Юрий Никитин - На Темной Стороне
Белович спросил удивленно:
– Что это с ним?
Я пожал плечами:
– Это был только вопрос. Не знаю, что он подумал...
Глава 20
Изнурительные тренировки стали словно бы еще изнурительнее. Нагрузки увеличивались практически с каждым днем. Он снова стрелял в полной темноте, ориентируясь по звуку и даже запаху, бегал по лесу в очках ночного видения, за спиной ранец в половину его веса, прыгал с крыш, врывался в квартиры, вышибая металлические двери, дрался на лестницах, в лифтах и на крыше.
Когда возвращался в казарму, ноги дрожали, а мышцы ныли как у древнего старика. Медик на входе всякий раз предлагал сделать укол. Кое-кто, не выдержав боли в мышцах, соглашался, но Дмитрий стискивал зубы по ломоты в висках, проходил и падал на койку. Скрученные судорогой ноги щипал и растирал, чувствовал как молочная кислота буквально разрывает ткани и рвет нервы.
К концу второго месяца, когда он едва тащил себя к бараку, мечтая упасть на твердую койку и помереть, его остановил инструктор по рукопашному бою:
– А, новичок!.. Ну как жизнь?
– Как в сказке, – прохрипел Дмитрий. – Как в чудной сказке.
Инструктор стоял, загораживая дорогу, улыбался, в глазах издевка, но когда заговорил, голос звучал почти сочувствующе:
– Что-то рожа у тебя вытянулась... И сам как-то охляп, блеска не вижу. Ботинки нечищены, шнурки не поглажены... А часы, часы! Что у тебя за часы? Надо сменить, надо. Больно хрупкие. А ремешок так и вообще – позор. Позор и стыд. Сходи на склад, пусть выдадут браслет.
Дмитрий поморщился:
– Кожа мягче. Я к ней привык.
Инструктор продолжал, словно не слышал:
– Сейчас иные чудаки, что трясутся за здоровье, носят магнитные браслеты. Те вроде бы мешают... или помогают, не помню, осаживаться железу из крови. Тоже пусть Гаврилов выдаст.
Дмитрий скривился:
– Это зачем же?
Инструктор вытянул обе руки. На левой красовались внушительные часы, чисто мужские: в крупном корпусе, с крупными стрелками, толстые, а браслет тоже под стать: широкий, из толстых крупных звеньев блестящей стали. Кисть правой руки обхватывал толстый медный браслет, широкий и наглый до безобразия, прямо кричащий о трусости хозяина, который боится каких-то болезней, магнитных бурь на Солнце, солнечный пятен и озоновой дыры над Атлантидой.
– Ну как?
– Я бы сказал... – ответил Дмитрий, – если бы нашел мат круче, чем употребляет наш завхоз.
Инструктор улыбнулся:
– Вот-вот. Это уже одна победа. Вторая – подумай, как при таких часах и браслетах тебе наденут полицейские наручники? Третья – это не просто браслеты. Как и часы... не только часы. Еще не понял?
– Понял, – прошептал Дмитрий. По телу прошла волна возбуждающего страха, усталость начала испаряться, словно организм зачерпнул добавочные силы из запасника. – Разрешите выполнять?
К Гаврилову он мчался со всех ног. Похоже, подготовке скоро конец. И, похоже, действовать ему не в России. Вряд ли эти штуки придумали супротив родной туповатой милиции.
Хотя пригодиться могут и здесь.
Ермаков повернулся на стук двери. Лицо полковника за последнюю неделю вытянулось, щеки запали, а скулы заострились. Сейчас в запавших глазах таилась тревога.
Дмитрий вытянулся, Ермаков сказал с видимой неохотой:
– Возникла необходимость вашу подготовку... ускорить. Да что там ускорить, вы приступаете к обучению на пленере.
Он видел как радостно вскинулся этот юнец, глаза заблестели. Щенок мокроносый... Ермаков чувствовал себя тем командиром, который под Ленинградом в отчаянии послал юных курсантов-нахимовцев против наступающих фашистских войск. Они все погибли, но наступление фашистских войск не задержали. Или все же чуть задержали?
– Я готов выполнить любое задание, – выпалил Дмитрий.
– Любое, – поморщился Ермаков. – Ну да, любое... Просто сейчас политическая ситуация такова, что мы должны бросать в бой даже необученных... Да-да, это относится к тебе тоже. Будем беречь да накапливать силы – может получиться, что пользоваться ими уже будет не для кого.
– Не для кого?
– Если России не будет... – буркнул Ермаков. – Или вы готовы работать в качестве иностранного наемника?.. То-то. Империя уже держат за горло. Сжать им пальцы не дает мировое мнение. Да не Европа, это уже имперские блюдолизы, а Восток, Индия, Пакистан... Теперь это не колонии, а страны со своим ядерным оружием. Мы тоже пока что еще с ядерным. Словом, бросаем все силы. Даже такие крохотные, как трои.
При этом он оглядел его как муравья. Дмитрий только и нашелся, что прищелкнул каблуками и ответил довольно стандартно:
– Я не подведу.
– Ладно, везунчик ты наш... Я включаю тебя в качестве стажера в одну группу. Рано, конечно, но она почти повторение той, со взятием дачи. Только называется иначе...
Что-то в голосе полковника заставило Дмитрия спросить почти шепотом:
– А как?
Ермаков улыбнулся:
– Если скажу, то для тебя сразу отменяется любая увольнительная. Ты не будешь иметь права покидать территорию базы.
– Согласен, – выпалил Дмитрий.
Ермаков кивнул:
– Хорошо отвечаешь. Я не ошибся, когда тогда заглянул к тебе в квартиру. Ты хохол ведь, что такой черный?
– Я смуглый, – поправил Дмитрий. – У нас в роду все такие. Но мы русские. Хотя, может быть, и все хохлы. Та дача, которая называется иначе... зовется гасиендой, да?
Ермаков вскинул брови:
– Ого! Что еще вычислил?
– Вы знаете из моего личного дела, – сказал Дмитрий со счастливо стучащим сердцем. – что я знаю испанский. По виду тоже похож на испанца или латиноса. В новостях краем уха уловил обрывок разговора, что наркобароны снова налаживают крупные поставки кокаина в Россию... Меня зацепило «снова». Значит, один раз им что-то помешало. Возможно, помешаем снова?
Ермаков развел руками:
– Ну, в черепе в тебя есть еще и мозги, поздравляю. Прошлый раз... гм... да, в прошлый раз Колумбией правил так называемый мидельинский картель. Это было настолько мощное мафиозное государство, что все правительства Латинской Америки ничего не могли с ним сделать. Даже с помощью всех коммандос и спецназов США, Англии, Израиля и прочих всяких шведов. Но когда этот картель попробовал наладить поставки в Россию, то нам понадобилась всего неделя срока и отряд моих чижиков. Как-нибудь расскажу, как мы с ними разделалась... причем так, что картель перестал существовать вовсе!.. но сейчас освежи свой испанский «а ля Колумбия», а завтра с утра начнешь знакомиться со снаряжением.
– Что-то особое?
– Просто приспособленное для работы в тропических лесах. Можешь идти!
Дмитрий повернулся, чтобы идти, как вдруг его догнал задумчивый голос полковника:
