Джон Пристли - Затемнение в Грэтли
- Мне нужен человек, который будет делиться со мной всем, - сказала она холодно. - Если я буду задавать ему вопросы, я хочу, чтобы он отвечал на них, не отговариваясь даже военной тайной. И, разумеется, чтобы он отвечал только на мои вопросы и был очень осторожен. Мне показалось, что вы именно такой человек, Хамфри.
- И вы не ошиблись. Испытайте меня! - сказал я пылко.
- Такому человеку я могу верить, - продолжала она, будто не слыша. - И для него я сделаю все, если буду убеждена, что и он все сделает для меня.
Чтобы двинуть дело вперед, я сгреб ее в объятия. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на мои ласки.
- Ради всего святого, довольно слов! Испытайте же меня! Ведь так можно человека с ума свести! Если вас волнует что-то, связанное с войной, то мое отношение к этой войне вам известно. Ну, поцелуйте меня еще разок и скажите, что вы хотите знать.
Она послушно поцеловала меня, но тут внизу зажужжал звонок.
- Это он, - сказала Диана, высвобождаясь. - Жаль, что не вовремя, но мне он очень нужен. И если вы докажете, что я могу вам верить... тогда у нас будут и другие вечера... - Она вышла.
Когда она объявила, что ожидает еще кого-то, я стал гадать про себя, кто бы это мог быть. Держал пари сам с собой - и позорно проиграл. Ибо меньше всего я ожидал увидеть мистера Периго. А между тем это оказался именно он, весь расплывшийся в фальшивой фарфоровой улыбке и похожий на маленького аллигатора с разинутой бело-розовой пастью.
- Моя дорогая! - воскликнул он, войдя и увидев меня. - Я удивлен, но очень рад, искренно рад. Право, это для меня полная неожиданность. Хотя, впрочем, не знаю почему, - ведь вы уже не раз высказывали весьма разумные и ободряющие суждения об этой бессмысленной войне, которую мы стараемся выиграть для русских и американцев. Как поживаете, мой милый Нейлэнд? Правда ли, что вы собираетесь делать что-то великое и ответственное у Чартерса?
- Мне предложено явиться на будущей неделе, - ответил я. - Но, разумеется, еще не известно, что из этого выйдет.
- Они вас возьмут, - сказала Диана уверенно. - Но просите не больше восьмисот пятидесяти фунтов в год с возможной прибавкой через полгода.
- Вы слышите? - закричал мистер Периго, осыпая нас искрами, как коварное огненное колесо во время фейерверка. - Вот очаровательная женщина, которая не желает быть только украшением жизни, которая умеет быть полезной в этом нелепом мире и понимает, что жалованье в восемьсот пятьдесят фунтов может быть повышено тем или иным способом.
- Тем или иным, - повторила Диана. Затем, взглядом приглашая меня ответить, сказала спокойно:
- Вот мистер Периго спрашивает, начали у Чартерса выпуск эмберсоновских зенитных орудий или нет?
- А как же! - ответил я, не задумываясь. - Сделали штук десять, но приостановили производство, потому что взяли не те рамы затвора. И, кроме того, рабочие жалуются на вредные испарения.
- Как интересно! - воскликнул мистер Периго. - Но неужели они вам сами все это рассказали?
- Нет. Меня водили по всем цехам, а я имею привычку держать глаза и уши открытыми.
Я был шумно хвастлив, но не переигрывал. И Диана посмотрела на Периго, как бы спрашивая: "Ну что, разве я вам не говорила?"
- Это хорошо, - сказал он и, отвечая на взгляд Дианы, добавил: - Нет надобности объяснять вам, дорогая, что у Чартерса нам нужен только он, и никто другой.
- Безусловно, - спокойно отозвалась Диана. - Но у Чартерса он проработает недолго...
- Если вы имеете в виду Белтон-Смитовский завод, Диана, то я уже совался туда, но они на меня даже не взглянули.
- Это потому, что вы пришли с улицы, - возразила она. - А стоит вам поработать несколько недель у Чартерса, найдется вакансия и у Белтон-Смита, и мы легко устроим вас туда.
- Вы слышите? - прокричал мне мистер Периго и тут же переключился на Диану: - Вы, конечно, правы. Что значит интуиция умной женщины! Ну, а теперь...
Но она остановила его и произнесла резко-повелительным тоном:
- Нет. На сегодня хватит. Мы достаточно высказались. Прежде чем говорить остальное, нужно испытать человека. - Все это, разумеется, предназначалось для мистера Периго, а не для меня, но потом она повернулась ко мне, выжала улыбку и сказала: - Я завтра не выхожу из магазина, но по субботам у нас во второй половине дня почти всегда полно народу, так что зайдите лучше с утра. - И, приняв величественную позу, обратилась к нам обоим: - До чего глупы эти люди! - воскликнула она с несвойственным ей жаром и даже раскраснелась - впервые за время нашего знакомства. - И они рассчитывают сохранить власть! Мир не позволит, чтобы им управляли идиоты. У нас - настоящие вожди, у нас - преданность делу, смелость, у нас - ум. А у них что, у этих жалких кретинов?
Речь эта сильно отдавала театральностью, но Диана искренно верила в то, что говорила. Я замечал, что очень многие ее единомышленники становятся напыщенными и неестественными именно тогда, когда высказывают свои подлинные взгляды и чувства. Все они одинаковы, эти одураченные фюрером люди: где-то в глубине их сознания всегда происходит грандиозное оперное представление с ними и Адольфом в главных ролях. Стоя перед нами с царственным видом, Диана Экстон, вероятно, слышала в своем воображении скрипки и барабаны громадного оркестра.
Мистер Периго посмотрел на меня, я - на него. И пока Диана стояла и слушала воображаемый оркестр, каждый из нас прочел правду в глазах другого. Я вынул сигарету и свою зажигалку особого назначения.
- Не горит, - сказал я, встряхивая ее. - Нет ли у вас огонька?
Он с быстротой молнии достал из кармана точь-в-точь такую же зажигалку.
- Я бы отдал вам свою, - сказал он, поднося ее к моей сигарете, - но это подарок старого приятеля.
- Спасибо, не беспокойтесь. Я завтра же приведу свою в порядок.
Все было ясно, как день. Мы посмотрели на Диану, не совсем очнувшуюся от блаженных грез о господстве нацистских умов над миром, и пожелали ей доброй ночи. Она все еще была настроена на высокий лад, и я порадовался в душе, что не нужно оставаться с нею. Диана вернулась на грешную землю как раз вовремя: мы уже спускались по лестнице. У двери она очень нежно пожала мне руку, и мы с Периго выскользнули на улицу.
Первые минуты мы оба молчали, хотя нам было о чем поговорить. Мы понимали, что, быть может, кто-нибудь бродит тут во мраке, дожидаясь, чтобы мы вышли от Дианы. Поэтому мы добирались до площади молча. Было уже за полночь, и сказать, что город казался спящим, значило бы не воздать должного месту и времени. Город просто-напросто куда-то провалился. Не было никакого Грэтли. Мы ползали в огромной неведомой пещере, и только кружки слабого фосфоресцирующего света освещали нам путь. Когда по площади кряхтя проезжал грузовик, казалось, что он свалился сюда из какого-то другого мира. Снова мне чудилось, что я с завязанными глазами странствую в аду.
