Айзек Азимов - Путь марсиан (Сборник рассказов)
– Пожалуй, я…
Саймон проглотил слюну и сделал глубокий вдох. Потом он вскочил с искаженным лицом, стиснув кулаки:
– Клянусь великой Галактикой, Шеффилд, вы не имели права об этом молчать! Я все это чувствую. Что теперь делать, Шеффилд? Это ведь излечимо? Проклятье, Шеффилд, – он сорвался на крик, – почему вы не сказали этого раньше?!
– Потому что в том, что я сказал, – спокойно ответил Шеффилд, – нет ни слова правды. Ни единого слова. Цвет никому не приносит вреда. Сядьте, доктор Саймон. У вас довольно глупый вид.
– Вы сказали, – произнес ничего не понимающий Саймон, начиная задыхаться, – вы сказали, что это ваше профессиональное мнение…
– Мое профессиональное мнение! Господи, Саймон, почему профессиональное мнение производит такое магическое действие? Человек может солгать, или же просто чего-то не знать, даже в своей области. Специалист может ошибиться из-за незнания смежных дисциплин. Он может быть убежден в своей правоте и все-таки ошибаться. Взять хотя бы вас. Вы знаете, как устроена вся Вселенная, а я ничего не знаю, если не считать того, что звезды иногда мерцают, а световой год – это что-то очень длинное. И все равно вы благополучно проглотили такую чушь, которая уморила бы со смеху любого психолога-первокурсника. Не думаете ли вы, Саймон, что нам пора поменьше заботиться о профессиональных мнениях и побольше – о всеобщей координации действий?
Кровь медленно отпивала от лица Саймона, пока оно не стало белым, как воск. Дрожащими губами он прошептал:
– Под прикрытием профессионального мнения вы хотели меня одурачить!
– Примерно так, – ответил Шеффилд.
– Никогда еще, никогда я не… – Саймон осекся и продолжал: – Никогда не видел ничего столь гнусного и неэтичного.
– Я хотел доказать вам, что я прав.
– О, вы доказали. Вы все доказали, – Саймон понемногу приходил в себя, и его голос уже приближался к обычному. – Вы хотите, чтобы я взял с собой вашего мальчишку.
– Верно.
– Нет. Нет и еще раз нет. Такой ответ был бы до того, как вы вошли сюда, а теперь – тысячу раз нет.
– Но почему? Я хочу сказать – почему еще до того, как я сюда вошел?
– Он психически болен. Его нельзя держать вместе с нормальными людьми.
Шеффилд мрачно возразил:
– Я бы попросил вас не говорить о психических болезнях. Вы для этого недостаточно компетентны. Если уж вы так строго соблюдаете профессиональную этику, будьте добры не вторгаться в мою область в моем присутствии. Марк Аннунчио совершенно нормален.
– После этой сцены с Родригесом? Ого! Как бы не так!
– Марк имел право задать вопрос. Это его работа и его долг, Родригес не имел права хамить.
– С вашего разрешения, я должен считаться прежде всего с Родригесом.
– Почему? Марк Аннунчио знает больше Родригеса. Уж если на то пошло, он знает больше нас с вами. Что вам нужно – привезти на Землю толковый доклад или удовлетворить свое мелочное самолюбие?
– Вы говорите, что ваш мальчишка много знает. Это ничего не значит. Я согласен, что он – прекрасный попугай. Но он ничего не понимает. Мой долг обеспечить ему доступ ко всем данным, потому что меня обязало Бюро. Они меня не спросили, но хорошо, я согласен пойти навстречу. Он получит все данные здесь, на корабле.
– Это несправедливо, Саймон, – возразил Шеффилд. – Он должен выехать на место. Он может увидеть такое, чего не заметят ваши драгоценные специалисты.
Ледяным тоном Саймон ответил:
– Очень может быть. Тем не менее, Шеффилд, я отказываю. И нет таких доводов, которые могли бы меня переубедить.
Даже нос у астрофизика побелел от сдерживаемой ярости.
– Потому что я вас одурачил?
– Потому что вы нарушили самый святой долг специалиста. Ни один уважающий себя специалист не употребит во зло незнание другого специалиста в своей области.
– Значит, я вас одурачил.
Саймон отвернулся.
– Я прошу вас уйти. Впредь до конца экспедиции мы с вами будем общаться только по самым необходимым делам.
– Но если я уйду, – ответил Шеффилд, – об этом могут услышать остальные.
Саймон вздрогнул.
– Вы расскажете об этом?
На его губах мелькнула холодная, презрительная усмешка.
– Вы только покажете всем, какой вы негодяй.
– О, сомневаюсь, чтобы они приняли это всерьез. Все знают, что психологи непрочь пошутить. И потом, им будет не до того – так они будут смеяться над вами. Представляете – такой величественный доктор Саймон поверил, что у него болит горлышко, и взмолился о помощи, наслушавшись всякой таинственной чепухи!
– Кто вам поверит? – вскричал Саймон.
Шеффилд поднял правую руку. Между большим и указательным пальцами он держал маленький прямоугольный предмет, утыканный кнопками.
– Карманный магнитофон, – сказал он и тронул одну из кнопок. Голос Саймона произнес:
– Ну, что у вас, доктор Шеффилд?
Голос звучал напыщенно, властно и самодовольно.
– Дайте!
Саймон бросился на долговязого психолога. Шеффилд оттолкнул его.
– Не прибегайте к насилию, Саймон. Я не так уж давно занимался борьбой. Послушайте, я предлагаю вам сделку.
Саймон все еще рвался к нему, кипя яростью и забыв о собственном достоинстве. Шеффилд, медленно отступая, удерживал его на расстоянии вытянутой руки.
– Разрешите нам с Марком лететь, и никто никогда об этом не услышит.
Саймон понемногу приходил в себя.
– Тогда вы мне это отдадите? – задыхаясь, с трудом выговорил он.
– Обещаю, что отдам – и после того, как мы с Марком будем на месте поселения.
– Я должен поверить на слово вам? – Саймон постарался вложить в свои слова как можно больше презрения.
– А почему бы и нет? Во всякое случае можете поверить, что я наверняка расскажу обо всем, если вы не согласитесь. И первым это услышит Вернадский. Он будет в восторге. Вы знаете, какое у него чувство юмора.
– Можете лететь, – произнес Саймон чуть слышно. Потом он энергично добавил: – Но запомните, Шеффилд. Когда мы вернемся на Землю, вы будете отвечать перед Центральным комитетом ГАРН. Я вам это обещаю. Вас лишат всех званий…
– Я не боюсь Галактической Ассоциации Развития Науки, – раздельно произнес Шеффилд. – В конце концов в чем вы меня обвините? Не собираетесь же вы воспроизвести эту запись перед Центральным комитетом в качестве доказательства? Ну, ну, не сердитесь. Не хотите же вы, чтобы о вашей… хм… ошибке услышали самые надутые индюки на все 83 000 планет?
Он с ласковой улыбкой отступил за дверь.
Но закрыв дверь за собой, он перестал улыбаться. Жаль, что пришлось это сделать. Стоило ли дело того, чтобы нажить себе такого врага?
