожно метался дулом по темному промежутку между домами, пулемет натужно стучал и дергался, пробивая насквозь неприступную пыль, призрачно рвался сноп пламени. Со звоном выпадали окна, отлетала штукатурка, обнажая извилистые ходы, из которых визжа сыпались скользкие мохоеды. А потом розовое облако кувыркнулось в последний раз, затряслись в призрачном хохоте несколько теней, и облако исчезло.
Все стояли в оцепенении и дико озирались. Только Яран обычным кошачьими глазами смотрел на товарищей и, казалось, не понимал, по поводу чего они беспокоятся.
— Кажется, обошлось, — произнес Лещь.
— Все живы? — странным голосом спросил Корчидон, подозрительно оглядывая карнизы крыш.
— Все.
— Ну и ладно.
Он первым подошел к грузовику, лязгая цепями, отбросил дымящийся пулемет с пустым магазином и уткнулся лицом в рукава, сложив руки на капоте. Со стороны это выглядело жутковато: странно сгорбленная фигура, высоко поднятый воротник, отчего казалось, что у фигуры нет головы, дикие и нелепые рыжеволосые сапоги с когтями, розовые блики на оковах, машине и пулемете у тротуара, и все это посреди широкой пустынной улицы и широкой пустынной тишины.
В полном молчании они ехали обратно. Корчидон не гнал вперед с лихим скрежетом покрышек по мокрому асфальту, азартным взглядом, блуждающим по дороге. Грузовик расхлябанно и вяло трясся, равнодушно скрипя амортизаторами, и казалось, вот-вот развалится.
Около Библиотеки они насторожились. Где-то в конце правого крыла быстро испарялся над крышей розовый туман, и едва заметно вздрагивала земля. На часовой башне тускло светился желтый, с зелеными пятнами окислов, медный наконечник с шариком на конце, похожий на шпиль Адмиралтейства. На колоннах темнели потеки ржавчины с крыши. И дверь была распахнута настежь, словно приглашала войти в этот черный прямоугольный зев, ядовито хихикая и потирая руки.
— Земля почему-то дрожит, — произнес Лещь, стуча зубами. Не то от подземных толчков, не то от страха.
Корчидон что-то неопределенно промычал.
— Это, наверное, просто землетрясение, — несмело предположил Михаил.
— Нет, — уверенно сказал Ларди Тоду, спрыгивая с подножки и хлопая дверцей. — Здесь крепкая тысячелетняя платформа.
Земля задрожала еще ощутимее. Послышался отдаленный гул.
— Я не знаю, как вы, — странным голосом произнес Ларди, уставившись в распахнутые двери. — Я никого с собой не зову, не принуждаю ни в коем случае. Запомните, каждый волен в своем выборе. — Голос у него сорвался. Ларди страшно нервничал.
— Что вы хотите сделать? — грозно и сухо спросил Яран.
— Я хочу сжечь Библиотеку, — сказал Ларди.
Сзади затрещала, лопаясь, штукатурка, и половина фасада пятиэтажника лавиной сползала, загородив дорогу. Показались никем из них не виданные комнаты, словно расчерченное на клетки черное поле. Никто не обернулся.
Все молчали. Корчидон крякнул и подумал, что Ларди, конечно, умный, воспитанный, немного не от мира сего, как и всякий хороший учитель литературы, только вот рехнулся он малость, видно, в одиночестве-то. Ну какой из него поджигатель? Он и выстрелить-то правильно не сумеет… Лещь подумал, что это просто невозможно, немыслимо, не может случиться, наконец, ведь Библиотека существовала сотни лет, и на протяжении сотни лет, мы подчинялись мудрому и высшему, не какой-нибудь сказке — дедушка с бородой, — а реальному и прочному, мы верили и жили, а он какой-то грошовой зажигалкой хочет уничтожить всех нас, все наше прошлое перечеркнуть красной чертой…
— Вы твердо уверены в том, что это необходимо? — спросил Яран.
— Да. И не пытайтесь меня остановить.
— Вы хотите уничтожить свое прошлое?
— Я хочу, чтобы у меня было будущее, Яран. Или его не будет ни у кого.
— Вы сожжете Библиотеку, — произнес Яран. Михаил впервые в жизни увидел, что Яран волнуется. — Жгите. Но оставьте в покое книги, вы слышите? Не жгите книги, глупый вы человек!
— Что вы мне предлагаете?! — крикнул Ларди. Его умное и строгое лицо сразу побагровело и стало злым, с острыми серыми глазами. — У нас с вами нет выбора. И нет времени. Неужели вы ничего не чувствуете? — Он обратился ко всем. Лицо стало худым, отчетливо было видно серебристую проклятую щетину на щеках. — Конец, вы понимаете?
— Не сделайте еще одну глупость, — угрожающе предупредил Яран.
— Иначе что?
