Филип Дик - Глаз в небе
Земля вдруг стала на ощупь, теплой и сухой, как поджаренный тост.
— И ветер немного прохладен, вы не находите?
Ветер стал согревающе ласковым, будто тепло от камина.
— Ну, как вам теперь?
Джека захлестнуло чувство отчаянной бесшабашности. В конце концов, терять уже нечего: все равно безумие уничтожит самое себя. Надо ускорить развязку;
— Вам не кажется, что цвет у океана отвратительный? — спросил он. — Глядеть противно!
Свинцово-синяя ширь океана окрасилась зеленью пастельных оттенков.
— Так гораздо лучше, — высказалась Марша. Она сидела рядом с Джеком, судорожно стиснув ладонь мужа. — О, дорогой… — беспомощно пробормотала она.
Гамильтон привлек жену к себе и указал вдаль:
— Посмотрите, как вон та чайка летает!
— Она охотится за рыбой, — прокомментировала мисс Рейсс.
— Нехорошая птица, — заключил Гамильтон. — Убивает беспомощных рыб.
Чайка растворилась в воздухе.
— Но рыбы сами виноваты, — строила логическую цепочку мисс Рейсс. — Они уничтожают другие формы жизни — маленьких рачков, планктон и водоросли.
— Злобные, алчные рыбы! — подхватил Гамильтон.
По дрогнувшей глади океана пробежала рябь. Рыба, как вид жизни, была списана за ненадобностью. Кстати, со скатерти-самобранки одновременно пропало блюдо копченой селедки.
— Ой!.. — воскликнула Марша. — Это был импорт из Норвегии.
— Должно быть, обошлось недешево, — проворчал Макфиф. — Импорт всегда пожирает изрядные суммы.
— Кому нужны деньги?! — удивленно, будто открыв великую истину, оглядел собравшихся Джек. Достав из кармана горсть мелочи, он швырнул ее вниз по склону. Яркие кружочки металла сверкнули на солнце. — Деньги — грязь и тлен.
Блестеть монеткам пришлось недолго. В кармане у Гамильтона странно хрюкнул бумажник: улетучились банкноты.
— Очаровательно! — хихикнула миссис Притчет. — Как мило, что все вы мне помогаете! Иногда мне идей не хватает.
Вдали на склоне корова щипала траву.. В тот момент, когда взоры обедающей компании обратились на нее, корова поднатужилась и произвела нечто не к столу сказанное…
— Упразднить коров! — закричала мисс Рейсс, но это оказалось излишним. Эдит Притчет успела почувствовать неудовольствие — и корова испарилась.
Но одновременно у Джека исчез ремень. Туфли Марши. И сумочка мисс Рейсс. Все, что сделано из кожи. А со скатерти пропали йогурт и сливочный сыр.
Мисс Рейсс протянула руку и дернула за ботву сухого бурьяна.
— Какие неприятные растения! — пожаловалась она. — Я укололась…
Упомянутые растения ушли в забвение. Также сдуло почти всю траву на пастбище, где прежде паслись коровы. Теперь вокруг расстилалась лишь голая земля да камень.
Прыжками носясь по кругу, как клоун по манежу, Дэвид кричал:
— Мне попался колючий можжевельник! Ядовитый можжевельник!
— Деревья вообще ядовиты, — сделал открытие Гамильтон. — И репейники, лопухи… сорняки всякие…
От этих слов рощу справа сильно тряхнуло. Лес вокруг тоже затрепетал, будто по нему прошлась гигантская невидимая расческа. После такой «стрижки и укладки» проплешин в растительном мире явно прибавилось. Марша хмуро пыталась спрятать подальше остатки своей обуви — лохмотья дратвы и металлические заклепки.
— Просто безумие какое-то! — прошептала она Джеку.
— Упразднить обувь! — предложил Гамильтон.
— Неплохая мысль, — согласилась миссис Притчет. Глаза ее горели сумасшедшим огнем:
— Обувь жмет ноги!
Остатки туфель исчезли у Марши из рук. Кстати, вместе с обувью остальных присутствующих. Макфиф нервно заерзал своими большими ступнями в желто-красных носках. Не найдя, куда пристроить ноги, он смущенно подтянул их под себя. Тут на горизонте появился дымок океанского сухогруза.
— Алчные торговцы стригут купоны, — констатировал Гамильтон. — Сотрем их с карты морских путей!
Темный дым на горизонте пропал. Торговое судоходство стало достоянием истории.
— Теперь намного чище! — одобрила мисс Рейсс.
По шоссе приближалась машина. Из открытого окна долетели веселые звуки джаза.
— Упраздните радио, — посоветовал Джек.
Шум прекратился.
— Заодно бы и телевизоры, и кино…
Видимых перемен не произошло; но кино и телевидение наверняка завершили свое существование.
— А как же остальная дешевка? Аккордеоны, гармони, банджо, маракасы!..
Наверное, многие музыканты в мире тотчас получили хороший подарок.
— Рекламу! — закричала мисс Рейсс при виде длинной тяжелой автоцистерны, размалеванной по бокам яркими буквами. Слова на бортах цистерны увяли.
— Грузовые машины — туда же!
Тягач с цистерной прямиком въехали в небытие, выплюнув ошалевшего водителя в кювет, как косточку от компота.
— Ему больно, — жалобно проговорила Марша.
Водитель, не успев выползти на дорогу, исчез…
— Топливо! — подсказал Гамильтон. — То, что везла цистерна.
В мире не стало больше дизельного топлива.
— Нефть, скипидар, нафталин!.. — внесла свою лепту в дело улучшения реальности мисс Рейсс.
— Пиво, медицинский спирт, чай! — добавил Гамильтон.
— Повидло, мед и шипучка, — предложила мисс Рейсс.
— Яблоки, апельсины, лимоны, абрикосы, груши… — робко подала идею Марша.
— Изюм и персики, — мрачно проворчал Макфиф.
— Орехи, лакрица и бататы! — продолжил Джек.
Миссис Притчет любезно упраздняла упомянутые категории. Стаканчики чая опустели. Скатерть, заставленная едой, заметно обеднела.
— Яйца и сосиски! — вскочив на ноги, закричала мисс Рейсс.
— Сыры! Дверные ручки! Вешалки! — тоже вставая, добавил Гамильтон.
Идиотски хихикая, миссис Притчет продолжала вращать жернова своей адской мельницы.
— В самом деле!.. — колыхая телесами от охватившего ее веселья, задыхаясь от смеха, проговорила она. — Но не слишком ли далеко мы зашли?
— Чеснок, бигуди и зубные щетки! — чуть громче произнесла Марша.
— Сера, карандаши, мел, помидоры! — захваченный общей шизофренией, выпалил Дэвид.
— Трава, автомобили, газонокосилки! — пролаяла мисс Рейсс.
На краю поляны благополучно окончил свои дни «форд» Гамильтона. Склоны холмов будто вытоптало стадо мамонтов.
— Тротуары, — зашел с другого бока Джек.
— Питьевые фонтанчики, часы… — добавила Марша.
— Мебельная политура, — приплясывая, взвизгнул Дэвид.
— Массажные щетки, — отчеканила мисс Рейсс.
— Комиксы, — напомнил Макфиф. — И эти торты с надписями кремом.
Французская стряпня.
— Кресла, — неожиданно для себя сказал Гамильтон, и ему стало жарко от собственной смелости, — и диваны!
— Диваны — аморальная вещь! — подтвердила мисс Рейсс, в возбуждении не заметив, что наступила на термос. — Долой их тоже! И стекло! Все стеклянное.
