Станислав Гимадеев - Чувство бездны
– Видимо, это так. И даже в большей степени так, чем мне бы хотелось… Пусть мое следствие – муляж, придуманный УКБ совместно с ДКИ. Пусть результаты моего следствия не заботят никого, кроме меня. Пусть… Главное, что это волнует меня! Меня и, может быть, еще нескольких человек во Вселенной. Поэтому, господин Стоцкий, считайте, что кукла ожила и зашевелилась. Стала очеловечиваться. Независимо от того, нравится это кому-то на Земле или нет. Я свое следствие не останавливаю и имитацией не считаю. Вот такие вот дела. И если я отыщу истину, которая окажется истиной для меня одного, я все равно буду считать, что прожил этот отрезок жизни не напрасно. Попробуйте это понять, господин Стоцкий. Ведь что-то от ученого в вас наверняка осталось.
Стоцкий молчал, не шевелился и смотрел на Антона исподлобья. Наверное, обдумывал, чем ответить. Антон не стал этого дожидаться.
– Я считаю наш разговор неоконченным, – сказал он. – Надеюсь, что скоро мы увидимся и продолжим его.
Он обошел Стоцкого и быстрым шагом направился к выходу из ресторана. По пути он ни разу не обернулся, хотя затылком чувствовал на себе тяжелый изучающий взгляд.
Глава 18
Антон
Вернувшись в конференц-зал, Антон с ходу свалился в кресло. Что же это такое, черт возьми, думал он лихорадочно, растирая лицо ладонями. Уже второй день подряд! Почему я постоянно теряю контроль над собой, почему? Почему я начинаю делать то, что не собирался делать, и говорить то, чего говорить не должен был? Я даже думаю вовсе не о том, о чем я планировал думать, в конце концов?! Почему?! Что с тобой, старший следователь Сапнин?!
Он опять оказался на ногах и подбежал к окну. Небо знакомо наливалось красками будущего «шторма». Даже находясь за металлической толщей преграды, Антон ощущал нарождающуюся бурю, чувствовал, как электризуется воздух снаружи, слышал, как непоследователен ветер в своих порывах, и какие разные, непохожие друг на друга ароматы он приносит поочередно то с моря, то с гор… Уж не проверяешь ли ты меня, мысленно спросил он, глядя на рваный лесной контур на фоне лилового неба. Не испытываешь ли с какой-то неведомой мне целью? Пытаешься управлять мной или просто играешь? Для чего, скажи? Как понять твой тайный замысел, к чему готовиться?.. Ничего не отвечало окрашивающееся в густые краски небо, молчала высокая лесная чаща невдалеке, безмолвствовала земля внизу, обнимая травами опоры станции… Ая ничем не выказывала желание ответить Антону. Ладно, сказал он себе, прорвемся как-нибудь.
Он подмигнул небу и вернулся к терминалу. Новых сообщений от Ани не поступало. Карл тоже молчал. Арчер по-прежнему был таинственным образом недоступен. Никаких вводных в игру не поступало. Значит, можно было какое-то время поразмыслить спокойно.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза, пытаясь взять разум под контроль. Это получалось плохо, в голову все время лезли посторонние мысли. Видения катлейских пейзажей и сцены событий пятилетней давности перемешивались в сознании со сполохами пожаров из вчерашнего «ролика», фигура Ани возникала перед его взором в одеяниях различных эпох и миров… Ему, наконец, с огромными усилиями удалось подавить мыслительный «шум» и сосредоточиться на главном. Он попробовал еще раз подвести итоги.
Раздел первый. Проект «Сапфир-Х». Авторы и исполнители: Стоцкий и Зордан. По всей видимости, в провале проекта, или же в том, что он потек не в том русле, на которое все рассчитывали, они виноваты персонально. Скорее всего, было какое-то крупномасштабное воздействие на Аю в различных зонах. С высокой долей достоверности можно утверждать, что в эксперименте были задействованы «Слезы Этты», «Пупочная Скважина» и «Цветочный Сад». Очень может быть, что эксперимент той ночи стал причиной общепланетной катастрофы. Также возможно, что продолжение работ на «Саде» после «черного марта» прямо или косвенно явилось причиной третьей айской трагедии и гибели людей в заваленном землей лабораторном модуле. Каким образом к этому причастен Саймон?
Далее по списку загадок: Франко Делла. Каким-то чудом знал о гибели Эммы Зигель и Александра Капаряна на «Пупке» еще до момента, когда это стало известно официально. Кроме того, Делла во время эксперимента на «Слезах» понял нечто такое, что подтолкнуло его к самоубийству. И вообще, как постепенно выясняется, члены проекта «Сапфир-Х» долго не живут, во всяком случае – на Земле. Их судьбы, как правило, засекречены, а причины гибели – в чем-то сходны. Ну или так кажется на первый взгляд. Полный анализ «улетевших с Аи» оказался невозможен по причине полной блокировки доступа Антона к этим данным.
Раздел второй. Онны. Что они делали на Ае все пятнадцать с лишним лет, мало кто знает. А тот, кто знает, не спешит делиться этой инфой. Данными по своим проектам онны не разбрасывались, или же эта информация имела статус секретности по самое-самое… Что заставило оннов уйти после второй айской? Виновны ли онны в том, что случилось в марте 14-го? Предвидели ли они такой исход? Что мешало им предупредить об этом людей? Вернутся ли они сюда повторно и с какой целью? Кроме того, всплывают какие-то секреты с биоблокаторами. Нужны ли они оннам, или биоблокаторы были придуманы исключительно для людей? Чем в данном аспекте люди отличаются от оннов? Ответов практически ноль целых, ноль десятых. М-да.
Раздел третий. Комиссия УКБ во главе с ласковым господином Уэйном. Цели приезда комиссии неизвестны никому. Предполагаемая инспекция деятельности «Сада» ими не производится. Стоцкий нервничает. Габен недоумевает. Следователю Сапнину намекают на отдых и вставляют палки в колеса. Значит ли это, что сферы интересов следователя Сапнина и комиссии совпадают? Или хотя бы пересекаются? Почему комиссия интересуется в первую очередь заброшенными зонами и не торопится лететь в хозяйство Стоцкого? Почему ее волнуют онны и их поведение во время второй трагедии больше, чем люди? Почему, черт подери, комиссия прилетела на Аю только сейчас, по прошествии полутора лет, и что они делали все это время на Земле? Почему, почему, почему… Одни «почему» и ни одного «потому».
А ведь он даже не знает, чем у них занимается Аня, вдруг мелькнула у него мысль. Факт для следователя просто немыслимый! Вопиющий, так сказать, факт! Аня как источник информации им до сих пор не использовалась! Вы только себе вообразите, господа хорошие! Ведь ему даже не пришло в голову поинтересоваться ее работой! Почему-то, когда он видит Аню, то у него напрочь испаряются мысли об айских проблемах и задачах следствия. Когда он видит или слышит ее, то мгновенно переносится туда, туда… господи… за тридевять земель, где дикий ветер неистово поет в тугих кронах и путает волосы… где соленые брызги орошают лица, а мокрый песчаный берег тянется и тянется… И вечернее солнце игриво отражается в Аниных глазах, а сами глаза, сами глаза…
Аня! Что-то толкнуло его в грудь изнутри. Словно сердце проснулось и напомнило о главном. Почему она молчит так долго? Сколько можно торчать там, на этих мертвых «Слезах»? Что там у них, черт побери, случилось?! Словно учуяв тревогу Антона, пропищала служба сообщений, выкидывая на экран уведомление. И одновременно, как и полагалось, бесстрастный женский голос информатора в динамиках коридора и конференц-зала объявил «штормовое». Десять баллов. По всему материку. Десять баллов второй день подряд! Нонсенс!
Его тут же бросило в пот, потом сердце сжалось, и он похолодел от страха. Господи… Да что же это они там?.. Ведь нельзя же так!..
Он прильнул к монитору и забарабанил по клавиатуре. Он иногда промахивался, и это бесило его, ему казалось, что весь мир чинит препятствия, а время предательски замедляет ход до неприличных, безобразно малых величин…
Лицо Ани возникло на экране неожиданно, и он увидел ее круглые испуганные глаза. Она, словно что-то чувствуя, тоже вызывала его, поэтому оказалась за терминалом.
Они выдохнули имена друг друга одновременно. В груди Антона тут же потеплело, и ледяные тиски страха ослабли.
– Аня… – произнес он одними губами. – Я так испугался за тебя!..
– Я тоже! – беззвучно отозвалась она.
Потом она улыбнулась. И он понял, что ничего в мире нет для него важнее ее улыбки. Ровным счетом ничего. Весь мир, вся чертова Вселенная не стоит ее улыбки…
Тревога ушла, просочилась как песок сквозь пальцы. Аня смотрела на него огромными глазами, и все читалось в ее взгляде. Вся правда жизни на веки веков, единая и всеобъемлющая… Правда, которой не нужны были слова. Только она, эта правда, составляла суть всех вещей. Смысл жизни и смерти. Все прочее в мироздании было ничем… Все иное было тленом и ложью.
– Я люблю тебя, Аня, – прошептал он, растворяясь в бездне ее глаз. – Анечка… Люблю…
Она ничего не сказала, только, не мигая, смотрела на него. Потом моргнула несколько раз, и из ее глаз потекли слезы. Она плакала, закусив верхнюю губу и не сводя с него счастливых глаз. С лихорадочной нежностью она осматривала каждую частичку его лица, а слезы все струились по ее щекам… В одно мгновение он возненавидел этот безучастный монитор, равнодушный кабинет и проклятое пространство, разделявшее их.
