Александр Студитский - Сокровище Черного моря
— Что же такое с вами? — Ольга отвела взгляд в сторону. — Вы чем-то беспрерывно расстроены…
Калашник испытующе посмотрел на нее.
— Расстроен? — переспросил он, взглянув на нее из-под лохматых бровей. — Нет, это не то слово. Я не расстроен, а разъярен. Как бык, запертый в темном хлеву.
Ольга невольно улыбнулась сравнению.
— Почему же так?
— Нечего мне здесь делать, вот почему! — отрезал Калашник. — Зря теряю драгоценное время. Еще месяц — и даже на Черном море будет трудно работать. А я сижу здесь, как прикованный.
— Что вы говорите, Григорий Харитонович, — удивилась Ольга. — А строительство?
— А что строительство? Ну, выстроим цех. Ну, получим дешевую энергию, если этот брюзга Белявский во время закончит постройку электростанции. А дальше?
— Будете получать золото.
— Нет уж, пусть его получает мой почтеннейший заместитель, — язвительно возразил Калашник. — А я немедленно поеду на юг… Как только увижу первый выход металла.
— Ну, а почему же, Григорий Харитонович?
— Да потому, что мой метод на сегодня уже архаизм. И строить завод для работы по моему методу можно только, когда вынуждают обстоятельства… — Он яростно поскреб бороду и посмотрел на Ольгу злыми глазами. — Поймите, Ольга Федоровна: чем больше масштабы, тем менее надежен мой метод, тем больше энергии требуется для осаждения золота из воды, тем больше растворенного золота ускользает в отходах. В этом зале сто цилиндров, емкостью по пять тысяч литров, значит, одновременно мы можем обрабатывать пятьсот тонн воды. По полчаса на операцию — значит, за двадцатичасовой рабочий день цех пропустит две тысячи тонн воды. Вы представляете себе, какова будет продукция цеха?
— Если в среднем принять тридцать миллиграммов золота на тонну воды, значит, — Ольга быстро умножила в уме, — шестьдесят граммов… Только-то? — невольно вырвалось у нее.
Калашник саркастически усмехнулся.
— Только-то!.. — повторил он с досадой. — Это было бы не так уж плохо. Полтора пуда золота в год. Но что нам из этих шестидесяти граммов достанется — вот в чем вопрос.
— То есть, сколько удастся уловить? — спросила Ольга.
Калашник кивнул головой, подавая ей свою тяжелую руку. Ольга ушла к себе расстроенная. Было ясно, что Калашник охладел к проекту Смолина и с отвращением участвует в его осуществлении. Это было ясно не только из слов Калашника, но из всего его поведения. Он прекратил посещения станции и почти круглые сутки проводил на постройке. Из цеха беспрестанно доносился его громовый голос. Он торопил окончание строительства, словно желая как можно скорее от него освободиться.
День пуска гидростанции и открытия цеха был назначен на 11 сентября. Калашник настоял на том, чтобы не было никаких торжественных церемоний и просил дать ему спокойно руководить работой в течение всего первого дня.
Отлив начинался в три часа утра. Ольга проснулась в половине третьего и уже не могла уснуть. День начинался пасмурный, хмурый, неприветливый. Ольга вскочила с постели, подбежала к окну. В утреннем сумраке скрывались туманные дали. Ольга долго всматривалась в белесую мглу, поеживаясь от холода. Было необычно тихо. И вдруг — сердце ее вздрогнуло и сильно забилось — сквозь туман блеснула яркая точка… вторая… третья… Это вспыхнули огни гидростанции. Турбины дали первый ток.
Весь день прошел как в чаду. От бессонной ночи и волнения Ольга с трудом осознавала свои поступки.
— Как дела? — спросил ее при встрече Ланин.
— Шестьдесят граммов, — ответила она, и так смутилась, что забыла поправиться.
В два часа дня в лабораторию заглянул Евгений Николаевич.
— Хотите пройтись? — спросил он ее, улыбаясь.
— Очень!
Ланин тоже не удержался. Втроем они шли по мелкому щебню дороги, уже сильно выбитому за месяц. Они двигались быстро, подгоняемые нетерпением. Все трое молчали. Каждый был занят своими мыслями.
Дорога проходила в глубокой выемке между скалами, потом поднялась на перевал. Отсюда открылся общий вид на возведенные сооружения. Горло губы было крепко схвачено широкой бетонной плотиной. Над ней возвышалось здание гидростанции. На берегу залива стояло массивное строение с огромными окнами — цех золотодобычи. Вокруг в беспорядке рассыпались строительные машины, экскаваторы, тракторы-тягачи. Они застыли в неподвижности, словно устали до изнеможения от своего месячного труда.
Облака разошлись. В окнах цеха вспыхивало неяркое сентябрьское солнце. Смолин подошел к проходной будке, чтобы получить пропуск. Но дверь с грохотом распахнулась. На пороге появился Калашник. Он остановился, устало прищурился на солнце, вытер шею и лоб платком. В руке он держал помятую шляпу. За Калашником стояли двое — его заместитель и секретарь райкома.
— Все! — оказал Калашник и нахлобучил шляпу.
Не оглядываясь и не замечая Смолина с его спутниками, он зашагал по дороге, на ходу надевая пальто.
— Какие же будут распоряжения с вашей стороны? — спросил неуверенно заместитель.
— Никаких! — буркнул Калашник, продолжая шагать.
— Значит, действовать по своему усмотрению?
Настойчивость заместителя вывела Калашника из себя. Он круто повернулся.
— Да, именно так, по вашему, усмотрению, — закричал он. — Десять граммов продукции вы имеете? Ну, и продолжайте работу. Четыре килограмма в год я вам гарантирую. А там видно будет. Больше вопросов нет? — Он ждал ответа не больше секунды, пронизывая своего заместителя сверлящими воспаленными глазами. — До свидания, — буркнул он, наконец, и махнул рукой.
— Григорий Харитонович, у меня машина, я вас подвезу, — оказал секретарь райкома.
Калашник отрицательно покрутил головой и снова зашагал по пыльной щебенке, залитой мазутом и нефтью.
Ольга грустно посмотрела ему вслед. Смолин в раздумье потрогал усы.
— Что-то вышло не так, — сказал он.
Ольга и Ланин молчали. Смолин добавил:
— Жаль!
Глава 26
ПЕТРОВ ЗОВЕТ НА ПОМОЩЬ
В туманное, сырое утро Смолин, проходя мимо лаборатории Ольги, постучал в дверь и крикнул:
— Ольга Федоровна, позовите Ланина и заходите ко мне!
Ольга сбегала в аквариальную, заставила Ивана Ивановича оторваться от микроскопа и подняться наверх. Евгений Николаевич поднялся из-за стола им навстречу:
— Вот что, друзья. Нам предстоит расстаться.
Ланин удивленно поднял свои густые брови.
— Расстаться? Разве вы уезжаете?
— Да.
— И куда же?
— В Севастополь. Петров зовет на помощь.
