Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Бенедиктов Кирилл Станиславович

– Он дошел до него, но не сумел открыть. Эрвин, если бы артефакты были просто хорошо спрятаны, это было бы полбеды. Беда в том, что они как бы заперты в сейф. И извлечь их оттуда может не каждый.

– А вы можете? – усмехнулся Гегель.

– Надеюсь, что могу. С вашей помощью, Эрвин.

Она прильнула к скале и осторожно принялась спускаться по узкой, едва различимой на фоне гранитной стены, тропе.

Когда-то это, наверное, был роскошный подземный храм. Двухуровневая карстовая пещера, найденная древними людьми и превращенная в святилище. Колонны сталагмитов были отполированы прикосновениями тысяч рук. Вырезанные в граните ступени стерты подошвами бесчисленных сандалий. Статуя божества в глубокой нише до блеска отшлифована губами паломников.

Тогда все пространство пещеры заливал свет сотен факелов, укрепленных вдоль стен. А в двух огромных яшмовых чашах перед резным алтарем горела тягучая, черная нефть. Потом что-то произошло. Катастрофа, землетрясение, всемирный потоп – кто знает? Горы дрогнули, сдвинулись и разошлись снова, сбрасывая с себя легкую паутинку человеческих построек. Высокие врата, ведущие в подземный храм, рухнули под напором тысяч тонн камня. Погасли факелы и яшмовые чаши. В пещере воцарилась непроглядная тьма.

Спустя много веков сюда вновь пришли люди. Какой-то отчаянный странник, искатель приключений или просто заблудившийся пастух пробрался по заваленному камнями лазу, прошел по карнизу над ущельем и спустился в глубокое подземелье. Возможно, у него было с собой огниво, и в слабых отблесках горящей тряпицы ему открылась картина разрушенного, но все еще величественного святилища.

С тех пор это место стало убежищем избранных. Они приходили сюда, чтобы принести жертвы древним жестоким богам. На поверхности давно поклонялись другим, светлым и сильным, но боги глубин по-прежнему властвовали здесь, у корней гор.

Так тянулись столетия, пока не умер последний жрец подземного храма, и сама память о древних богах не стерлась из умов людей. Тогда пещеру вновь окутало безмолвие.

Стоя под теряющимся во тьме куполом этого огромного подземного пузыря, Эрвин Гегель почувствовал страх. Место, в которое их с Марией привела карта полковника Диксона, было опасным. Опасность сочилась здесь изо всех щелей. Она звучала в каждой капле, падающей с потолка карстового зала. Она угадывалась в воздухе – прохладном и затхлом. Ее было слишком много.

– Где же ваше Хранилище? – спросил Гегель шепотом.

Мария, не отвечая, сняла с плеча рюкзак. Развязала тесемки и вытащила оттуда какой-то темный округлый предмет. В нос Гегелю ударил сладковатый запах тления.

– Пришло твое время, Абдул, – произнесла фон Белов по-русски.

Контрразведчик посветил на предмет фонарем. Это была мертвая голова, до подбородка залитая смолой. Лицо искажено страшной гримасой, один глаз закрыт повязкой.

Фон Белов забормотала что-то по-гречески. Этот язык Гегель когда-то учил в гимназии, но с тех пор, разумеется, все забыл. Время от времени он выхватывал из абракадабры фон Белов отдельные знакомые слова – «гема», «крипта» – но о чем идет речь, не понимал.

Внезапно ему показалось, что уцелевший глаз головы смотрит прямо на него.

Это, конечно, была иллюзия – Гегель хорошо видел, что глаз был мертвым, затянутым какой-то мутной белесой пленкой. Но ощущение, что мертвец внимательно его рассматривает, было таким сильным, что он даже вздрогнул.

Мария фон Белов тем временем извлекла из кармана кителя серебряный портсигар. Отщелкнула крышку – внутри лежало что-то темное, похожее на свалявшуюся шерсть.

– И тебя я зову на службу, храбрый Казбек, – проговорила она, поднося к темному комку огонек своей зажигалки.

Шерсть вспыхнула ярким пламенем и быстро погасла. Мария перевернула портсигар и высыпала пепел прямо на мертвую голову.

Гегель почувствовал какое-то движение за спиной. Быстро обернулся, положив руку на кобуру.

В глубине пещеры мелькнула тень огромной собаки.

Контрразведчик поднял фонарь – луч «сименса» пронзил темноту, уперся в поблескивающую вкраплениями слюды стену. Никого. Но он мог поклясться, что только что видел пса – большого, лохматого!

– Казбек! – позвала Мария. – Именем богини Луны призываю тебя – укажи мне путь к Хранилищу священных предметов!

– Что это? – дрогнувшим голосом спросил Гегель. Ему вновь показалось, что он видит какое-то движение во мраке – на этот раз совсем рядом.

– Проводник, – ответила фон Белов. – Стойте спокойно, он вас не тронет. Только не светите на него фонарем.

Собака соткалась из тьмы в двух шагах от Гегеля. Она двигалась абсолютно беззвучно, как умеют ходить только представители семейства кошачьих, втягивающие когти в подушечки лап.

– Идемте за ним, – прошептала Мария. Она подобрала мертвую голову и, небрежно держа ее за волосы, поспешила за псом. Голова время от времени стукалась о ее ногу.

Они пересекли большую пещеру и углубились в лабиринт узких коридоров, пронизывавших тело горы. Здесь было очень холодно, луч фонаря выхватывал из темноты какие-то белесые потеки на влажных каменных стенах. Коридоры раздваивались, пересекались, уводили то вбок, то вниз. Если бы не собака, все так же бесшумно скользившая впереди, они бы уже давно заблудились.

Потом перед ними распахнулось большое, словно заполненное вязкой чернотой пространство. Фонарь здесь почти не рассеивал тьму. Воздух заполнило шуршание сотен кожистых крыльев – они потревожили колонию летучих мышей.

– Осторожно, – обернувшись к Гегелю, одними губами произнесла Мария. – Впереди – пропасть.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, где они находятся. Призрачная собака привела их на узкий каменный мост, по бокам которого зияли бездонные провалы. За мостом громоздилась построенная из циклопических глыб черного камня башня. Ее очертания скрадывались темнотой, но Гегелю она показалась невероятно древней. Кому пришло в голову возводить башню в глубине подземелья? Быть может, построенная когда-то на поверхности, она медленно врастала в землю или провалилась в подземные пустоты в результате того же катаклизма, что разрушил храм Лунной Богини?

Собака – теперь Эрвин различал ее отчетливо – отошла в сторону и легла на камни, вытянув мощные лапы.

– Дальше мы пойдем сами, – внезапно охрипшим голосом сказала Мария. – Идите за мной, Эрвин, не отставайте.

Гегель, уже переставший удивляться чудесам сегодняшнего дня, ступил на мост.

Мост оказался не таким уж узким – точнее, он выглядел таким на фоне огромной башни. В действительности же расстояние от одного края до другого составляло метра два – вполне достаточно, чтобы не опасаться свалиться в бездну. Мария почему-то шла теперь очень осторожно – даже не шла, а кралась, будто ожидая нападения.

Потом он услышал доносившийся из темноты странный звук, похожий на хихиканье. Звук этот терзал нервы хуже ножа, скребущего по стеклу. Он проникал прямо в мозг и ввинчивался в него, как шуруп. Хотелось заткнуть уши и скорее бежать от источника этого мерзкого хихиканья.

Оберштурмбаннфюрер увидел, как тьма перед Марией сгустилась, приняв очертания гротескно человекоподобной фигуры – низкорослой, длиннорукой, с широкими плечами и змеиной шеей. Прежде, чем Гегель успел вытащить из кобуры свой Вальтер, существо прыгнуло на Марию. Оно двигалось с невероятной скоростью, раскачиваясь из стороны в сторону и царапая пальцами своих неестественно вытянутых рук камень. Все его резкие, дерганые движения сопровождались отвратительным хихиканьем, царапающим мозг.

За мгновение до того, как существо вцепилось ей в глотку, Мария швырнула в него мертвую голову.

Существо снова дернулось – на этот раз в сторону летящей к нему головы. Мелькнула оскаленная пасть, полная острых зубов. Когти впились в мертвую плоть, разорвали кожу. Голова одноглазого хрустнула, как куриное яйцо. Не переставая хихикать, чудовище вонзило клыки в треснувший череп. Послышался жуткий сосущий звук.