Сергей Костин - Варркан
Время, проведенное в замке у Преподобного, ничего нового не принесло. Преподобный раза два вызывал меня на собеседование. По его мнению, я был весьма интересным напарником для подобного дела. Говорил, правда, один лишь он. И все время о своем будущем величии. Под конец Преподобный настолько раздобрился, что отвел меня в сокровищницу и показал все, чем гордился.
Мешок с дерьмом буквально сходил с ума от своего богатства. Он ползал по золоту на коленях и жадно перебирал его маленькими загребущими пальчиками. А я… Я был совершенно равнодушен к сверкающему блеску драгоценного металла. Зачем оно мне? Вот если бы на Земле?…
Как оказалось, у Преподобного на этот счет тоже имелось мнение:
— Я знаю, вы, варрканы, равнодушны к золоту, но трогать все это, — он обвел россыпи широким жестом, — нельзя. У вас дурная рука.
Про себя я пообещал вспомнить про дурные руки при встрече, которая не за горами.
Отдохнуть как следует мне так и не дали. Придворные дамы вконец обнаглели и буквально брали комнату штурмом. Даже стража не могла сдерживать их стремительный натиск. В конце концов мне это порядком надоело, и парой пустяшных заклинаний я быстро отучил любительниц острых ощущений искать со мной встречи.
Впрочем, для кое-кого со смазливой мордашкой и ласковым голоском я сделал исключение. Но только после того, как взял клятву о молчании. Бедняжка, наверное, она до сих пор ходит по замку с сияющим лицом и молчит, молчит, молчит…
Глава 5
ЗАМОК ДРАКОНА
Утром второго дня, я и двадцать сопровождающих меня головорезов из Черной сотни сели на деревянную посудину, именуемую, почемуто, кораблем, которая тут же подняла паруса и отошла от богатой пристани сияющего города Лакмора.
Как только берег растворился в утренней дымке, стражники занялись делом более интересным, нежели охрана какого-то варркана. На палубе появился бочонок вина и начался загул. Все это несмотря на грозные предупреждения Преподобного, который лично явился проводить нашу экспедицию в поход.
Тем не менее, когда я решил осмотреть судно, за мной увязалось трое черносотенцев. Впрочем, их я потерял где-то на нижней палубе, проходя мимо очередной компании. Ребята обмывали увольнение по полной программе.
Корабль как корабль. Если что и заставляло его держаться на воде, так это хмурые брови капитана да его отборный мат. Отличный парень — он сразу же выкинул за борт двух матросов, которые по неосторожности примкнули к гуляющим солдатам.
— Отличная погода, — многозначительно ответил он на мой вопрос о надежности корабля.
Денек действительно выдался на славу, но, видимо, у капитана был дурной язык — к вечеру мы вошли в шторм. Небо в одночасье затянулось грязным лоскутным одеялом, и на наш суперлайнер с неба обрушились потоки дождя вперемешку с морскими брызгами.
Половина стражи валялась в трюме, зеленая, как морская капуста, а вторая — старательно блевала через борт. Каждые полчаса они исправно менялись местами. Капитан бешено кричал на снующих матросов, усиленно махал ручищами и почем зря вспоминал черта.
Почти весь шторм я простоял наверху, под дождем и брызгами, наблюдая, как гигантские волны обрушиваются на наш маленький кораблик, то опуская его в самую бездну, то подкидывая к звездам. Я смотрел и размышлял о том, что море очень похоже на варркана. Такое же тихое в минуты спокойствия и жестокое через мгновение.
Наломав дров и изорвав в клочья паруса, шторм ушел так же неожиданно, как и явился. Капитан, честь и хвала мастеру, облегченно вытер пот, отдал указания, спустился в каюту и надрался вдребезги. Остальной путь до острова мы прошли без особых приключений, если не считать того, что все без исключения солдаты провалялись в трюме.
Наконец на второй день под вечер на горизонте показалась земля. Насколько я понял, это и был остров Дракона. Капитан приказал бросить якорь довольно далеко от берега, так что разглядеть что-нибудь существенное не представлялось возможным. Тем не менее вся команда высыпала на палубу. Шатаясь и порыгивая, охранники тоже поднялись наверх.
Даже издалека замок, стоящий посреди острова, производил не слишком приятное впечатление. А через час, когда солнце стало падать в море, мрачность еще более усилилась. Капитан и старший из стражников предложили подождать до завтрашнего утра и лишь на рассвете высадить меня на берег, справедливо полагая, что так поступил бы каждый здравомыслящий человек. Но я не относил себя к этой категории и настоял, чтобы высадка произошла немедленно.
Через полчаса, когда я садился в шлюпку, стражники крутили пальцами у висков, ясно давая понять, что они обо мне думают, а команда корабля неодобрительно покачивала головами. Наверное, я действительно был похож на психа, спешащего расстаться с жизнью. В шлюпке поджидало четыре человека, в задачу которых входило высадить меня на берег. Что они исправно и сделали. Как только я ступил на берег острова Дракона, лодка торопливо отошла.
Ну вот я и один. Один на пустом каменистом берегу. Башни черного замка нависали надо мной, и казалось, что тени отбрасываются во все четыре стороны. Архитектура замка не представляла для меня какого-то интереса. За то время, что я пробыл в этом мире, приходилось видеть всякое. Первоначальные восторги и удивление прошли. Человек ко всему привыкает.
Как только стих шум весел, я переключился на рабочий режим. Все ненужное и пустое в сторону. Только дело. И все. Поудобнее перехватив меч, я сделал первый шаг.
Вокруг не росли деревья и кусты, только камни, скрипучий песок и замок. Замок… От одного его вида мурашки по телу. Я понимал, что, пока не войду внутрь, ничего не произойдет. На берегу я вне опасности. А внутри… Кто знает, что ждет там, за толстыми стенами?
Тишина острова была просто удивительной. Странно, что нет птиц, нет даже вездесущей мошкары. Ничего живого. Только мелкие камушки под ногами тихо перешептываются, да волны за спиной ведут неторопливый разговор. И я слышу, как они обращаются ко мне и предостерегают: — Вернись, вернись, вернись! Я взвинтил тело и чувства до такой степени, когда любое движение выполняется автоматически. Мозг рассматривает каждый шаг, как уравнение с тремя неизвестными, быстро решая — когда, как и зачем. И ни капли энергии зря. Дело, дело, и только дело.
Слух, обоняние, зрение и еще какие-то чувства, для которых нет названий ни в одном известном мне языке, обострились неимоверно. Я ощущал каждую песчинку под ногами, я слышал малейшее изменение ветра, и не было вокруг ничего, что могло укрыться от зорких глаз варркана.
