Уитли Страйбер - Точка Омега
Именно сочетание алхимических цветов помогло мне разгадать истинное назначение лампы. Мастер, создавший ее, прекрасно разбирался в частотах светового излучения, и, когда я закрываю глаза и позволяю радужному водовороту коснуться моего лба, вижу яркие картины будущего. Истории про хрустальный шар или волшебный фонарь имеют в виду как раз такие лампы.
Возможность видеть будущее и переправлять туда физические тела никак не связана с заумным изобретением суперколлайдеров. Это достигается изменением темпоральной частоты тела при помощи света.
Если смотреть на мелькание цветов в лампе, а потом закрыть глаза, они наполнят ваше сознание, и через несколько мгновений вы увидите то, что мне представляется мерцающими, неясными картинами, но для мастера вроде Герберта Эктона наверняка являлось изысканными образами с множеством деталей и подробностей.
Однако даже мне, с моими весьма ограниченными умениями, удалось заглянуть в будущее, и, если честно, оно привело меня в ужас. И вовсе не из-за того, что я там увидел, как раз наоборот — из-за того, чего не увидел.
Например, мысленно я могу представить свой кабинет, каким он будет поздно вечером — пустым, заполненным темнотой, которую время от времени разрывают вспышки на небе. Вдруг на востоке возникает необычный свет, и на небе появляется ярко-фиолетовый объект. Его цвет — это цвет Великого Эликсира, световой частоты невероятной силы, одновременно созидательной и разрушительной.
Как только этот свет вливается в комнату, все исчезает. За окном уже не ночь, а мир, наполненный каким-то совсем другим свойством мрака. Когда я попытался что-нибудь в нем разглядеть, мне показалось, будто он хочет меня поглотить, словно испытывает необъяснимый голод. Мне кажется, моим глазам предстало отсутствие самой реальности, абсолютная пустота вселенной до возникновения света и после того, как он гаснет, за границами времени.
Иными словами, мы стоим на краю времени, всего в нескольких днях или даже часах от его конца.
И тем не менее это не полный и безвозвратный конец, потому что во мраке есть кое-что еще — едва заметное мерцание в толще черного океана.
Мне кажется, это начало новой жизни на Земле, но до того момента должно пройти много тысяч лет.
Наша цель попасть туда, вот почему Кэролайн назвала свою картину навигационным инструментом. Когда она ее рисует, то мысленно видит особое место на Земле будущего, куда мы на короткое время перенеслись. Как только она закончит картину, те, кто на нее посмотрит и будет готов — вне всякого сомнения, приняв небольшую порцию субстанции, которую они получают в дуговой печи, — вероятно, смогут попасть во временную точку, изображенную на ней.
Я также видел наш мир таким, каков он сейчас, и то, что предстало моим глазам, вызвало ужас, потому что на Земле царит настоящий ад и наше положение гораздо хуже, чем я думал. Несмотря на то, что мы в клинике находимся в отчаянном положении, по сравнению с тем, что происходит за воротами, мы живем в великолепном дворце, который стоит на пустыре.
Например, пояс ферм, охватывающий весь мир, превратился в гигантскую пустыню из коричневых погибших растений. Я пронесся на волшебных крыльях лампы над землями от Айовы до Техаса, но видел только поваленные деревья, горящие города, бесконечный строй машин на дорогах, повсюду раздувшиеся трупы животных и миллионы людей, которые питаются падалью.
Кроме того, я увидел, как над землей парят, зависая над городами, огромные предметы или тела, которые я заметил накануне ночью из своего окна. Они точно гигантская армия на марше, над страдающим миром. Я наблюдал, как они затягивают в себя несметное количество людей, но не сумел понять, что происходит с ними потом. Однако я помню, что эта картина поразила меня своей красотой. Может быть, я стал свидетелем исполнения библейского пророчества и вознесения избранных, покончивших с земными существованием? Или тут нечто совсем иное — возможно, те, что находятся внутри диковинных объектов, таким способом собирают урожай, чтобы затем превратить людей в рабов или создать резерв ДНК?
Я видел, что происходит, но никто не объяснил мне, почему.
У меня на глазах люди срезали с себя плоть до самых костей — в прямом смысле слова, — чтобы избавиться от странного вида квазифизических теней, вроде тех, что на шее у Кэти и, возможно, у Тома Драйдена. Боюсь, я знаю, в чем причина, и беспокоюсь за них обоих. Кэти кажется мне хорошим человеком, а Том выглядит безобидным, но мы, люди, склонны скрывать мрак в своих душах.
Если взять все вместе — видение озера огня Откровения и две встречи с громадными объектами, — думаю, я стал свидетелем начала легендарного события, фактического и физического суда над людьми.
От этой мысли внутри у меня все сжимается и сердце замирает в груди. Вся наша планета движется к смерти; я чувствую это не только как член сообщества людей и тот, кто несет на своих плечах ответственность за многие жизни, но ощущаю, что мне суждено помочь нам переступить черту времени. Вот почему меня идентифицируют с Кетцалькоатлем, который, среди прочего, является еще и богом новых начинаний.
Больше всего я хочу прямо сейчас начать действовать, потому что многое предстоит сделать. Моя первая и главная задача: сделать все, чтобы клиника не прекратила существование прежде, чем мы завершим то, ради чего нас сюда поместили.
Хотел бы сказать, что чувствую уверенность в своих силах, но это не так. Мы не имеем ни малейшего понятия о том, кто убил миссис Денман, и до тех пор, пока не узнаем, все здесь подвергаются опасности, а вместе с нами и наша миссия.
Вне всякого сомнения, кто-то по меньшей мере подозревает, что мы намерены попытаться совершить, и хочет заполучить наше знание, чтобы использовать его в собственных целях.
Я смотрю на последнее письмо мистера Эктона, адресованное мне. Он предупреждает о приближении Давида и Голиафа — на самом деле, он пишет, что Голиаф уже здесь. Но кто он — человек, буря или до сих пор не известный нам огонь, который прольет на нас Солнце?
Несомненно, Голиаф представляет собой множество самых разных вещей, но одна из них — фиолетовый свет, высший цвет алхимии. И еще цвет смерти. Свет является неслыханным ядом, и он приближается. Но он не единственный аспект великана. У Голиафа множество слуг.
Поскольку, очевидным образом, я Давид, противостоящий Голиафу, думаю, мне стоит поинтересоваться, как я сумею попасть камнем ему в лоб. Свет, по-видимому, испускает сверхновая, упомянутая в документе, который мне дала прочитать миссис Денман. Возможно, мы приблизились к ней настолько, что можем разглядеть ядро как отчетливо видимый звездный объект.
