Филип Дик - Предпоследняя правда
Приставив наконечник к деревянной двери — ее явно откопали на развалинах какого-то старинного особняка, — Фоут еще секунду размышлял о бренности жизни. Он признал, что плоть станет прахом, а потом нажал на спуск.
Наконечник цилиндра начал бешено вращаться. Дверь была прочной, из настоящей древесины, а не клеенной стружки, но наконечник в считанные мгновения проделал отверстие, запечатал его пластиком, чтобы газ не проник наружу и оружие не причинило вреда владельцу, и наконец выстрелил внутрь хрупким шариком с нервно-паралитическим газом, воздействующим на нервные окончания. Шарик упал где-то в темноте и разлетелся на мельчайшие осколки — никакая сила на Земле не могла этого предотвратить. Услышав характерный звон, Вебстер Фоут извлек из кармана свои круглые часы, засек время и приготовился ждать. Газ будет действовать пять минут, после чего сам собой распадется на безопасные компоненты. Только после этого можно будет войти.
Пять минут истекло.
— Пора, сэр, — сказала одна из его «жестяных дев».
Вебстер Фоут высвободил свою установку и передал ближайшей жестянке, которая снова уложила ее в кейс. Однако убийца мог проявить предусмотрительность и подготовиться к газовой атаке — такую возможность не следовало исключать. Фоут достал из кейса небольшой пистолет — на вид просто забавная игрушка, совершенно непригодная для самообороны. Потом глубоко задумался. В прошлом это спасало его шкуру в любых обстоятельствах… Он вытащил накидку из экранирующего пластика, развернул ее и задрапировался с ног до головы. Одна из «жестяных дев» поспешила помочь хозяину. В итоге накидка укутала его, точно плащ-палатка: лишь снизу торчали щиколотки, обтянутые носками из английской шерсти, и шнурованные полуботинки из настоящей кожи, изготовленные в Лондоне. Со своим забавным пистолетом, в котором на самом деле не было ничего забавного, Фоут снова прошел сквозь фалангу линдбломовских жестянок. И… распахнул дверь в спальню.
— Свет, — скомандовал он. В комнате царил мрак, а искать выключатель — или его отсутствие — было некогда.
Одна из двух его превосходно подготовленных жестянок услужливо и без малейших колебаний подняла над собой защищенный ночник. Свет вспыхнул, осветив спальню. Желтоватый, уютный и теплый, он не слепил, зато позволял разглядеть каждый предмет. Вот кровать, на которой под одеялом лежит убитый, Верн Линдблом, — с закрытыми глазами, мирно, словно не подозревая о собственной смерти, словно никто не довел до его сведения факт его мгновенной, безболезненной гибели.
Для Фоута картина была ясна. Убитый лежал на спине, полностью расслабленный — признак смерти от цианида, надежного, многократно опробованного и широко распространенного яда. Возможно, его ввели через иглу, которая вонзилась в мозг, в сердце или в верхний отдел позвоночника. Во всяком случае, это милосердно. Фоут огляделся в поисках того, что ожидал увидеть, — совершенно беспомощного взрослого мужчину, который не способен ни двигаться, ни говорить, аритмично дергается, когда спонтанно активизируется та или иная рефлекторная дуга, но не может сопротивляться, не пытается спастись.
Но в спальне никого не было. Ни одного человека, ни в каком состоянии. Мертвец, с умиротворенным видом лежащий под своим одеялом, был единственным, кто находился здесь, — только он и Фоут, никого больше. Фоут осторожно прошел в соседнюю комнату. Ясно, что преступник проник сюда через окно, но и в этой комнате никого не обнаружилось. Жестяные девы, вышколенные и послушные, следовали за ним. Он никого не обнаружил, и они никого не обнаружили… Наконец жестянки принялись открывать все попадающиеся на пути двери. Одна из дверей вела в ванную комнату, отделанную плиткой под мозаику, а две другие— в кладовки.
— Похоже, ушел, — вслух произнес Фоут.
Жестянки ничего не ответили — комментарии были излишни.
Когда они вышли, фаланга «жестяных дев» Линдблома по-прежнему преграждала вход в спальню.
— Сообщите своему главному — «типу-VI», — сказал Фоут, — что вы опоздали.
— Есть, мистер Фоут, — «жестяная дева», которая была за старшую, мгновенно выполнила приказ.
— Получен ответ, — сообщила она через несколько секунд. — Такое исключено. Убийца мистера Линдблома находится на территории спальни, иное полностью исключено.
— Железная логика, — согласился Фоут. — Только факты говорят, что иное вполне возможно, — он повернулся к своим помощникам: — С этого момента начинайте собирать сведения. Исходя из того, что убийца — человек, а не машина, особое внимание обратите на следы органики. Чешуйки кожи, волосы и тому подобное.
— Мистер Фоут, — произнесла одна из «жестянок» Линблома, — в стену спальни вмонтирован приемник-энцефалограф. У нас есть ключ, с помощью которого мы можем снять его показания.
— Отлично, — кивнул Фоут. — Я обязательно ознакомлюсь.
— И магнитофон, который постоянно включен на запись.
— Превосходно.
Если только убийца действительно человек. Если он произнес хоть слово. Если он находился в достаточной близости от энцефалографа. Если. Погруженный в раздумья, Вебстер Фоут вернулся в спальню, а затем в соседнюю комнату, чтобы повнимательнее осмотреть окно, через которое проник убийца.
На полу стоял переносной телевизор.
Нагнувшись, Фоут взялся за его ручку. Он мог стереть отпечатки пальцев преступника, но это его мало беспокоило. Вряд ли убийца стал бы переносить телевизор с места на место.
Телевизор оказался слишком тяжелым. Потребовалось немалое усилие, чтобы просто оторвать его от пола.
— Вот оно, — негромко произнес Фоут.
— Вы что-то сказали, сэр? — откликнулась из кладовки «жестяная дева», которая возилась там с приемником-энцефалографом.
— Я нашел убийцу, — ответил Фоут. — Этот телевизор.
Жестянка фыркнула.
— По моему мнению, сэр, портативный телевизор вряд ли может стать орудием, с помощью которого человека…
— Не желаешь самостоятельно поискать убийцу своего хозяина? — огрызнулся Фоут. — Или все-таки предоставишь это мне?
— Разумеется, вам, мистер Фоут. Вы здесь главный.
— Благодарю за доверие, — колко бросил Фоут. Он уже ломал голову, каким образом — если такое вообще возможно — вскрыть это устройство, которое столь успешно притворяется телевизором? Если я не ошибаюсь, он будет столь же успешно сопротивляться подобным попыткам, ибо устроено так, чтобы не допустить обследования враждебными агентами.
И тут его вновь осенило. Пройдет много дней, а то и недель, прежде чем ему удастся разобраться с этим «телевизором». Даже при всем мастерстве его помощников.
