Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025 - Моисеев Владимир

Прежде всего, нам нужен критерий близости. Что такое "близкие ситуации", "далекие ситуации"? Без хоть в какой-то мере объективного критерия мы будем трактовать близость совсем субъективно, подгоняя оценку под выбранный по психологическим причинам ответ. Я предлагаю достаточно очевидный критерий - дальнейшие последствия. Если, сунувшись на кафедру на третьем курсе, я бы встретил не А.Б., а Л.В., то занялся бы не электронно-вакуумными приборами, а лазерами. Изменило бы это что-либо в моей последующей жизни? Скорее всего, нет - даже с учетом событий 90-х в СССР, которые действительно увеличивали значимость области деятельности для ее сохранения. Конечно, есть некоторая вероятность того, что в 1995 году я, возможно, и не переключился бы с экспериментальной науки и преподавания на преподавание и редактирование. Но, во-первых, вероятность эта мала, а во-вторых, в пяти- или десятилетней перспективе это повлияло бы только на мою жизнь, да и то не радикально. Примерно такой анализ, с рассмотрением последствий на интервале в несколько лет, и надо делать всякий раз для оценки значимости.

Оценивая важность изменений в жизни, мы иногда делаем серьезную методологическую ошибку. Переоценка важности изменений возрастает, если они затрагивают жизнь конкретных и не безразличных нам людей. Мысль о том, что вот этого, конкретного человека, могло бы не быть - немедленно повышает оценку важности на порядок. Но, с точки зрения методологии, это ошибка - сравнивать можно либо двух реально существующих людей, либо двух реально не существующих. Нельзя сравнивать, и тем более, нельзя оценивать разницу между существующим (и его исчезновением) и не существующим (и его возникновением). Например, человек рассматривает последствия принятия решения о том, в какой фирме работать. Когда-то из фирм B и C он выбрал B. Теперь он сравнивает свое положение в B - хорошее или плохое, но реальное, с положением в C, которого не существует. Его модель несуществующего и оценка этого несуществующего зависит от его психологии. Да и само различие вариантов может быть сильно переоценено. Скорее всего, различие между развитием ситуации при выборе B не сильно отличается от такового при выборе C. Умирающую фирму D он не выберет, в суперуспешную A не возьмут, B и C развиваются примерно одинаково, его личная служебная траектория была бы похожей.

Аналогична ситуация при выборе области деятельности - сильно далекую человек не выберет, а в относительно близкой ситуация сложится примерно так же, как она и сложилась. Способности человека одни и те же, ситуация на рынке одна и та же, страна одна и та же. Впрочем ...

... впрочем - да, если это другая страна, другое общество - тут средний уровень изменений повышается.

Конечно, только - средний. Конкретная ситуация может быть разной. В том числе и такой, с рассказа о которой мы начался этот маленький текстик.

Александр Каминский

КОШКА

Он уже допивал свой кофе, когда какое-то, едва уловимое, движение или чей-то взгляд заставили его инстинктивно обернуться. У входа в кафе стояла стройная голубоглазая девушка. Он с сожалением посмотрел на часы, - до начала лекции оставалось всего несколько минут. Отставив недопитую чашку, он торопливо направился к выходу, на ходу застегивая застревавшую молнию на куртке. Девушка все еще стояла у входа, рассеяно всматриваясь вглубь зала. На мгновение их взгляды пересеклись, и он узнал ее. Нет, конечно, это не могла быть она. Переутомление сыграло с ним злую шутку.

Он толкнул дверь и оказался на сырой прохладой улице. Стояла поздняя осень. Ветер трепал еще остававшиеся на ветках редкие листья. Пройдут зимние месяцы и, как обычно, наступит весна. Но эти пожелтевшие листья ее не увидят, - та весна будет не для них. В природе ничего не повторяется.

Так размышлял тридцатисемилетний преподаватель права, поднимаясь по узенькой улочке к корпусу юридического факультета. Он вспомнил свой первый день в школе, прогулку с отцом за город, почему-то запомнившуюся на всю жизнь, и, наконец, тот роковой день, когда незнакомый голос в телефонной трубке сообщил, что Юли больше нет.

Вот уже три года, как он снова и снова возвращается к тем трагическим событиям, шаг за шагом восстанавливая их в памяти. Почему он не поехал на опознание? Ведь сделать это мог только он. У нее никого не было в этом городе. Может, он хотел оставить хоть маленькую надежду? Сейчас трудно понять мотив его поступка.

Он вошел в аудиторию. Восемнадцать юношей и девушек затихли, ожидая, как стареющий юрист-неудачник начнет вешать им на уши лапшу из собственных туманных рассуждений об объективности правосудия. Сегодня он собирался изложить свои идеи в этой области, чтобы в дальнейшем оформить их в виде диссертации.

Он начал с сути без предисловия:

- Представим на минуту, что совершено преступление и есть свидетели, способные опознать личность преступника. Однако не было бы и предмета нашей беседы, если не задаться вопросом о степени достоверности имеющихся свидетельств. Представьте, что свидетель ошибается. Тогда мы рискуем обвинить невиновного. Фемида бесстрастна, в руках у нее весы, но, как мы знаем из физики, любое измерение необратимым образом воздействует на предмет измерения, искажая результат. Совершая правосудие, мы порой не замечаем, как наказанным оказывается невиновный.

Оставив в стороне нравственную сторону проблемы, исследуем эту аналогию глубже. Допустим, мы располагаем материальными свидетельствами преступления, или, как говорят криминалисты, - уликами. Обычно встает вопрос о достаточности этих улик для обвинения. Действительно, улики часто подводят. Часто не имеющему отношения к делу предмету или событию по ошибке или из злого умысла приписывается статус улики. Так можно ли первого попавшегося под руку несчастного, на которого указывают факты, бросать за решетку?

Формулируя вопрос о принципиальной возможности объективного правосудия, сразу же ответим на него отрицательно, ибо судья, будучи субъектом в такой расстановке, о предполагаемом преступнике, как объекте, может иметь лишь субъективное знание, за исключением того редкого случая, когда преступник и судья - одно и то же лицо, как, например Иуда, а совесть - высший обвинитель. Ведь сказано, что только тому дано судить, кто видит наши сердца до дна. Повышая постановку вопроса, следует заметить, что любое свершившееся событие или исторический факт можно считать достоверными лишь с определенной степенью этой достоверности.

Тут ему вспомнилась девушка из кафе, как две капли воды похожая на Юлю. Странная мысль пришла ему в голову. Он потряс головой и, поправив очки, продолжал:

- Принципиально важно не то, что мы не имеем достаточной информации о том или ином недоказанном событии. Важно принципиальное отсутствие до поры этой информации. В этом случае событие принимает характер незавершенности или, можно даже сказать, вневременности. Событие вроде уже имеет место, но еще не свершилось, оно изменчиво и зыбко. И лишь дополнительные знания, проливающие свет на это событие, найденные порой много лет спустя, кристаллизуют его в реальный факт.

Он закончил. Рыжеволосый парень, слушавший особенно внимательно, развил его мысль, сравнив состояние недоказанного факта со Шредингеровской кошкой из одноименного парадокса, изобретенного основателем квантовой механики. Смысл этого парадокса заключается в том, что до тех пор, пока мы не знаем, жива ли кошка, заключенная в черный ящик вместе с хитроумным механизмом, который в результате случайного срабатывания может лишить кошку жизни, мы должны описывать ее суперпозицией состояний жизни и смерти.

По дороге домой он все думал о девушке из кафе.

Их роман длился недолго. Вспыхнув, как сверхновая, любовь ослепила их, затмив все вокруг, но, быстро растратив энергию, превратилась в черную дыру, в которую они стремительно падали, не находя выхода.