Светлана Ягупова - Феникс
Гриня оторвался от стола, за которым выжигал портрет своей девочки с легкомысленными кудряшками на лбу, и вопросительно уставился на него.
— Что с тобой?
Гали полез в тумбочку, взял горсть тюбиков и высыпал перед ним.
— Где Пашка взял это?
Усмехнувшись, Гриня вновь склонился над портретом. Сильный удар в бок чуть не свалил его со стула. Он вскочил, с опаской поглядывая на Гали.
— Форты надрался, что ли? Поверти штангу, если невмоготу, а на мне не упражняйся, а то так врежу — станут твои раскосые глаза совсем косыми.
"Вылитый орангутанг. Как я раньше этого не замечал? — мелькнуло у Гали. Такой прижмет — не пикнешь. Но с каким удовольствием подмял бы его".
— Пашка не проинструктировал тебя? — продолжал Гриня. — Так вот запомни: форту принимают, когда хотят кого-нибудь измордовать. Пашка, думаешь, для чего подсунул тебе это? Чтобы мускулами поиграл? Как бы не так. Ему надо эту пасточку загнать кому-нибудь, да подороже. Он знает, что ты ходишь в санаторий и…
— И что? — Гали бросило в жар.
— Не красней, как девица. Ну, завел флиртик с безногой, ну и что? Ведь это несерьезно.
— Да кому какое дело, — сквозь сомкнутые зубы процедил Гали и, по-бычьи нагнув голову, двинул на Гриню. Тот отскочил поближе к двери.
— Тю, придурок, сказать ничего нельзя. Пашка хотел, чтобы продал форту санаторским — им, мол, надо силенок набираться. Но если честно, здоровье лишь подрывается. Я за полгода испортил себе желудок и нервы расшатал.
— Где он взял это? Форта что-то делает с психикой, — пробормотал Гали.
Понимал, что надо бы лечь и выспаться, но будто кто канатом тянул в ночь, и как был в плавках, так и вышел на улицу.
Город уже заметно опустел, зажглись наземные фонари. Где- то готовилась ко сну Айка, и впервые при мысли о ней Гали стало невыразимо тяжело. Прав Гриня: несерьезно все это. Тогда к чему встречи? Зачем он берет на себя ее боль? Неужели мало вокруг девчонок? Да только свистни…
Незаметно очутился у мясокомбината, где по вечерам подрабатывал Пашка. Заканчивалась последняя смена, и он должен вот-вот появиться на проходной.
— Ты чего здесь околачиваешься? — пришел в оторопь от его наготы дежурный. — Пьяный, что ли? Одежду где потерял?
Гали хотел было спросить о Пашке, когда увидел его в шумной ватаге идущих из цеха женщин.
Пашка сразу узнал его, подскочил и потащил в темень, подальше от смешливой компании женщин.
— Сбрендил, что ли? — проворчал он. — Впрочем, с непривычки и не такое возможно.
Гали вырвал ладонь из его клешни и схватил Пашку за грудки:
— Кто дал тебе эту гадость?
— Но-но, поласковей. — Пашка сбросил его с себя. — Сбавь газ. Батист не любит, когда вибрируют. Идем, познакомлю с ним. Пусть полюбуется на твое неглиже.
— Что еще за Батист?
— Дяденька такой, очень тобою интересующийся. Удовлетворит твое любопытство.
Они прошли итальянский квартал, и до самого поворота их сопровождала песенка из открытого окна затейливого домика со множеством внешних лесенок и двумя мансардами. Кто-то безоглядно веселился, забыв о позднем часе. К центральной площади прошагал наряд заступающих на дежурство бойцов МФВ.
Минуя набережную, с полкилометра шли берегом моря, пока не оказались в приморском поселке, застроенном небольшими двухэтажными домиками из побеленного ракушечника.
Батист жил на другом конце поселка, прилепившегося к скалистой част берега. Обвитые панычами стены дома придавали ему в полутьме таинственный и загадочный вид.
Пашка толкнул калитку. Звякая цепью, из будки выбежал пес, громадный волкодав, и, задыхаясь от злости, облаял вошедших.
— Молчать, Краб! — на фоне освещенного проема открывшейся двери выросла долговязая фигура. — Кто там?
— Это мы. Леший, — отозвался Пашка.
— Кто мы?
— Капрон и его напарник. Батист у себя?
— Входите.
Они прошли по асфальтированной дорожке к крыльцу. Пахло жареной рыбой, на веревке сушились сети. В глубине двора Гали разглядел гараж и перевернутый вверх днищем баркас. Совсем рядом плескалось море, воздух был пропитан соленой влагой.
Сделав знак обождать, долговязый толкнул одну из дверей в коридоре, тут же выскочил и жестом пригласил войти.
Это была кухня-столовая с отделанной кафелем печкой. За массивным дубовым столом восседал мужчина лет сорока пяти, в майке, с курчавой рыжей грудью. На лбу прилизан реденький светлый чуб. Тонкий длинноватый нос, очень близко поставленные глазки — их сверлящий взгляд не понравился Гали.
Пашка достал из-за пазухи палку копченой колбасы и положил на стол.
Батист встал из-за стола и неожиданно для Гали оказался ростом ниже среднего — эдакий невзрачный карапет, вся значительность которого выражалась в буравчиках стальных глаз. Он протянул руку Пашке, затем Гали, и тот заметил их неприятную осклизлость.
— Милости прошу к нашему шалашу, — кивнул Батист, приглашая за стол.
Они сели. Долговязый приютился рядом, и только сейчас Гали разглядел его лицо, до смешного похожее на усатую морду хомяка.
— Ты чего, детка, раздетый? — Батист внимательно оглядел Гали.
— А это я хотел спросить у вас. Отчего после форты мне захотелось побродить голяком, испробовать свои кулаки на прохожих и вообще быть царем природы?
— Ну-ну, мальчик, не надо нервничать. Сначала выпей и закуси, а потом поведем разговор. — Батист разлил по стаканам вино, подвинул гостям блюдо с жареной камбалой. — За знакомство! Он поднял стакан и крупными булькающими глотками опрокинул его.
Запас приготовленных дерзостей вмиг испарился. Этот маленький, тщедушный человечек, которого ничего не стоит согнуть одной рукой в рог, взывал скорее к сочувствию, а не к скандалу, и после недолгих колебаний Гали осушил стакан.
— Вот и хорошо, — кивнул Батист, запихивая в рот кусочек рыбы. — А то развел тут антимонию. Никогда не задавайся вопросами, они к хорошему никого не приводили. Живи, как душа того требует. Все висим на ниточке. Стоит судьбе легонько дернуть и — прости- прощай! А ты рассуждаешь. Да просто живи, наслаждайся каждой минутой. К примеру, вот эта камбала. — Он вытащил застрявшую в зубах кость. — Плавала себе спокойно в море и еще жила бы много лет. Что ее подвело? Любопытство. То есть вопросы, которые она задала себе, увидев сеть: что такое? для чего? Тут ей и пришел каюк. "Отчего после форты это, отчего то?.." Да не все ли равно? Главное, ты почувствовал себя сильным, всемогущим. Не так ли? Тебе стали до лампочки все дурацкие условности, эти сети для ловли свободного духа, ты как бы воспарил над ними и над глупым человечеством. Вкусив форту, ты шагнул на более высокую ступень бытия, возвысился над другими. И с этой ступени тебе стали видны все пороки и слабости. Так почему бы не помочь другим стать сильней и мудрее? Я слыхал, ты ходишь в «Амикецо»? Вот и сплавь туда форту. Глядишь, оставят инвалиды свои коляски, костыли и побегут. Вредные побочные действия? А разве есть лекарства без них? Зато сколько плюсов!
