Алексей Евтушенко - Стража реальности
– И зачем, – добавил Влад.
– Городу? – удивилась Маша. – Скорее гигантскому дворцу. Дворец с тысячью комнатами и залами.
– Пусть будет дворец, – сказал Никита. – Мне все равно. А вот что мне не все равно, так это как отсюда выбраться.
– Спокойно, – посоветовал Влад. – Мы не так уж долго здесь и плутаем. Подумаешь, три часа. Все наши исследования еще впереди. Опять же для очень уж сильного беспокойства лично я пока не вижу оснований. Тут есть чем дышать, довольно тепло и светло, а теперь еще мы обнаружили воду и жизнь. Это, знаете ли, обнадеживает.
– Странный здесь свет какой-то, – сказала Маша. – Там, где он, конечно, есть. Откуда идет – непонятно. И слабый. Дворец Сумрака.
– Поэтично, – хмыкнул Женька. – Но лично я не уверен, что здесь всегда такое освещение.
– Здесь все странное и непонятное, – произнес Никита. – А вот я не уверен, между прочим, что все это дело рук человеческих. Какая-то чуждая логика. И не только логика.
– А что еще? – заинтересовался Женька.
– Пропорции, – объяснил Никита. – Когда Маша сказала насчет пьяного архитектора-недоучки, я тут же понял, что меня смущало все то время, что мы тут находимся. Пропорции. Не рассчитаны они на человека. По-моему.
– Золотого сечения нигде не видать? – с ехидцей в голосе осведомился Женька. – Так я тебе скажу, что фигня это все. Современные архитекторы редко о нем задумываются и, соответственно, его соблюдают. Помню, брал я как-то интервью у одного известного нашего… как бы это сказать… зодчего, так вот он…
– Пока ты не сказал, я об этом золотом сечении вообще не вспоминал, – перебил его Никита. – Да и при чем здесь оно? Что, если человеческие пропорции, то обязательно золотое сечение, что ли? Ты еще про ряд Фибоначчи вспомни. Начитался, понимаешь, разной муры и туда же. Одно слово – журналист. Что с вас взять. Только и знаете, что по верхам скакать да народ с толку сбивать.
– Ты у нас, можно подумать, шибко образованный! – упер руки в бока Женька.
– Эй, мальчики, – предостерегающе положила обоим руки на плечи Маша. – А ну-ка прекратите немедленно. Еще ссоры нам не хватало!
– Я забыл, что собой представляет ряд Фибоначчи, – заметил Влад, – и с большим трудом вспоминаю, что такое золотое сечение. Но в словах Никиты, как мне кажется, есть резон. У меня тоже мелькала похожая мысль. Только я ее промолчал, а Никита высказал. И правильно сделал. Молчание в нашем случае – отнюдь не золото.
– Вы хотите сказать, что это не люди построили? – с любопытством огляделась Маша. – И кто же тогда?
– Праздный вопрос, – буркнул Женька, косясь на Никиту, который, как ни в чем не бывало, оглядывался вокруг. – Для того чтобы на него ответить, надо знать, где мы находимся. Может такое быть, что это и не Земля вовсе? А, Влад?
– Черт его знает, – ответил Борисов. – Матвей Сидяк где был, на Земле? Неизвестно.
– Крысы, – напомнила Маша. – Он ел крыс.
– И пил воду из луж, – сказал архивариус. – Да, верно, так написано с его слов. Но кого он мог называть крысами да еще и с учетом того психического состояния, в котором находился…
– Например, вот это, – негромко и неестественно спокойно произнес Никита, медленно вытаскивая свой «глок-17». – Тихо, ребята, без паники. Вон там, сразу за водоемом. Справа. На дорожке.
Все посмотрели в указанном направлении.
– Похоже на гигантскую черепаху, – шепотом сказала Маша. – Только лап не видно. И головы.
– Не знаю как вам, – тоже шепотом сообщил Никита, – а мне оно не кажется живым существом.
– Какой-то механизм? – осведомился Влад негромко. – Автомат? Робот?
– Отсюда по-любому не разобрать, – сказал Женька, тоже доставая свой «вальтер». – Надо бы поближе… Э, да эта штука или зверюга сама к нам направляется.
И верно.
Возвышающаяся над полом сантиметров на двадцать неровная темная полусфера, дрогнув, как бы поплыла в их сторону, огибая по дороге водоем.
– Подобрали ноги, – приказал Влад и первым уселся на «скамейке», будто петух на насесте. – Бежать, думаю, не стоит, но разумная осторожность не помешает.
Маша, Никита и Женька немедленно последовали его примеру.
Тем временем «черепаха» приблизилась, и даже в неверном и тусклом свете стало видно: с черепахой это самодвижущееся образование имеет весьма отдаленное сходство.
– Нет, – признала Маша, переходя с шепота на нормальный голос. – Не черепаха. Гриб без ножки. Ба-альшой.
– Жестянка, – упрямо буркнул Никита. – Мятая.
– Причудливая фантазия, – уважительно заметил Влад. – Но мне и правда интересно, живое это или нет.
– Вопрос философский, – сказал Женька. – Ну-ка…
Он переложил пистолет в левую руку, достал из нагрудного кармана пластинку жевательной резинки, освободил ее от бумаги и фольги, сунул пластинку в рот, фольгу скатал в шарик и аккуратно, навесом, бросил на «черепаху-гриб-жестянку».
Серебристый комочек долетел до неровной светло-коричневой в разводах поверхности и… пропал с глаз.
– Не понял, – признался Женька. – Куда он делся? Кто-нибудь видел?
– По-моему, эта фиговина его это… типа проглотила, – сказала Маша. – Или поглотила, если точнее.
– И не поморщилась, – сказал Никита. – Надо в нее чем-нибудь посущественнее кинуть. Сейчас…
– Не надо, – сказал Влад. – Вам бы только швыряться… Дайте мне кто-нибудь фонарик.
– Возьмите, – протянул свой Женя.
– Спасибо, – архивариус вдавил кнопку и направил яркий луч электрического света на неведомый объект.
– Глядите, остановился! – воскликнула Маша.
– Видим, – сказал Влад и выключил свет.
Существо (механизм-автомат?) немедленно двинулось дальше.
– Как интересно… – Влад снова включил и выключил фонарик. – Стой там, иди сюда!
– Простейшая штука, – сказал Никита. – Называется фотоэлемент. Света много – импульс, срабатывает реле, машина останавливается.
– Или специальный, реагирующий на интенсивность электромагнитного излучения видимого спектра орган, – продолжил Влад. – Не знаю, как вы, а я так и не пойму пока, живое это или нет.
– И для чего предназначено, – сказал Женька.
– И откуда взялось, – напомнил Никита.
– О! – догадалась Маша. – Откуда взялось. Вот именно. Если мы не знаем, откуда оно взялось, то вполне можем проследить, куда оно направляется. Правильно?
– Гениально, – восхитился Женька. – Вот и говорите мне после этого о пресловутой женской логике. В жизни не поверю.
– Я тебе это запомню, – пообещала Маша.
– Да это же комплимент в чистом виде! – забеспокоился Аничкин. – Машенька, ты же знаешь, как я тебя люблю и уважаю!
– Пошли, раз уж решили, – сказал Влад. – А то уйдет. Потеряем.
