Айзек Азимов - Ночь, которая умирает (сборник)
— Рут, тебе нужна защита? Я мог бы отрядить сюда пару ребят.
— Я не уверена, Бад, что это поправит дело. Скорее наоборот. Думается, Адам будет в безопасности только тогда, когда Янга надежно запрут в тюрьму.
— Ты же знаешь, Рут, я делаю все возможное.
"Все возможное" Джуна не давало гарантий. Когда Рут услышала, что назначен залог в сто тысяч долларов, она испугалась: вдруг Янг найдет кого-то, кто внесет эту сумму. Однако узнав, что Янг для этого даже палец о палец не ударил. Рут воспряла духом.
Но на то у Янга были свои причины. Его адвокат, Перси Шеффер, сразу начал ходатайствовать о предварительном слушании дела и добился, чтобы первое слушание состоялось менее чем через двое суток после ареста. Обычно эти слушания были пустой тратой времени, поскольку в промежутке окружной прокурор, следуя обычаю, докладывал обстоятельства большому жюри, а уж оно, как правило, лишало судебные инстанции права в ходе предварительного разбирательства формулировать предположительное обвинение, дающее основание содержать подозреваемого под стражей.
Дело раскручивалось, но Государство не смогло удовлетворить Правосудие, представив ему убедительные доказательства, что между Янгом и покойником была какая-то связь. В итоге иск был отклонен, и Янга выпустили на свободу.
То, что Правосудие отклонило иск, вовсе не означало, будто обвинение было снято, — просто Государство лишилось права держать Янга в тюрьме. Даже сейчас его все еще можно было привлечь к ответственности. Все, что требовалось, — это раздобыть новые доказательства. У Бада их не было, и ему не очень-то улыбалось вступать в новый раунд схватки, имея на руках те же самые козыри, которые уже видел мировой судья. Большое жюри не пропустит дело в суд.
Что беспокоило сейчас окружного прокурора больше всего, так это фактор времени, который работал против Государства: с некоторых пор в стране действовал закон о безотлагательном судопроизводстве, и недавно было принято несколько решений, где этот закон сыграл неблагоприятную для Государства роль. Джун уже начал было сожалеть о той поспешности, с которой они взяли Янга. Не было бы ареста — не было бы и проблемы, но поскольку с момента ареста началось судебное преследование Янга, он всецело подпадал под правило "ста двадцати дней". В течение этого срока Джун обязан был повторно арестовать Янга и довести дело до суда, иначе преследование теряло силу.
Янг вернулся в свою квартиру при институте и приступил к прежним обязанностям.
Верная своему слову. Рут, как и все остальные, вела себя внешне так, будто ничего не произошло, — отношение к Янгу не менялось, был ли он поблизости или нет. Но теперь действовало новое правило, и все строго придерживались его: Адама даже на секунду не оставляли наедине с этим человеком. По ночам он спал за запертыми дверями, которые охранял Феликс Хуарес — специальный уполномоченный окружного прокурора: он был загримирован под уборщика.
Ни Делмар, ни Мак не считали это достаточной мерой, и поэтому оба были хорошо вооружены. Рут возражала против оружия. Она ничего не могла сказать о Маке, но зато хорошо знала Делмара и сильно сомневалась в его способности причинить боль кому бы то ни было, кроме себя самого.
Время шло. Новости от Бада если и поступали, то лишь самые обескураживающие. Илизар исчез. Выяснилось, что он был «мохадо» — "мокроспинный"[10]. Этот незаконный иммигрант растворился вместе со своей машиной — возможно, улизнул за границу, вернувшись туда, откуда в свое время прибыл. Полиция с ног сбилась, но так и не нашла ни его самого, ни его автомобиля.
Больше повезло с девицей. Ее отыскали, хотя толку от этого было все равно мало. Она хорошо разглядела жертву и описала парня во всех подробностях. Югослав находился вне машины, и девица пыталась привлечь его внимание. Водитель же оставался за рулем, поэтому у нее было меньше возможностей рассмотреть его. Девице предъявили альбом с фотографиями, но она не опознала Янга.
Разбирательство опять зашло в тупик. По-прежнему не было ни одного свидетеля, который мог бы связать единой нитью Янга и его жертву, не говоря уже о том, чтобы эта нить привела к роковой дате. А времени оставалось все меньше и меньше.
Не желая тревожить Адама, четверо взрослых опять встретились поздно вечером, когда мальчик уже спал. Цель была следующая — решить, стоит ли делать очередной логический ход. А именно — предложить большому жюри услышать о случившемся из уст Адама.
Они собрались в небольшом рабочем кабинете Делмара Скуновера. Хозяин сидел рядом с Рут на маленькой кушетке. Мак с неизменной жестянкой пива в руке расположился на медвежьей шкуре возле кофейного столика, а Бад, в кои-то веки настроенный на неофициальный лад и одетый весьма небрежно, полулежал в огромном пухлом кресле, — Адам очень любил забираться в него, когда бывал в кабинете.
— Мне это не нравится, Бад, — сказал Делмар. — Все опять встанут на головы, как это случилось, когда Адам был маленьким. Я отнюдь не горю желанием наблюдать, как моего сына снова подвергают гонениям. В прошлый раз это было ужасно — а ведь тогда публика возмущалась только физическими отличиями. Уже в те времена Адама называли монстром, а ныне типы вроде Лестера Роталса расценят новые способности Адама как доказательство своей правоты. Вы помните «преподобного» Роталса?
— Конечно, помню, — отозвался Джун.
— Тогда вы должны также помнить, как он называл Адама антихристом. На плечах моего мальчика этот тип воздвиг целый религиозный культ и сделал все от него зависящее, чтобы мир возненавидел малыша. Еще совсем недавно нельзя было включить телевизор без того, чтобы не узреть эту безобразную морду и не услышать, как он вещает.
— По-моему, Делмар, Роталс уже не у дел. Он положил начало, хорошенько нагрел на этом руки и предпочел всему жизнь финансового воротилы. В настоящий момент у него хлопот полон рот с ребятами из налогового управления — Роталс старается изо всех сил, чтобы они не упекли его в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Сомневаюсь, чтобы он причинил Адаму неприятности.
— Может быть, он и не причинит, но всегда найдется кто-то, кто захочет нажиться на несчастье ближнего. Мир полон подобной нечисти. Я знаю — сам представал перед судом. Бад, ведь я попал за решетку не потому, что был в чем-то виноват, а по той причине, что какой-то горлопанистой пронырливой репортерше захотелось продать сенсацию. Если правительство может бросать за решетку ни в чем не повинных людей, почему бы ему не посадить кое-кого, чья вина общеизвестна? Почему Адам должен становиться за барьер для дачи свидетельских показаний и принимать на себя весь огонь оскорблений, который, как мы знаем, обрушит на него белый свет? Он…
