Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
Но ей было трудно сконцентрироваться, и она знала, что речь шла не об обычной недостаточной концентрации. Обрывки изображений проплывали мимо нее, в то время как она смотрела на исписанные листы, а если она закрывала глаза, она могла отчетливо различить детали ландшафта из окрестностей «Пацифики» и сам местный вид «Пацифики».
Они снова вызывали!
Они должны были стоять где-то там. По оценке зрительных образов, которые они «отправляли», они могли находиться, самое большее, на расстоянии от восьмидесяти до ста шагов. Возможно, они рискнули подобраться так близко, потому что лунная ночь защищала их от назойливых взглядов. Потому что они уже давно догадались, что человеческий глаз был не в состоянии воспринимать электромагнитные волны в узком диапазоне как видимый свет.
Мысль о том, что она была объектом нацеленного влияния, что ее мозг был полем для экспериментов лунных жителей, не вызвала у Анне ужаса. Она была уверена в том, что эти попытки служили цели найти возможности для прямого информационного обмена. К сожалению, рано или поздно лисичкам придется признать, что они зря старались.
Она была не в состоянии ответить, и даже если бы у нее была способность, контролируемо передавать собственные впечатления и зрительные образы, тогда бы этот обмен информацией едва ли был бы полезен. Ведь отправлять и принимать таким образом можно было в лучшем случае то, что глаза и уши воспринимали в текущий момент, но не то, что он думал, не то, что хранилось в его мозге в виде опыта и знаний.
Человеческое мышление и человеческие знания были мышлением и знанием в понятиях, а понятия были результатом общественно развитой способности к абстракции. У них была материальная форма существования — слово — и идейное содержание.
Если предположить, что у передатчика и приемника схожие нейрофизиологические структуры, и если предположить, что получилось передать слова — рассматривая их как следствие нервных импульсов определенного рода — прямо от передатчика на приемник, то они все же не имели бы для приемника содержательного значения, он не понял бы их смысл, это бы означало, что он с самого начала говорил на том же языке, как отправитель или у него был соответствующий код, который был основан на договоренности с отправителем. Язык и мышление всегда образуют неразделимое целое. Идеи некоторых фантастов, как обойти трудности в речевой коммуникации при встрече разных цивилизаций во вселенной посредством прямого телепатического информационного обмена, в этом смысле оказывались надувательством.
Анне снова обратилась к своим заметкам. Она не видела возможности пойти навстречу лисичкам, и пока так было, она должна была попытаться сконцентрироваться на проблемах, решение которых — хотя бы теоретически — с сфере возможного.
Проблема жизни… жизни, которая использует жидкий метан в качестве основного элемента и твердый аммиак в качестве основы для синтеза азота… Анне смутно вспоминала, что читала теорию, которая указывало в этом направлении.
Жидкий метан и твердый аммиак…! Какая-то публикация, возможно, рассказ, речь в котором была о Юпитере или Сатурне или об одном из их спутников. Жизнь на основе… Да, сейчас он вспомнил — обрывки диалога из научно-фантастической повести пятидесятых-шестидесятых годов всплыли в его памяти: «… цветы используют солнечную энергию, чтобы создать ненасыщенные соединения углерода, освобождая при этом водород. Животные едят растения и снова расщепляют соединения… Есть даже эквивалент сгорания кислорода. Процесс завершается сложной ферментативной реакцией…
Неплохой ход мыслей! Правда, он постулировал существование растительной жизни, которое служило животным основой питания — условие, которого не было на спутнике Сатурна. Жизненные процессы лисичек могли охватывать как растительные так и животные процессы обмена веществ.
Возможно, эти процессы начались с совершенно простых фотохимических реакций. Атомы и молекулы могут абсорбировать световые кванты. В этих первичных процессах при определенных обстоятельствах могут присоединиться сложные химические реакции и биохимические процессы. Разумеется, было неправдоподобно, что лисички черпали свою энергию, исключая солнечный свет…
Анне вздохнула. Она не была специалистом в психологии обмена веществ, и спутники тоже не смогли бы ей помочь. Вероятно экспедиция уйдет с Титана, не приподняв даже краешек завесы, за которой крылась величайшая загадка.
Это означало бы, что лисички обнаружили самих себя.
Анне поднялась. Она прижала лицо к иллюминатору, постаралась разорвать взглядом темноту. Тщетно. Облака и туман проглатывали скудный отблеск Сатурна, который придавал иным ночам бледный глянец.
ОНИ должны были быть сейчас совсем близко, на расстоянии двадцать или максимум тридцать шагов. ИХ глаза были пристально направлены на «Пацифику», ИХ поле зрения охватывало мостик, шлюзовую камеру и жилые помещения команды. У Анне было такое ощущение, что лисички концентрировали свои взгляды на ее собственной кабине.
Должна ли она была уступить зову? Запереть свои чувства на засов, выключить свои мысли и снова подвергнуть себя пассивному состоянию, чтобы принимать она зрительные образы лисичек как можно в более чистой форме?
Но что бы из этого получилось! Взгляд на «Пацифику» глазами ДРУГИХ едва ли принес бы ей достойный информационный выигрыш, но она рисковала психическим равновесием.
— Это бессмысленно, — прошептала Анне. Она энергично повернулась к иллюминатору спиной, сделала несколько шагов… и остановилась рывком. Словно прожектор, который изменяет направление в ночи, они в эту секунду отдалили СВОИ взгляды от «Пацифики» и теперь направили их на вулканы. Они медленно возвращались… снова отдалялись… Анне задержала дыхание. Она совершенно ясно увидела перед собой вулкан. Коридор, освещенный словно днем, туннель из света, окруженный кромешной темнотой, связывал космический корабль с горами.
Знак?
Анне свалилась в кресло и закрыла глаза. «Туннель» удлинялся как телескоп, его передний край касался возвышенности. Теперь он остановился на каменной стене, погас. Лишь каменная стена раскалилась от света. Немного позднее она стала исходной точкой другого туннеля, который под прямым углом к первому, выдвигался на пару шагов дальше в горный ландшафт. Он касался ледяных выступов и мощных сталактитов. Затем погас и он и освободил место третьему.
Анне поняла, что происходило. Лисички пытались привлечь их внимание к цели. Сами они не могли видеть цель «Пацифики», потому что путь, который вел туда, проходил не по прямой линии. Поэтому они разделились на отрезки, и всегда там где изгиб или резкий поворот преграждал видимость часовому, «ведение взглядом» перенимал следующий.
