Всеволод Ревич - Пять зелёных лун (сборник)
«Это» оказалось листком бумаги, на котором Принц-Пломбир крупными корявыми буквами вывел:
«Считаю большой удачей, что меня гостеприимно приютил холодильник «Двойной полюс». Не боясь чьих-либо опровержений, я со всей ответственностью утверждаю, что это лучший холодильник во всей солнечной системе. Принц-Пломбир».
— Вот увидите, — сказал его высочество, — теперь фирма «Двойной полюс» простит вам не только прошлый, но и будущий долг. Считайте, что холодильник ваш и что вам не придется больше платить за него ни лиры.
Так оно и было. И теперь, когда синьор Мольтени хочет утешить своего друга, задолжавшего порядочную сумму одной из фирм, он неизменно говорит: «Не на бога надейся, а на пришельцев!»
Пьер Гамарра
Машина Онезима
Накануне отъезда на Южный полюс я поехал к Онезиму. Два долгих года мне предстояло пробыть там, вдалеке от всего мира, и, разумеется, я не мог уехать, не попрощавшись с Онезимом, с моим милым Онезимом. Вы его знаете. Его физиономия потом мелькала на страницах газет всех стран. Классическое лицо ученого. Лицо, о котором не знаешь, что и сказать — рассеянное оно или внимательное. Огромный лысый череп, нос-проныра, маленькие черные глазки-пуговки. Длинная нескладная фигура приветливо наклоняется в вашу сторону как-то сконфуженно и вместе с тем иронически. Сразу и не определишь, шутит он или серьезен. Впрочем, могу сказать: Онезим — милейшая душа на свете.
Итак, прихожу я к нему. Он ведет меня в свой захламленный рабочий кабинет, и я начинаю рассказывать о приготовлениях к поездке, о планах зоологических поисков. Онезим вежливо слушает меня, но проявляет при этом столько внимания, как если бы я говорил ему о поездке к тетушке в Саннуа. Вдруг он, отвернувшись, нагибается, вытаскивает черную коробку и ставит ее передо мной на стол среди разбросанных бумаг.
— Видишь, — произносит он торжествующим тоном, — я добился-таки своего. Готова, работает! Я нахмурился.
— О чем ты говоришь? Что это за коробка?
— Ну как же, помнишь мой знаменитый проект пишущей машины? — с некоторым раздражением спросил он.
— Пишущей машины?
— Да, именно пишущей машины!
И тут я вспомнил. Этот Онезим вечно что-нибудь изобретает, у него столько идей в голове.
— Черт возьми, Онезим, уж не хочешь ли ты сказать, что сделал машину?
Счастливая улыбка расцвела у него на лице:
— Да, да, я ее изобрел. Машину, которая пишет шедевры. Она готова, работает.
— Работает?
— И еще как! Даешь ей команду, и она тут же выполняет. А больше всего я горжусь быстротой.
— Быстротой?!
— Вот именно. За какие-нибудь тридцать пять минут ты можешь получить небольшой роман в манере Саган. Сонет в духе Ронсара — за десять секунд. Более солидные произведения отнимают у нее час-полтора. Вчера вечером я получил новехонькую трагедию Корнеля за сорок пять минут, большое стихотворение Рембо за двадцать восемь секунд… Представляешь?
Да, я мог себе представить.
— Онезим! Но это невероятно, фантастично! Как же она действует?
— С помощью электроники. Все очень просто. Видишь, вот здесь, с правой стороны, ряд клавиш. Каждая соответствует жанру произведения: роман, поэма, стихотворение, драма, сказка, философское эссе и т. д. Налево — небольшой микрофон. Ты нажимаешь клавишу по своему выбору, наклоняешься к микрофону и говоришь: Рабле, Расин, Гюго… Словом, все, что хочешь. Потом ждешь. Готовая рукопись выходит с другого конца машины, причем в двух экземплярах. Надо только заряжать ее чистой бумагой…
Я воздел руки к небу:
— Онезим, если бы я не знал, что ты человек серьезный…
— Поверь, я говорю совершенно серьезно! Она работает! Пожалуйста, можешь посмотреть рукописи. Вот они…
И он указал на стопку аккуратно перепечатанных страниц. Я бросился к ним, перелистал. Онезим не лгал. Там лежало с десяток шедевров. Сенсационный Бальзак! Одноактная пьеса Жироду! Огромный исторический роман Дрюона, несколько стихотворений Гюго… И все превосходны!
Указательный палец Онезима лег на стопку бумаги:
— Всего час двадцать на Дрюона, а какой текст! Тридцать семь минут на Жироду… Такой производительности мне достаточно.
Я чувствовал себя подавленным таким нагромождением чудес.
— Но что ты станешь делать со всеми этими рукописями, Онезим? Подпишешь их? Ведь они по праву принадлежат тебе. Это же твои произведения, а не Виктора Гюго, не Жироду… Ты прославишься. Загребешь все литературные премии. Издатели ничего не поймут, а критики тем более. В самом деле, как действует твоя машина? Ты сказал — с помощью электроники, это, конечно, очень мило… Но я все-таки хотел бы знать поподробнее.
Онезим сразу стал серьезным:
— Это очень сложно. Не думаю, что сумею тебе объяснить. Тебе не хватит математических знаний. Одно могу сказать — она действует…
— Как? Питается от батарей или от сети?
— Как угодно. Причем расход энергии незначительный… А теперь выпьем за твои успехи и за мои тоже. Стаканчик виски?
И он отправился на кухню.
Озадаченный, я в растерянности прислушивался к тому, как Онезим гремит чем-то в холодильнике. Ведь он так и не ответил на мой вопрос, что он станет делать со всеми этими рукописями. Наводнит ими издательства? Утопит в них литературные жюри? Чертов Онезим!
Вскоре после этого я уехал. Путешествие на полюс прошло благополучно, без помех. Увлеченный своей работой, я почти забыл о чудесном изобретении Онезима. Слушать радио не было времени, по радио ничего об этом и не сообщали. Что же касается газет, то они приходили к нам с опозданием. Однако в конце моего пребывания на полюсе пресса увенчала Онезима славой. Газеты опубликовали его биографию и поместили портрет.
Как- то вечером, просматривая кипу только что полученных газет, я так и подпрыгнул при виде заголовка над пятью колонками: «НЕОБЫКНОВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ ОНЕЗИМА». Я нагнулся над статьей. «Так и есть, — сказал я себе. — Он обнародовал свой секрет. Теперь весь мир знает, что он способен изготовлять шедевры пачками… Ему ничего не стоит основать собственное издательство… К примеру, «Бальзак и К0». Как бы то ни было, это подлинный триумф».
Да, это был триумф Онезима.
Однако в газетной статье речь шла вовсе не о литературе! Оказывается, Онезим изобрел необыкновенную электронную жаровню. Судя по всему, на ней можно было с одинаковым успехом зажарить и цыпленка, и бифштекс, и баранью отбивную. Прославленная жаровня Онезима совершила поистине триумфальное кругосветное шествие! Сегодня каждый человек знает наизусть призыв рекламных объявлений: «Не жарьте мясо, как пещерные люди, — пользуйтесь жаровней Онезима!»
