Вячеслав Назаров - Бремя равных
Потом они палили костры на берегу и жарили рыбу, и варили уху, и не было ничего на свете вкуснее! Правда, Свистун не очень жаловал огонь. Он предпочитал держаться подальше и хрюкал весьма неодобрительно, когда ему предлагали жареное или вареное.
Однако ребята не обижались на своего морского приятеля - каждому свое.
Но самое интересное начиналось, когда все трое отдыхали, отяжелев от еды, Юрка с Джеймсом-в моторке, Свистун-снаружи, положив крутолобую голову на борт. Они рассказывали друг другу замечательные истории о море и суше, о людях и дельфинах, о себе и своих товарищах. Ребятам было многое непонятно в рассказах дельфина, дельфин плохо понимал ребят, но все-таки им было хорошо вместе, а это - уже половина понимания.
В .тот день все шло как обычно. Они вернулись с хорошим уловом, Джеймс начал разжигать костер, а Юрка-чистить рыбу. Свистун крутился в бухточке и недовольно фыркал. Вдруг он замер.
- Мама...
Юрка от неожиданности чуть не порезал палец, а Джеймс выронил в тлеющую кучу высохших водорослей целую пачку пироксилина. Пламя ухнуло вверх огненным заревом, Свистун шарахнулся от бухты, -да и сами ребята испугались не меньше.
А за волноломом, метрах в ста мористее, разыгралась "семейная сцена". Мать Свистуна, большая светло-серая, взволнованно трещала, стараясь увести сына в море. Сын пытался что-то доказать, выводя еще более оглушительные рулады, и порывался вернуться. Наконец, рассерженная мамаша ухватила сына за ласт крепкими зубами и бесцеремонно потащила за собой. Свистун обиженно взвизгнул, но покорился.
- Это ты виноват,-cказал Юрка, когда дельфины скрылись.-Зачем такой фейерверк устроил? Они не любят огня, а ты... Свистуну теперь попадет из-за нас.
- Я же не нарочно,-всхлипнул Джеймс.-Уронилась пачка. Я чуть сам не стал загораться, фух-фух!
- Вот и фух-фух теперь.
Свистун не появился на другой день, не появился и на третий. Ребята сидели на берегу грустные, ловить рыбу не хотелось, моторка бесцельно покачивалась на ленивой зыби. Потом на целую неделю зарядил дождь и стало ясно, что Свистун больше не вернется.
А теперь улетает Джеймс.
Закинув голову, Юрка смотрел в небо адлеровского аэропорта, отыскивая среди толчеи летательных аппаратов китообразный корпус межконтинентального реалета. Когда долго смотришь, начинает казаться, что тына дне колоссального аквариума и над тобой гоняются друг за другом пестрые экзотические рыбки: вот золотым вуалехвостом всплыл пузатый гравилет, вот стайкой испуганных гуппи срезало вираж звено спортивных авиеток, вот степенно спускаются два туристских дископлана-чем не семейство скалярий?
А вот и Джеймс. Трехсотметровый реалет поднимается медленно, словно боится передавить ненароком всю снующую вокруг мелочь. Синие с красным лопасти едва подрагивают, и вид у реалета какой-то обиженный.
Юрка помахал рукой, хотя отлично понимал, что Джеймс даже в бинокль не разглядит его.
Хороший парень Джеймс. Настоящий друг. Хотя и любит читать нотации не хуже взрослого. Зато он честный и преданный. Юрка подарил ему на память лучший камень из своей космической коллекции-кусок лабира, который папа привез с Прометея. Лабир передразнивает окружающее: положишь его на синее он становится красным, положишь на красное-становится синим, на черном он прозрачен, как горный хрусталь, а в темноте светится желтым, как маленький осколок солнца. Такой упрямый "наоборотный" минерал.
Реалет тем временем выбрался из толчеи, уткнувшись тупым носом в небо. В следующую секунду у него выросли плазменные хвосты, ослепительные даже на такой, высоте. Словно проснувшись, реалет вздрогнул и исчез в стратосфере.
Вот и все.
Почему хорошее так быстро кончается?
Вместе с потоком провожающих, улетающих, прилетающих, встречающих и просто скучающих Юрка вышел из аэровокзала на площадь. В центре зеленой подковы поблескивала зеркальная спина соленоидного метропоезда. Но лезть под землю не хотелось, да и спешить было некуда.
Он взял в автомате двойную порцию ананасного мороженого и побрел к полосе кинетргопа. Погода хмурилась, иногда даже накрапывало, и поэтому влажные тротуары бежали по аллеям почти пустыми. Только на крытых лавочках сидели кое-где редкие попутчики-в основном, бабушки с малышами.
Юрка тоже уселся на лавочку и принялся за пломбир.
Чем же все-таки заняться до маминого приезда?
Когда он вчера говорил с ней по видику, она улыбалась, а глаза у нее были заплаканные. Папа ее успокаивал, а она ругала этого толстого академика и повторяла про нерешенные проблемы. И про то, что профессор Панфилов заболел.
И ей, наверное, жалко Уисса. Он был такой сильный и добрый.
Хотя то, что мама приезжает раньше срока, совсем неплохо. С ней веселее. Особенно, когда остаешься без друзей. Папе сейчас совсем некогда. Он работает. Скоро будет большой международный конгресс, на котором папа сделает самый главный доклад.
У папы тоже нерешенные проблемы. На его подопытной планете растения стали ходить и летать, а животные цветут, как растения. Когда они попали туда с Земли а это было еще до Юркиного рождения, - то сначала вели себя нормально, а потом стали превращаться в какие-то странные создания. А один человек, который искупался в тамошнем озере, тоже может теперь превращаться в кого захочет. Вот здорово! Если бы такое случилось с Юркой, он обязательно превратился бы в дельфина и нашел Свистуна...
И тут Юрке послышался знакомый свист.
Мальчик недоуменно оглянулся, но бабушки и малыши сидели, как ни в чем небывало. Значит, он ослышался. Конечно, ослышался. Отсюда до моря добрый километр, а то и болыше. Да и кто мог так свистеть...
Надо ехать домой. Одному на улице серо, сыро, холодно и скучно. В такую -погоду лучше всего забраться с ногами в кресло и читать про какие-нибудь необыкновенные приключения. Или фантастику. Про будущее.
Мальчик снова принялся за пломбир, но смутное беспокойство уже стучало у виска.
Может завернуть еще раз на старое место, к морю?
А что там делать? Только расстраиваться. Моторка и снасти со вчерашнего дня в бюро проката, даже кострище омыло дождем и прибоем.
Но Юрка все-таки встал и,перешел на нижнюю ленту.
Глупости, говорил он себе. Как маленький. Ничего на таком расстоянии нельзя услышать. К тому же, море изрядно штормит, а в шторм дельфины уходят от побережья, чтобы не угодить на скалы. Незачем туда ходить...
Но какая-то неодолимая сила заставляла его все быстрее перескакивать с ленты на ленту, а когда кинетроп кончился описав круг над обрывом, он бросился бегом в самую гущу колючек, к распадку.
Распадок пахнул в лицо смрадом гниющих водорослей, но Юрка задержался лищь на минуту, чтобы снять ботинки-подошвы предательски скользили на мокром камне.
