Юрий Тупицын - Дальняя дорога
Лорка молчал. Он сидел, закинув ногу на ногу и крепко сцепив на колене пальцы рук. Взгляд Ревского невольно задержался на этих длинных, ловких и сильных пальцах зрелого человека двадцать третьего века. Пальцах, которые могли невесомо скользить по клавишам пульта управления, безошибочно орудовать микроманипулятором, завязывать узлом толстый железный прут, а сжатые в кулак — нанести молниеносный смертельный удар.
— Федор, — негромко и веско проговорил Ревский, — по поручению Совета космонавтики я теперь уже официально предлагаю тебе принять командование эскадрой.
Лорка выслушал его и отвёл взгляд на нежные зеленые травинки, трепетавшие под ударами капелек воды.
— Ну? — раздражённо поторопил его Ревский.
— Думаю, Теодорыч, — спокойно ответил Федор. Ревский усмехнулся, дёрнул углом жёсткого рубленого рта.
— Думаешь, не отказаться ли?
— Угадал.
Ревский медленно распрямился, откинувшись на спинку дивана. — Выдержав его острый, испытующий взгляд, Лорка сказал:
— Насколько я понял, на Кике предполагается провести разведку боем.
— Ну, боем — это слишком громко сказано.
— Скажем поосторожнее — разведку силой, с многократной подстраховкой.
— Это уже ближе к истине. Один корабль на подстраховке в дальнем космосе, один-два — в ближнем и два-три корабля непосредственно на Кике.
— Так вот, — Лорка говорил неторопливо, медленно, но очень уверенно, — я долго размышлял и пришёл к выводу, что из разведки силой ничего не выйдет. Не тот у нас противник… Впрочем, почему противник?
— Другом его тоже не назовёшь.
— Верно. Это просто сосед по космосу и собрат по разуму.
— Одного разума ещё мало для братства. Истинное братство — это братство этики и морали. Не будь слепым пацифистом, — возразил Ревский.
— Не буду. Но обратите внимание, как тонко, я бы сказал, нежно действует наш космический друг-враг. Никаких глобальных катаклизмов! Направленное воздействие на психику отдельных лиц да ещё с подстраховкой, которая гарантирует их от возможной гибели.
— А угон корабля?
— Они убедились, что экспедицию на Кику не задержишь, поэтому пошли на отчаянный шаг, чтобы обеспечить нам достойную встречу в своей альма матер. А вот какую, добрую или враждебную, опять загадка.
— Если вспомнить серию смертей на Кике, вряд ли эта встреча будет доброй, — упрямо гнул свою линию Ревский.
— Когда погиб Лагута, кикиане нас ещё плохо знали. К тому же Кика — это их, а не наша епархия, они вольны действовать там более свободно. И разве можно быть уверенным, что на Кике мы, люди, не причинили им гораздо больше зла во время своих бесцеремонных изысканий?
Ревский вздохнул, с сожалением и некоторой иронией разглядывая Лорку.
— Неужели ты думаешь, Федор, что все эти тонкости взаимоотношений с Кикой не обсуждались на совете? Что они не найдут отражения в программе исследований? — Лицо Ревского приобрело жёсткое упрямое выражение. — Но мы не имеем права держать Землю под дамокловым мечом возможных бедствий! А если так, разведка Кики становится необратимой необходимостью.
Лорка мягко улыбнулся старшему товарищу.
— Я не против экспедиции, Теодорыч. Я против эскадры.
Ревский приподнял бровь, отчего его высокий тёмный лоб собрался морщинками, холод непонимания в глазах сменился догадкой.
— Ты понимаешь, Теодорыч? Я против эскадры, против целой армии исследователей, вооружённых мощными средствами, которыми Кику можно распороть и растерзать на составные части. Нужен обычный разведывательный корабль. И ещё нужна бездна терпения, осторожности и дотошной наблюдательности. Во главе такой экспедиции я встану с лёгким сердцем. И что хорошо: действуя таким образом, мы не нарушим решения Всемирного совета — состав эскадры и экспедиции нам дано определить самим.
Ревский молча смотрел на Лорку, глаза его окончательно смягчились, потеплели, а потом стали грустными.
— Ты отдаёшь себе отчёт в том, что приносишь себя в жертву? — спросил он наконец.
— Это слишком громко и слишком мрачно. — Зеленые глаза Лорки теперь лукаво щурились. — Ведь я могу вернуться с победой и на веки веков прославить своё скромное имя. Я иду на серьёзный риск, это верно.
— Ты поведёшь с собой других людей.
Лорка вздохнул.
— Верно. Но со мной пойдут добровольцы. Разве Земля оскудела героями?
Ревский опять надолго замолчал. Когда на совете решался вопрос об эскадре, ему самому пришла в голову эта шальная, как он тогда подумал, мысль: а что, если пойти на Кику рядовым патрульным экипажем? И ещё он подумал о том, что, будь он сейчас молодым командиром корабля, то непременно выдвинул бы это предложение. Подумал, но вслух ничего не сказал, посчитал, что в устах председателя совета такое предложение будет слишком легковесным.
— Я поддержу твоё предложение, Федор, — суховато сказал он. — Сегодня же вечером ты узнаешь окончательное решение совета.
Лорка провёл рукой по лицу, прогоняя воспоминания. Разве мог он рассказать Альте обо всем этом? Ей ведь и так придётся нелегко…
— Причин много, — виновато сказал он вслух. — Поверь мне, тебе нельзя на Кику.
Альта помолчала, потом встала и начала нервно убирать со стола остатки праздничного ужина. Лорка поспешно взялся помогать ей.
— Оставь, — с досадой сказала Альта. Но Лорка так и не отстал.
Когда они молча закончили свою нехитрую работу, Лорка заглянул в глаза жены и старательно изобразил на лице улыбку, но она по-прежнему смотрела на него отчуждённо. Тогда Лорка взял её за руку, подвёл к стене и засветил большое зеркало. Там, за стеклом, возникли и взглянули на них могучий светло-рыжий мужчина и тонкая темнокожая женщина с большими голубыми глазами.
— Видишь? — тихонько спросил Лорка.
Он приложил что-то голубое, сверкающее к волосам Альты и зажал в кулаке.
Альта мгновенно гибко обернулась и перехватила его руку.
— Покажи!
Она принялась нетерпеливо разжимать его кулак, их пальцы — светлые и тёмные — переплетались. Но с таким же успехом Альта могла пытаться разжать стальную клешню робота.
— Лорка!
Федор засмеялся и разжал кулак. На его ладони лежал прозрачный голубой камень с лесной орех величиной, в серебристой оправе и с такой же цепочкой. Камень искрился весёлым холодным огнём, как сказочная капля росы.
— Какая прелесть! Это алмаз?
— Не знаю. Подобрал на Стиксе, сам гранил, сам делал оправу и цепочку. И получил персональное разрешение на провоз контрабанды.
Альта нерешительно протянула руку и осторожно взяла украшение. Цепочка со звонким шёпотом рассыпалась во всю длину тяжёлой серебряной струёй.
