Анна Агнич - Полдень, XXI век, 2013 № 01
«Тут росли губки всех видов, — молчаливо восхищается профессор Аронакс, — стеблевидные, листовидные, шаровидные, лапчатые. Внешний вид вполне оправдывал их названия — корзинки, бокалы, прялки, львиные лапы, павлиньи хвосты, перчатки Нептуна. Полужидкое студенистое вещество, пропитывающее волокнистую ткань губок, беспрестанно питает каждую отдельную клетку тонкими струйками, несущими жизнь. Получив пищу, клетка сокращается и выталкивает из себя лишнюю воду. Это студенистое вещество исчезает сразу после смерти полипа; разлагаясь, оно выделяет аммиак, и от животного остается только волокнистая ткань, рыжеющая на воздухе и применяющаяся для разных целей в зависимости от степени своей эластичности, водопроницаемости и прочности…»
Не правда ли, подобные мантры завораживают?
4Маркизские острова… Новая Гвинея… Торресов пролив… Красное море… Атлантика… Мыс Горн… Фолкленды… Влажное устье Амазонки… Багамский пролив… Ньюфаундленд…
Бесконечные завораживающие картины.
«Чтобы направлять судно, — открывается перед профессором Аронаксом капитан Немо, — я пользуюсь обыкновенным рулем с широким пером, подвешенным к ахтерштевню. Я так же могу направлять „Наутилус“ и в вертикальной плоскости, сверху вниз и снизу вверх, посредством двух наклонных плоскостей, свободно прикрепленных к его бортам. Если плоскости поставлены параллельно килю, судно идет по горизонтали. Если они наклонны, „Наутилус“, в зависимости от угла наклона, увлекаемый винтом, либо опускается по диагонали, удлиняемой по моему желанию, либо поднимается…» Такие лекции восхищают профессора.
Он даже предлагает капитану сотрудничество.
Он готов взять рукописи капитана Немо на хранение — ведь они бесценны, они должны принадлежать всему человечеству. Можно обижаться на человечество, но ведь понятно, что мир может принадлежать человеку только как виду. Что для этого требуется? Да самая малость. Надо всего лишь вернуть профессору и его спутникам свободу. Ах, это невозможно? Категорически невозможно? Вы обращаете нас в рабство?
«Называйте это, как хотите», — холодно отвечает капитан.
Какой же после этого он борец за освобождение угнетенных народов? Он негодяй, считает грубый Нед Ленд.
«Задавались ли вы вопросом, на что способна любовь к свободе, помноженная на ненависть к рабству? — негромко спрашивает профессор Аронакс, все еще надеющийся на понимание. — Осознаете ли вы, капитан, какие опасные планы эти чувства могут внушить таким неистовым натурам, как наш канадец?»
Но капитану Немо ни до кого нет дела.
Строитель
В январе 1874 года Жюля Верна избрали директором Амьенской академии наук, литературы и искусства. Он принял это с удовольствием и даже прочел перед членами академии рассказ «Блеф», написанный по мотивам путешествия в США. Одновременно избрали его и в местный муниципалитет. Правда, злые языки (а такие всегда найдутся) разносили слухи о том, что Жюлю Верну все это нравится только потому, что он предпочитает проводить время где угодно, только не в семье. Французы — люди закрытые, но всего не утаишь. Слухи, к сожалению, во многом отвечали действительности. Постоянные ссоры с Онориной, наглые выходки подрастающего сына, обиды падчериц… Только работа и спасала.
«Мой дорогой Этцель, — писал Жюль Верн 2 февраля 1873 года. — Наконец я целиком посвятил себя „Робинзону“, или лучше сказать, „Таинственному острову“. Я теперь провожу много времени с профессорами химии и на химических фабриках, где мои одежды покрываются пятнами, за которые Вам еще предъявлю счет — поскольку „Таинственный остров“ будет химическим романом. Я как могу, поддерживаю интерес, связанный с присутствием на острове капитана Немо. Можно сказать, я готовлю читателей к неожиданной развязке, играю с ними, как с красивой женщиной, когда ее хотят подготовить… сами знаете, — к чему…»
2Таинственный остров? Очередная робинзонада?
Этцель, конечно, опять попытался перестраховаться.
Убежденный республиканец, он считал, что в стране, только что проигравшей большую войну и пережившей не менее кровавую революцию, накопилось слишком много серьезных проблем, так что совсем необязательно отвлекать внимание граждан на пустяки. Разве не уводят романы о таинственных островах от серьезных жизненных размышлений?
Впрочем, идея объединить в единую трилогию популярные романы «Дети капитана Гранта», «20 000 лье под водой» и только еще дописываемый «Таинственный остров» показалась издателю плодотворной.
3История создания романа «Таинственный остров», несомненно, лучшего у Жюля Верна, — типичный пример вечного противостояния Творца и Редактора.
23 сентября 1873 года на длинный список замечаний, можно сказать, даже непомерно длинный и резкий, Жюль Верн впервые ответил таким же длинным и резким письмом.
«Дорогой Этцель! — писал он. — Отвечать на все Ваши замечания — это заняло бы у меня слишком много времени. Вот на следующей неделе буду в Париже, там мы и поговорим, сколько понадобится. Однако уже сейчас не хочу скрывать от Вас тот огорчительный факт, что если я учту все Ваши замечания и, тем более, внесу их в книгу, то навсегда, даже еще не закончив ее, я свою книгу возненавижу… Я сейчас примерно на середине третьего тома, и мне нужно твердо понимать, что и как писать дальше… К слову, все, что вы наговорили о пирате Айртоне, который якобы совершенно неправомерно становится на необитаемом острове дикарем, — чепуха. Может, ни один психиатр не согласится с моей трактовкой этого образа, но я знаю, что я прав… И считаю, что книга получается нисколько не хуже других… Ваша критика для меня — как ведро холодной воды. Если честно, сейчас она мне только мешает…»
В свою очередь Этцель раздражен. Он не привык к сопротивлению прежде так легко управляемого автора. Вполне возможно, что до него, наконец, дошло, что Жюль Верн, автор «Таинственного автора», — это уже не тот молодой человек, которому можно было вернуть рукопись вообще без всяких споров.
«Мой дорогой Верн, — пытается смягчить ситуацию издатель. — Я еще раз очень внимательно просмотрел начальные пятнадцать страниц верстки первого тома „Таинственного острова“… Конечно, они значительно улучшены вами… С моими комментариями и вставками книга определенно выглядит лучше. Мы с Вами еще добьемся того, что превратим уголь в алмаз. Я чувствую, что полезен Вам, что помогаю Вам, укрепляю Вашу фантазию. Поэтому отбросим обиды…»
