Альтер эво - Иванова Анастасия

Марк стоял по колено в неоновом свете, в молочно-лимонной субстанции, которая клубилась под ногами и неощутимо, бесплотно обступала икры. Там, где заканчивался свет, разливалось глубокое акварельное море фиолетового и лилового. Оно начиналось от поверхности неона и не заканчивалось нигде, сколько ни запрокидывай голову. В лиловой заливке глазу было не за что зацепиться, расстояния не определялись, масштаб отсутствовал. Время от времени в пурпурных разводах мерцали искры – не то разряды статического электричества, не то автокинетический эффект. Вспомнив этот термин, Марк слабо обрадовался: почему-то из этого он вывел, что все-таки не мертв. Хотя кто сказал, что мертвецы должны забыть начала психофизиологии?

– Можем остаться здесь, а можем прогуляться. Как ты хочешь?

Странное дело: позыва подпрыгнуть на месте и обернуться Марк не испытал. Медленно повернув голову, он сфокусировал взгляд на человеке с переднего сиденья:

– Как я хочу? Разве я хотел здесь оказаться? – Если тут кто-нибудь ждет, что он будет дергаться, и корчиться, и заикаться, и жалобно мямлить «где-я-что-со-мной» – ждите дальше.

– Извиниться перед тобой? – Человек с лицом Йорама весело и открыто улыбнулся. – Хорошо, конечно. Прости, пожалуйста, Марк. Наверное, очень неприятно, что тебя не спросили. Так лучше?

– Не особо. – Марк повернулся к человеку спиной, осматриваясь, и бросил через плечо: – Еще ты меня застрелил. Хотя для ада здесь слишком скучно.

Человек рассмеялся. Почему-то Марку показалось: так смеются дети, когда смотрят видео, на которых звери проделывают разные забавные штуки.

– Ты не умер. И я не стрелял в тебя. Просто старый добрый ярмарочный трюк для привлечения внимания. – Он поднял руку и смачно щелкнул пальцами. – Собрать внимание человека легче всего с помощью удивления. А также с помощью страха. Когда и то и другое присутствует одновременно – внимание собирается в такой тугой пучок.

Искры в фиолетовом море продолжали беззвучно потрескивать. Не считая этого, вокруг не происходило ничего. Марк наугад сделал несколько шагов – по-прежнему ничего. Потом ему пришло в голову еще кое-что, и он проверил – да, он дышит. Значит, это не море, а воздух. Ерунда, ничего это не значит – Марк усмехнулся, поймав свой мозг на привычной работе: поиске разумных объяснений. Избавляя ученика от этой привычки, Йорам был очень строг.

– Ты не Йорам, – произнес Марк, окидывая собеседника косым взглядом. – Зачем тебе понадобилось мое внимание?

– Нет, – согласился человек с лицом Йорама. – Хотя никто не Йорам, мы до этого еще дойдем. А внимание нужно много для чего. Например, отвести человека куда-нибудь. Что-нибудь показать. Где внимание – там ци, но вы к осознанию этих вещей еще не очень близки. Хотя бы тот же тайцзи-цюань, например, – у вас, насколько я понимаю, пока не в почете.

– Не в почете, – согласился Марк, на пробу поднимая ногу и вытаскивая ее из неонового киселя – кисель не оказал ни малейшего сопротивления. – Мы любим более жесткие боевые стили.

Человек поднял брови, округлил глаза и развел руками – реакция чрезмерная и оттого довольно комичная:

– А это и есть очень жесткий боевой стиль. Прос-то вы…

– Уважаемейший, хватит, а? – перебил Марк. – Тебе надо было меня испугать, да? Прекрасно, я трепещу. Ставь галочку и давай к делу.

С какой-то умиленной улыбкой человек упер руки в бока.

– Все тот же Марк, – медленно и с удовольствием протянул он. – Наглый. Молодой. Смертельное оружие – глупый юмор. Это очень умно, использовать глупый юмор, Марк. Я никогда тебе этого не говорил, но ты молодец, что это придумал.

Марк шагнул к человеку и впервые посмотрел на него как следует – можно сказать, неприлично вытаращился. Человек был в чем-то свободном и длинном, вроде мантии или рясы. С него ростом, как и Йорам. С глубокими морщинами-заломами. Как и у Йорама. Возможно, даже носил русую косицу. Но с лицом было что-то не так – и не то чтобы оно постарело, а словно бы внутри, под кожей, сидел и управлял мимическими мышцами кто-то другой. А потом – слова. Человек как будто изъяснялся на хорошо выученном, но неродном языке. И это еще не упоминая о том, что Йорам никогда не сказал бы Марку, что тот молодец.

– Давай все-таки погуляем, да? – Не дожидаясь ответа, человек зашагал по лимонному неону в направлении, которое, судя по внешним признакам, ничем не отличалось от любого другого. – Сейчас я объясню, чтобы ты испытывал поменьше напряжения. Когда наслаиваешься на нервную систему носителя, замещаешь его сознание, некоторые его психические особенности нет-нет да и прорываются в твое. Хотя… – Человек, рядом с которым Марк был вынужден шагать, картинно задумался, приставив палец к наморщенному лбу. – Могу ли я говорить о психических особенностях вороны, как ты считаешь?

– Откуда мне знать?

– Здравствуйте. – Человек ухмыльнулся и почти игриво погрозил Марку пальцем. – Кому и знать, как не тебе? Я вот никогда не наслаивался на ворону.

Марк помолчал. Он уже начал понимать, и понимать очень не хотелось – он буквально поджелудочной чувствовал, что, распустившись полным цветом, это понимание совсем его не обрадует.

– Ты наслаивался на человека, – сдержанно произнес он. – На Йорама, так? Ты паладин и лазил к нему в голову.

– Он не был тем Йорамом, которого ты себе представляешь, – мягко поправил человек. – На деле тем Йорамом в куда большей степени был я. Я забрал тебя из того магазина. Я учил тебя. Какие-то черты носителя, конечно, проявлялись – об этом я и толкую. И конечно, сам я присутствовал не в полном объеме.

Марк попробовал загребать молочную субстанцию ногами, как осенние листья. Никаких ощущений.

– А чем это кончилось для носителя?

– Нет-нет, не надо так думать. – Квази-Йорам принялся часто мотать головой в преувеличенном отрицании. – Это не было насилием. Ты ведь знаком с действием изменителей? Его сознание уже несло необратимые повреждения. Личность распадалась.

Остановившись на месте, Марк уставился на собеседника. О чем он говорит? Йорам – настоящий Йорам – был наркотом с кашей вместо мозгов? Всю свою юность Марк провел в обучении у пала? Тогда… Тогда неудивительно, что после исчезновения Йорама он не смог найти его следов в инфосфере: он настраивался на человека, которого никогда не существовало. Но…

– Но зачем? – Марк скрестил руки на груди. – Я думал, палы летают повыше. Вы вводите в нашем мире глобальные ограничения. С президентами ручкаетесь. На кой черт тебе сдались что Йорам, что я?

Выражение лица Квази-Йорама сделалось опечаленно-озадаченным, будто он мигом нацепил соответствующую ситуации маску.

– Я хочу объяснить, Марк. Только ты должен проявить немного терпения. Пожалуйста, думай следом за мной.

Акварельный фиолетовый воздух пропал, лимонный кисель под ногами растворился, и Марк завис в воздухе.

Вопрос, по меньшей мере, странный. Конечно же, Майя знает, что была война. Само собой. Кто не знает?

С другой стороны, пока они проходят через турникеты на вокзале и выбираются на улицу, она чувствует все меньше уверенности на этот счет. Все очень неточно. Информация по этой теме, сохраненная в ее памяти – какая-то обрывочная, неяркая. День «К» – вот он точно был. И еще вроде бы пандемия. Много людей умерло. От болезни, а не от войны. Ведь так? Хотя война – она как будто тоже начиналась, но почему-то теперь кажется куда менее реальной. Менее заметной. С кем хоть воевали, это-то она должна знать?

– Да, да. – Оказавшись на другой стороне вокзала, Давид легонько дергает ее за рукав, поворачивая к подземному переходу. – Можешь не напрягаться. Я сам-то так и не понял, кто там с кем и за что. А у меня ребята с района там остались, между прочим. И брат.

– Мне жаль, – тихонько говорит Майя, когда до нее доходит смысл слова «остались», и Давид пожимает плечами:

– Это социотех, детка. Так он и работает.

На улице еще темновато, а в переходе так и вовсе мрачно, и Майя этому рада: можно не реагировать на «детку» – все равно он не увидит.