Стив Олтен - Мегалодон
Баду Харрису стало уже безразлично, жив он или мертв. Он чувствовал себя совершенно одиноким, не принимал пищу и боялся спать. Обеспокоенные врачи вызвали психиатра, который посчитал, что перемена обстановки может принести пациенту пользу. Поэтому было решено выписать Бада Харриса из больницы.
Пришла сестра с больничной коляской, чтобы проводить пациента, и спросила:
— Мистер Харрис, а внизу вас встречает кто-нибудь?
— Нет.
— Видите ли, сэр, мне не полагается отпускать вас, если за вами никто не пришел.
— Мы пришли к мистеру Харрису. — В комнате появился пожилой человек в сопровождении другого, помоложе. — Мистер Харрис, для меня большая честь познакомиться с вами. Меня зовут доктор Фрэнк Хеллер, а это мой коллега, капитан флота в отставке Ричард Даниельсон.
Хеллер протянул руку. Бад не обратил на нее никакого внимания. Он посмотрел на сестру и сказал:
— Я не знаю этих парней, и, честно говоря, они мне так же интересны, как крысиная задница. Везите меня отсюда к чертовой матери! Сестра стала вывозить Бада, но Даниельсон и Хеллер последовали за ним.
— Подождите, мистер Харрис, мы пришли, чтобы обсудить одно важное дело… — Хеллер загородил путь коляске. — Подождите секунду, мистер Харрис. Насколько я знаю, мегалодон убил вашего друга — Мэгги Тэйлор. Это чудовище сожрало и моего брата Денниса.
Бад посмотрел на него:
— Сочувствую вашей потере, но сейчас я и сам так затрахан, что вы должны простить меня, если…
— Эй, — вмешался Даниельсон, — оно убило много людей, и нам нужна ваша помощь, чтобы уничтожить его. Мы подумали, что, быть может, вы захотите участвовать в небольшом возмездии. — Даниельсон посмотрел на Хеллера. — Возможно, мы ошиблись.
Мысль об уничтожении мегалодона подействовала, как искра. Бад только теперь взглянул на Даниельсона.
— Послушай, приятель, это чудище разрушило всю мою жизнь. Оно отняло у меня единственную, к кому я был привязан. Терзало ее на моих глазах. Если вы серьезно намерены уничтожить его, я с вами.
— Прекрасно, — сказал Хеллер. — Теперь слушайте. Нам нужна ваша яхта.
Бад покачал головой:
— Вот из-за нее-то я и влип во все это.
Самец-горбач выскочил из воды, извиваясь в воздухе всем своим огромным телом, потом с громоподобным всплеском ударился спиной о поверхность голубого океана. Зрители, смотревшие на него с расстояния двухсот ярдов, громко зааплодировали.
— Рик, ты снял это? — спросила Наоми.
— Сделано.
— И еще несколько фотоснимков, ладно?
— Наоми, у меня уже отснято целых две пленки, дай мне хотя бы вздохнуть.
Несколько минут киты не появлялись. Потом море начало взвихриваться, волны поднимали и опускали катер.
— Сейчас что-то должно произойти, — объявил гид. — Приготовьте свои камеры!
Одновременно поднялись двадцать видеокамер. Кит выскочил на поверхность, плюхнулся на живот и замер в неподвижности. Воцарилось молчание. Ничто не двигалось, кит лежал на воде. Потом его туша перевернулась, обнажив двенадцатифутовую рваную рану через все брюхо.
Все смотрящие оторопели.
— Он мертв?
— Кто убил его?
— Это укус?
И вдруг что-то поднялось из-под горбача.
Туша вздыбилась на несколько футов, после чего вся сорок одна ее тонна была утащена под воду.
Зрители закричали.
Туша всплыла снова. Кровь хлестала потоками из кратера раны — теперь уже на спине горбача. Вода окрасилась в ярко-красный цвет.
Капитан прогулочного катера впал в панику. Дав полный ход, он круто повернул назад, так что половина пассажиров попадала со своих мест. Туристы, не понимая, что происходит, закричали.
А под водой хищник внезапно почувствовал новые вибрации.
«Кику» стояла на якоре в восьми милях к востоку от Института Танаки. После вчерашнего патрулирования большая часть команды спала. Терри Танака, одетая только в бикини, лежала в шезлонге на верхней палубе, прямо против солнца. На ее темной азиатской коже блестел крем для загара. Джонас сидел в тени и пытался читать газету, но его глаза все время возвращались к женщине.
— Терри, вам не холодно?
Она улыбнулась:
— Солнце теплое. Попробуйте, загар пойдет вам.
— Может быть, когда все это кончится, я уеду куда-нибудь в отпуск. Например, на тропический остров. — При этой мысли Джонас улыбнулся. — Хотите поехать?
Терри приподнялась и села.
— Да, о'кей.
Джонас видел, что девушка приняла это совершенно серьезно, и переменил тон.
— Вы действительно хотели бы поехать?
Терри опять приподнялась. Сняв очки, она посмотрела Джонасу прямо в глаза:
— Попробуйте со мной, Джонас. Не разочаруетесь.
«Джонаса Тэйлора вызывают в КИЦ немедленно!» — прозвучал по всему судну металлический радиоголос.
Джонас стоял, не зная, что ответить Терри.
— Эй, подождите меня, — сказала она, натягивая тренировочный костюм прямо на бикини. Когда они спускались по трапу, Терри, обернувшись через плечо, спросила:
— Так в какое место на Гавайях мы поедем?
Де Марко ждал его в рулевой рубке.
— Джонас, мы только что приняли сигнал бедствия от прогулочного катера близко отсюда. Похоже, мег вернулся!
— Посреди бела дня? Каким образом? — Но в уме палеонтолога ответ возник сразу же вслед за вопросом. — Подождите минуту… она же ведь слепая! Теперь время суток не имеет для нее значения. Проклятие, какой я идиот!
— Чудовище ослепло? — спросила Терри.
— И да и нет, Терри. Зрение у нее может…
— Джонас, Macao ждет тебя в КИЦе, — настоятельно напомнил Де Марко.
Джонас и Терри прошли за инженером в темный информационный центр. Тем временем «Кику» снималась с якоря, ее винты уже взбаламучивали воду.
Macao, стоя, из-за плеча акустика пристально вглядывался в зеленый экран.
— Где она? — спрашивал он у Паскуале уже в четвертый раз за последние пятнадцать минут.
— К сожалению, мы еще вне зоны маяка, сэр.
— Сколько еще?
Акустик потер переносицу, успокаивая себя.
— Мы приблизительно в двенадцати милях на зюйд-вест от сигнала бедствия. Как я уже сказал, сэр, маяк действует только на три мили, хотя я и увеличил наш прием еще на пять тысяч футов.
— Джонас! — На утомленном лице Macao было видно все напряжение последних дней. — Джонас, в чем дело? Вы же говорили, будто чудовище всплывает только ночью.
— Macao, это моя ошибка. Я упустил, что мегалодон может быть совершенно слепым. Прожектор Мака повредил ей один глаза. Я знал это, но не сообразил, что и сам мог ослепить ее в ту штормовую ночь.
— Так, значит, чудовище ослепло. Это хорошо, — сказал Macao с улыбкой. — Правда ведь?
