Дин Андерссон - Воительница - Жажда мести
- Генерал Ковна! - откуда-то издалека донесся знакомый голос. Затем кто-то принялся отчаянно тормошить его за плечо. Генерал открыл глаза. Над ним склонился Стирки.
Он с откровенным страхом и ненавистью оттолкнул его. Испуганное лицо помощника ничуть не изменилось.
- Что с вами, генерал? Проснитесь, - продолжал кричать Стирки.
Наконец Ковна сел, вытер пот, выступивший на лбу.
- Дурацкий сон! Это был только сон. Что тебе? - Тут он почувствовал, как боль от раны на голове растекается по телу, сильная, упрямая.
"Она предупредила, что я умру, - мелькнуло в голове. Сердце отчаянно забилось. - Врешь, меня так просто не возьмешь. У меня есть собственная магия и плевать мне на всех. И на Хель в том числе. Тёкк вылечит меня. Только бы вовремя добраться до ее замка. Тогда я спасен".
Ковна вышел из палатки. Было уже совсем светло. Старый воин заставил себя не обращать внимания на боль - воли ему хватало. Здесь возле палатки и уселся на приготовленный стул.
- Принесите еду и вина, - распорядился он, обращаясь к Стирки. - Вина побольше и покрепче, глядишь, боль притихнет. Готовь людей к походу. В полдень мы выступаем. Направление на замок Тёкк.
В первый раз с того момента, как они ступили в темный лес, Ялна позволила себе немного расслабиться. Она вложила меч в ножны, закинула щит за спину.
- Слышишь, - обратила она внимание Тирульфа, - птички поют. В первый раз с тех пор, как мы въехали в эту проклятую чащу. Чувствуешь, и воздух подобрел. Наверняка мы миновали самое опасное место.
- Смотри в оба, тщательно прислушивайся, не теряй бдительности, предупредил ее Тирульф. - У тебя, должно быть, волчье чутье. Я, например, никакого птичьего пения не слыхал, пока ты не упомянула о нем. Насчет того, что все вокруг как-то успокоилось, ты права, кажется, дышится легче. Что это у тебя вид такой удрученный? Разочарована, что мы так и не смогли раскрыть загадку этого леса?
Он улыбнулся. Неожиданно и она засмеялась.
- Если даже и так, этой причины недостаточно, чтобы повернуть назад.
Их взгляды встретились, девушка тут же отвела глаза в сторону, смех угас.
- Сейчас почти полдень. Мы скакали все утро, и, хвала Скади, беда обошла нас стороной. Я так проголодалась, будто неделю крошки во рту не было. Давай-ка добудем, чего-нибудь пожирнее, чем хлеб и сыр дровосека.
- Еще бы глоток винца, - вздохнул Тирульф, - чтобы отпраздновать победу над мертвецами.
- Да, но только глоток или два. Кто знает, что ждет нас впереди.
Глава девятнадцатая ДОЛГИЕ УВЕЩЕВАНИЯ
В коридоре послышался шум. Гутрун, расхаживавшая по комнате, замерла, обернулась к двери. Щелкнул замок. У девчонки мелькнула мысль внезапно наброситься на незваного посетителя, однако в памяти горечью отозвались ее прежние попытки напасть на Тёкк, и она решила поберечь силы.
В комнату вошла улыбчивая, полная доброжелательности служительница Хель, с порога поинтересовавшись:
- Как отдохнула, Гутрун?
- Никак. Каждый раз, стоило мне сомкнуть веки, как непременно являлся кто-нибудь из прежних знакомых по Нифльхейму. Начинал плакать, клясться в нерушимой дружбе, в том, что страдает от разлуки. Они шли и шли, уговаривали послушаться тебя, отказаться от прошлого, то есть забыть о том, кто я есть и откуда родом. Ты предупредила, что вернешься, должно быть, прошло несколько дней, и все это время меня не кормили. Но это не поможет тебе, Тёкк. Не надейся! Я не собираюсь отступать, я не склонюсь перед тобой. Мори меня голодом, не давай спать, можешь даже подвергнуть пыткам, все равно...
- Гутрун! Я ничего не знала. Я обязательно накажу Вафтруднира за то, что он не приносил еду. Сейчас же пойду и распоряжусь.
Тёкк быстро вышла в коридор, прикрыла за собой дверь.
- Надеешься обмануть меня, прислужница Хель! - крикнула Гутрун в сторону закрытой двери. - Ты затеяла грязную игру и рассчитываешь сломить меня. Не выйдет!
Послышался щелчок замка. Гутрун вновь принялась расхаживать по комнате, обнимала плечи, время от времени растирала руки и ноги, чтобы хотя бы немножко согреться. От голода и бессонницы болела голова. "Ей не сломить меня!" Эти слова она мысленно произносила по много раз в день. Твердила как клятву. Все это время она без конца прикидывала, каким образом можно было бы вырваться из лап Тёкк. В сражении с использованием колдовских сил ее не одолеть. У нее за спиной встает тень ужасной и безжалостной Хозяйки Смерти. Девушка решительно отвергала всякую мысль о примирении, называя эти помыслы предательством, тем не менее эти "недостойные и отвратительные" намеки, догадки, надежды все глубже закрадывались в душу. Время от времени задумывалась - не будет же эта ведьма так беспардонно врать! Может, в самом деле Песнь Крови не мать ей? По крайней мере, не родная мать. Тогда кто же? Почему бы в самом деле не овладеть тайнами колдовства, в котором Тёкк великая мастерица. Что, если она и в самом деле узнает о себе что-то такое, о чем никогда не ведала? Разве плохо, если в ней проснется великая сила, это же как яркий свет в пасмурный день. Вокруг станет светлее.
"Ей не сломить меня! Не сломить - и все тут! Буду стоять до конца. Я Гутрун. Песнь Крови - моя мать. Ей не сломить меня!" - повторила Гутрун.
Девчонка даже не обернулась, когда позади вновь послышался щелчок и в комнату вошла Тёкк, очень быстро вернувшаяся.
Гутрун вдруг неумолимо потянуло в сон. Спотыкаясь, зацепившись за стол и проклиная слабость, она заковыляла к постели, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми. Стоит только на мгновение прикрыть веки, как она тут же уснет.
Ее глаза закрылись.
Уже в полусонном бреду до нее донесся знакомый голос:
- Гутрун, проснись. Я не могу здесь долго оставаться.
- Сейчас. Ах, будь я проклята! - воскликнула Гутрун. - Не получается.
"Если ты не взглянешь на меня..."
В ее сознании всплыл образ мальчишки.
Гутрун почувствовала, что не в силах сдержать душераздирающий крик, рвущийся из груди. Она прикладывала все силы, чтобы открыть глаза, однако все было напрасно.
Наконец сумела выпалить:
- Оставь меня! Мои мысли - это мое и только мое. Мне не нравится, когда в мои мысли вламываются чужие люди. Хель не моя мать! Моя мать Песнь Крови! Я не Дитя Смерти, нет у меня никакой колдовской силы. Я...
"Бессмысленно сопротивляться правде, Гутрун. Мы же друзья, не так ли? А я никогда не лгу друзьям, Гутрун. Вспомни годы, когда мы вместе играли в Нифльхейме. Мы делились каждым секретом, были не разлей вода. Друзья! Как ты плакала, когда женщина, называвшая себя твоей матерью, отправилась сражаться с Нидхеггом за Матушку Хель. Я успокаивал тебя, старался развлечь, рассмешить. Вспомни, Гутрун. Мы ведь были друзьями..."
