Кир Булычёв - Доктор Павлыш
– Ты уже уверен?
– Я давно уверен.
Биологи включили аппаратуру. С мостика экран показывал их сверху, как показывают операции в хирургическом театре для студентов. Все замолчали.
Открылась дверь, и тихонько вошла тетя Миля.
– Я с вами посижу, – шепотом сказала она. – Одной нехорошо.
– Садитесь, конечно. – Зенонас подвинул ей кресло.
По внутренней связи раздался голос Лещука из двигательного отсека.
– Зенонас, подключи нас к лаборатории. Ничего не слышим.
– Там пока слышать нечего, все идет как надо, – заметил Зенонас. – Включаю.
Еще через десять минут Вас склонился над колпаком операционного стола и сказал Павлышу:
– Кожные покровы начинают восстанавливаться.
– Ну вот, – сказал Бауэр.
– Сердце, – проговорил Аро. – Пульс семьдесят, наполнение нормальное.
– Будет жить, – произнес Павлыш громче, чем следовало говорить в операционной.
– Подождите, – остановил его Вас. – Не надо шуметь раньше времени. Я полагаю, что экран можно отключить. Через несколько минут операция будет закончена, и еще через два часа мы разбудим капитана Загребина в госпитале. Вы сможете его навестить.
Корона Вас отключил экран.
…Через два часа капитан, смущенно улыбаясь, лежал в госпитале на той самой койке, которую так недавно занимал его убийца, и принимал импровизированный парад экипажа. У изголовья его стоял корона Вас и похлопывал от удовольствия губами широкого рта. Он радовался не только тому, что капитан жив, здоров и ничем не отличается от прежнего Загребина, но и тому, что пришедшая одной из первых тетя Миля пожала короне руку.
– Спасибо вам, доктор. Без вас мы бы осиротели.
Малыш, когда подошла его очередь, приблизился к Вас и спросил у него шепотом, придерживая карман:
– Курить мастеру можно?
– Конечно. Если Павлыш разрешит. Он же здесь хозяин.
Павлыш благодушно кивнул головой. Малыш вытащил из кармана любимую пепельницу мастера и пачку сигарет.
– Вам можно, – поставил он пепельницу на тумбочку у кровати.
Загребин посмотрел на сигареты, вспоминая, зачем они могли ему понадобиться, потом вспомнил и ответил:
– Спасибо, как-то не хочется.
Малыш даже вздрогнул. Такого с капитаном «Сегежи» просто быть не могло. Малыш подозрительно посмотрел на обоих биологов. Во взгляде его ясно читалось: «Что вы сделали с мастером?»
– Когда восстанавливали легкие, очистили их от никотина, – объяснил корона Вас. – Возможно, поэтому.
Но Малыш продолжал смотреть на Вас в упор, и тогда тот, догадавшись, добавил:
– Нет, больше никаких расхождений со старым Загребиным не будет. Не должно быть.
– Может, все-таки закурить? – спросил Загребин. – Нет, не хочется.
Корона Вас был прав. Во всем остальном капитан остался таким же, как прежде. Только бросил курить. И Снежине, которая вечно забывала сигареты, не у кого было их просить на мостике в вахту Загребина.
Павлыш потом как-то говорил Снежине, что он не заметил, чтобы Вас специально очищал легкие капитана от никотина. Тем более если учесть, что курение – наркотическая привычка и закрепляется она в мозгу, а не в легких. Просто-напросто корона Вас не выносит табачного дыма, уверял Павлыш, и при этом он очень деликатное создание и никогда вслух своих претензий не высказывает. Вот и отключил потихоньку клетки, ведающие у капитана страстью к курению.
2
На поиски Ранмакана «Еж» вышел на следующее утро. Кудараускас уговаривал Бауэра взять с собой оружие, но тот отказался. Кудараускас даже поспорил с ним.
– Ты пойми, – говорил он. – Пойми меня правильно. В крайнем, самом крайнем случае, если ты убьешь его– мы оживим снова. А так ты рискуешь и своей жизнью, и жизнью Малыша, который едет с тобой.
– Антипин соорудит силовое поле на вездеходе. Это первое. А второе – тебе приходилось умирать? Хоть полраза, хоть четверть раза? Ты думаешь, это просто: умер, и все? А впрочем, не веришь мне, поговори с Загребиным.
Кудараускас представил лицо капитана и ответил:
– Я не спорю. Если силовое поле будет, пожалуйста…
Отъезд «Ежа» задерживался. Антипин с роботами мастерил установку. Бауэр углубился в карты, чтобы выяснить возможный маршрут Ранмакана. Решили сначала осмотреть порт и склады – родные места Ранмакана. Если там его не найдут, придется перенести поиски на холмы.
– Меня что волнует… – говорил Малыш Бауэру, когда они спускались к машине. – Ведь он же должен есть и пить. Никаких запасов такого рода в скафандре нет. Значит, он, чтобы съесть что-нибудь, снимет шлем и получит смертельную дозу.
– Надеюсь, он не найдет ничего съестного на этой чертовой планете, – ответил Бауэр.
Ему совсем не хотелось ехать на поиски убийцы, но он сам вызвался в них участвовать, потому что считал себя (как, впрочем, и большинство членов экипажа) виноватым в случившемся. Бауэру намного интереснее было бы присутствовать при оживлении «отшельника».
Больше всего надежд возлагалось на пластилитовый детектор. Он мог за несколько сот метров обнаружить следы вещества, из которого был сделан скафандр.
Баков стоял у экрана, смотрел, как растворяется в струях дождя машина, и, когда она скрылась за домами, сказал:
– Осторожнее. Может, включите поле сейчас же? Он ведь может подстерегать вас.
– Мы его раньше учуем, – ответил Бауэр. – Работает детектор.
Баков включил второй экран. В лаборатории проходило новое оживление. Баков думал, что это чудо становится уже будничным делом.
Баков вызвал госпиталь и спросил у тети Мили, как себя чувствует Загребин.
Тот услышал вопрос и ответил сам:
– Даю врачам еще час– самое большее, пусть тогда выпускают, а то сам сбегу.
Баков сдержанно улыбнулся и пригладил усы. В том, что капитан так хорошо себя чувствует, он признавал и свою скромную заслугу. Во время вынужденного отсутствия главы корабля все хозяйство работало нормально. Так что он обеспечил капитану покой.
– Отдыхайте, Геннадий Сергеевич: Бауэр и Цыганков выехали на поиски Ранмакана. В лаборатории успешно идет оживление привезенного Павлышом человека.
– Пора подумать, Алексей Иванович, о том, чтобы построить купол над частью города. Будем переносить работу наружу. Нас, оживленных, с каждым днем будет все больше.
– Ну, вы не в счет, – ответил Баков. – Насчет купола я скажу Антипину. Он у нас главный конструктор.
– Хорошо, я отключаюсь, – решил Загребин, – и сейчас начну уговаривать Эмилию Кареновну, чтобы она помогла мне добраться до моей каюты. А вы об этом никому ни слова. Ясно? Это приказ.
