Олег Кулагин - Звезды в кармане
День обещал быть ясным. Приятный ветерок холодил лицо. И лодка как-то особенно легко двигалась с каждым взмахом вёсел.
Нам предстояло пересечь озеро и добраться к месту, где водная гладь опять сужалась до речного русла. Где-то там, у самого горизонта…
Кажется, что далеко. Но разве нас, землян, это остановит?
Мы с Васькой – первопроходцы. И плевать, что плечи ноют после вчерашнего…
– Хоть на моторке и быстрее, – вздохнул Васька, – Зато так – чувствуешь себя настоящим мужиком. А ты, Бинк, чувствуешь?
Не занятый на вёслах Бинк презрительно хмыкнул. Ничего, вот дойдёт его очередь грести – часа три его подменять не будем. Хватит времени, чтоб осознать и проникнуться…
Хоббит ёрзал на носу лодки. Вероятно, ему не давал покоя вчерашний разговор. Он решил, что пора добиться подробностей. Откашлялся и начал внушительным тоном:
– Илга, мы ведь должны доверять друг-другу?
– Ага.
– Как называется ваша планета?
– Мы зовём её – Твердь.
– Имечко… – удивился Бинк, – Никогда раньше не слыхал… Слушай, нам важно знать – кому эта самая Твердь принадлежит? А может ты помнишь её номер в каталоге?
Явно волосатик не умеет общаться с девушками.
Илга задумчиво побултыхала рукой в воде. Очень спокойно ответила:
– Моя планета никому не принадлежит. И у неё нет номера.
– Так не бывает, – твёрдо сказал Бинк, – Если здесь садятся корабли, значит номер должен быть…
– Номера нет.
– Кому нужны эти игры, девочка? Если на отсталой планете есть космодром – значит, он чей-то! И планета – тоже!
Она улыбнулась и глянула вверх:
– Хорошая погода, правда?
Бинк забормотал под нос отборные галактические выражения.
А Илга всё смотрела куда-то. И чего там такого замечательного?
Я не выдержал – тоже развернулся по ходу движения.
Странной окраски облачко маячит впереди над горизонтом. Пустяк. Только слишком уж быстро оно растёт. Приобретает странные контуры…
Я отпустил вёсла.
– Э-э! – возмутился Васька, – Хорош волынить!
– Сам глянь.
Нет, это не облако… Ух ты!
Будто разноцветная глыба плывёт по воздуху над землёй. Плывёт нам навстречу…
– Знаете, – сказала Илга, – Думаю, мы доберемся куда быстрее, чем за неделю…
Бинк оглянулся, вздрогнул. И заорал с искаженным лицом:
– К берегу! Гребите к берегу, идиоты!
Я непонимающе застыл. А Бинк с кошачьим проворством скользнул через меня и Ваську. И вдруг оказался на корме. С ножом приставленным к горлу Илги:
– Тихо! Сиди тихо…
Свирепо зырнул в нашу сторону:
– Поворачивайте, придурки! Это ловушка!
Лубенчиков навалился на вёсла.
А я разрывался между желаниями. То ли успокоить Бинка веслом по башке, то ли последовать васькину примеру.
Надвигающееся нечто уже можно разглядеть. Гигантский каменный монолит вопреки всем законам физики парит метрах в ста над озером. Рябь бежит по водной глади, начинается качка. Порывы ветра заглушают ругательства Бинка.
И только Илга остаётся спокойной. Щурится, наблюдая за ошалелым хоббитом. Будто не замечает его ножа.
Я вижу глаза Илги. Они – безшабашно весёлые!
Неужели Бинк прав?! Нежели я ошибался?
Я хватаюсь за вёсла. Толчок… Лодка движется. Но так медленно… Ещё толчок. Ещё… До рези в мышцах, до темноты в глазах…
Берег слишком далеко. А летящее нечто – близко. Я уже ясно вижу стены и башни в верхней части монолита… И зелень, много зелени. Там – целый сад в небе над нами.
Илга смеётся.
Бинк хрипло бормочет:
– Только рыпнись, стерва!
Лодка с размаху налетает на берег. Мы с Васькой выскакиваем на песок.
Сзади – вопль, плеск воды.
Оборачиваемся.
Бинк бултыхается в реке. Злой, как чёрт. Но, кажется, невредимый. Илга стоит, иронично склонив голову:
– Пускай охладится – ему полезно.
В её руке – нож хоббита.
Я кусаю губы.
– Зачем ты? Мы никому не хотим зла…
– Я тоже не хочу.
Несколько мгновений мы стоим друг против друга. Надо сказать что-то… Что-то главное. Чтобы она поняла… Только у меня нет слов. И нет мыслей… Все мои мысли вертятся вокруг ножа в её руке.
– Ты дашь нам уйти?
– Идите…
Описав вокруг лодки дугу, выбрался из воды Бинк. И тут же сорвался с места, пронзая кусты. Васька – следом. Чуть замешкавшись, я бегу за ними.
Ветки хлещут по лицу. Пот заливает глаза.
Мы выскакиваем в прозрачный сосняк. И замираем будто налетев на стену. Дальше – не пройти.
Хотя это – не стена. Всего лишь, редкая цепочка людей и собак.
Целую минуту мы смотрим – взглядами затравленных зверей. Люди и собаки наблюдают за нами без особой враждебности. Скорее – с интересом.
Бинк беззвучно опускается на землю. Вытирает лицо полой жилета. Больше спешить некуда.
Ловушка захлопнулась.
Сзади – лёгкий шёрох.
Илга обходит нас стороной. А люди и псы вдруг меняются. Будто, не девчонка в выгоревшем платье, а что-то особенное возникло из-за кустов.
– Слушай, я не хотел тебя обидеть… – бормочет Бинк, – Передай своему начальству – мы готовы сотрудничать. Так и передай!
– Обязательно, – кивает она.
Здоровенный пёс выскакивает навстречу и преданно замирает у ног Илги. Чуть открывается пасть. Нет, он не рычит. И не лает.
– Мы рады видеть вас, Ваше Высочество. Надеюсь, дорога была не трудной?
Бинк превращается в истукана.
– Охренеть! – выдавливает Васька. И хватается за сосну. Наверное, чтобы не упасть в обморок.
Человеку свойственно удивляться. Но даже эта способность имеет предел. Я закрыл глаза. В голову лезла всякая чепуха. Я вдруг подумал, что тот заяц, который от нас смылся, тоже мог оказаться говорящим. Хорошо, что мы его не съели.
Кто-то мягко наступил мне на ногу. Я открыл глаза и оцепенел. Лохматый коричневый волкодав смотрел на меня снизу вверх. С явным интересом.
Чуть вывалил красный язык… Хорошие у него клыки…
– Тебя как зовут? – голос низкий и не похож на человеческий.
– Л-лёха… – заикаясь отозвался я.
– А меня можешь звать…
Договорить он не успел.
Бледный Васька с неожиданной ловкостью полез на сосну. Уже через секунду он был метрах в шести над землёй. Даже не знаю, как это ему удалось. Ствол-то был гладкий, без единого сучка.
Псы внизу радостно лаяли. По-моему, они смеялись над Васькой.
Люди вполголоса переговаривались, но с места не двигались.
Илга помахала Лубенчикову рукой:
– И что ты там будешь делать?
– Шиш-шки собирать.
– Васёк, не позорься, – сказал я по-русски, – У них же все равно арбалеты.
– Не слезу, – решительно заявил Лубенчиков, – У меня с детства аллергия на собак.
Илга вздохнула:
