Илья Варшавский - Солнце заходит в Дономаге
На первый взгляд в рассказе «Лентяй» гораздо больше признаков «технической» фантастики: другая планета, антропоиды, добывающие в глубоких шахтах чудодейственный веноцет, телекинетическое управление этими антропоидами… Но вскоре мы понимаем, что все это — лишь фон, не больше, что писателя (а вместе с ним и нас) волнует лишь судьба шахтера Ишимбаева — настоящего человека, а не антропоидного робота. Средствами искусства рассказ этот не только опровергает наивные представления о том, что в будущем труд будто бы сведется к пресловутому «нажиманию кнопок»; он убедительно и остроумно опровергает также более устойчивые заблуждения об относительной легкости умственной работы. А героизм, проявленный «лентяем» Ишимбаевым при ликвидации аварии, не только придает рассказу сюжетную остроту, но и служит утверждению подлинно человеческого в человеке.
Эта тема в той или иной мере окрашивает почти все рассказы первого раздела. Люди будущего — это не гомункулусы, не антропоиды, это плоть от плоти и кровь от крови людей настоящего. И лучшие черты в характерах наших современников — это зерна, из которых должны сформироваться характеры людей грядущих эпох.
* * *Второй раздел книги — это путешествие в недобрую страну. В страну, имя которой Дономага.
Не ищите Дономагу на карте земных полушарий: к счастью, нет на нашей планете такого государства. Я пишу «к счастью», потому что очень уж горька участь жителей Дономаги — по крайней мере тех из них, которые сохранили право называться людьми, сохранили право на искреннее сочувствие. Да и участь бесчеловечных хозяев этого государства тоже, конечно, совсем незавидна.
Еще, как писал Маяковский, «для веселия планета наша мало оборудована»; еще много на Земле стран, где тяжелы, безмерно тяжелы условия человеческого существования, где самая мелкая разменная монета ценится выше, чем честь и достоинство человека. Почему же даже в сравнении с ними Дономага — по всей видимости, богатая Страна, достигшая высокого развития науки и техники, — представляется кромешным адом для живой души?
Может быть, так мрачна фантазия писателя, породившая эту страну? Вовсе нет! Даже предположение это, наверно, покажется смешным каждому, кто хоть немного знаком с творчеством Ильи Варшавского, с такими его рассказами, как «Ро-биа», «Новое о Холмсе», «Молекулярное кафе», «Поединок», «Биотоки», и другими юмористическими историями.
И если в рассказах о Дономаге смешное уступает место трагическому, то дело здесь отнюдь не в игре писательской фантазии, а скорее наоборот — в прослеженной писателем строгой логике развития тех черт, которые и ныне уже присущи эксплуататорскому миру.
Что же представляет собой Дономага? Может быть, это остров, затерявшийся в океане. Может быть, планета, затерявшаяся в космосе. Важнее другое: это капиталистическое общество, каким оно стало бы в будущем, если бы история не лишила его будущего.
Буржуазные социологи лезут из кожи вон, силясь доказать, что отвратительные черты, присущие капитализму, — это лишь временные болезни строя, а не его неизлечимые уродства. С развитей производительных сил все, дескать, утрясется, противоречия сгладятся и капитализм станет чуть ли не раем земным.
Дономагой управляют могущественные монополии. Чрезвычайно высокий уровень развития науки и техники создает некую видимость благополучия Но в условиях капитализма с ростом производительных сил растут и социальные противоречия, наука окончательно перестает служить на благо человеку.
Обилие материальных благ само по себе еще не приносит счастья. В мире, где чувства человека не ставятся ни во что, поэт Сальватор — герой рассказа «Призраки» — оказывается на грани безумия. В этом бездушном, автоматизированном мире человек и сам начинает чувствовать себя автоматом.
Чем ярче человеческая личность, тем неизбежнее ее конфликт с антигуманистическим строем, тем меньше шансов на ее покорное служение монополиям. Отсюда — «идея» подавления индивидуальности, искусственного воздействия на психику. В рассказе «Тревожных симптомов нет» мы видим, как веру в целесообразность такого рода насилия пытаются превратить в одну из идеологических норм общества: выдающийся математик Кларенс, ставший жертвой подобной операции, сам не видит в ней ничего аморального. Мозг ученого превращен в математическую машину Для этого он освобожден от всего «лишнего» — от всего того, что делало его носителем неповторимой человеческой индивидуальности. В тщетных попытках выстоять, выиграть соревнование капиталистический мир готов применить любые средства. И прежде всего он с легкостью приносит в жертву человеческую личность.
Боязнь индивидуального неизбежно порождает апологию стандарта, всеобщую нивелировку, культ машины Постепенно пустеет Дономага. В каком-то далеком ее уголке еще страдает Рожденный в Колбе, несчастный пленник машины, само существование которой давно потеряло смысл. Герой рассказа «Солнце заходит в Дономаге» вынужден до полного изнеможения вертеть рукоятку зарядного генератора своего механического властелина. Все обессмыслено в этом страшном, карикатурном подобии общества. Но это уже конец, агония. Гаснет солнце, меркнет небо Дономаги.
И вот наступает катастрофа: опыты с новым оружием уничтожают все живое в пределах страны. Да, и здесь сказывается культ машин: огромная разрушительная сила нового оружия действует только на живые организмы. Чудом уцелевший старик — герой рассказа «Наследник» — остается в полном одиночестве, плохо скрашиваемом лишь «обществом» электронного мозга. Оказавшись единственным обладателем всех богатств Дономаги, старик с восторгом отдал бы все это тяжелое наследство, только бы вырваться из гнетущего, мертвящего одиночества Он умирает, не теряя слабой надежды может быть, где-нибудь жизнь все таки продолжается.
Таковы вкратце некоторые из историй о Дономаге, рассказанных Ильей Варшавским. Они помогают нам глубже понять и нынешние черты того общества, где наука служит не освобождению человека, а его закрепощению.
* * *В этих заметках я уже упоминал о юмористических рассказах Варшавского. Некоторые из них составляют третий раздел сборника, что поможет читателю полнее представить себе творческий облик автора.
В третьем разделе читатель найдет и литературные пародии, и, если можно так выразиться, «научные пародии», и просто шутливые новеллы. «Фантастикой в собственном соку» назван автором этот раздел: в рассказах, составляющих его, пародируются главным образом те идеи, которые стали за последнее время чуть ли не обязательной принадлежностью научно-фантастических произведений.
