Фрэнк Перетти - Пророк
Макс снова вытер глаза и взял у Дин чашку с кофе.
– Спасибо, детка. – Он отхлебнул из чашки. – Я выбрал вашего отца, потому что он был самым старшим там. Не знаю. Просто у него был такой вид, словно он знает, что делает. И он действительно знал.
– Да, знал, – подтвердила Дин.
– Я подошел к нему, а он только взглянул на меня и сразу сказал: «Брат, ты страдаешь. Расскажи мне, в чем дело». Понимаете, он увидел, что я страдаю, и я все рассказал ему. Об Энни и о том, что с ней случилось. И представляете, он рассказал мне такие вещи, о которых я никогда прежде не слышал. Вызнаете, что та клиника посылает машину в школу Джефферсона каждую пятницу, чтобы отвозить девушек на аборты втайне от их родителей?
Джон и Карл переглянулись. Да, они знали, поскольку Рэйчел рассказала им об этом.
– Мы не знали... до недавнего времени.
– Ну и ваш отец сказал мне, что могло случиться с Энни. Сказал, что аборты делают в страшной спешке, врачи допускают ошибки, и никто никогда не узнает об этом. И все, что он рассказал, было очень, очень похоже на истину. Я понял, почему Энни умерла. Я все понял. И я собирался пойти в клинику и прямо спросить их об этом, но ваш отец сказал: «Нет, давайте сначала пойдем в больницу и спросим их». И мы так и сделали.
Макс отпил еще немного кофе, обменялся взглядом с Дин и продолжил:
– Мы вернулись в больницу, прижали к стенке доктора Лоуренса и снова спросили о причине смерти Энни. И он повторил то же, что говорил раньше. Но тогда Джон сказал, что мы хотим взглянуть на заключение патологоанатома. – Это воспоминание заставило Макса слабо улыбнуться. – Ваш отец был настоящим бойцом, дружище, он не сдался без боя, не позволил тем врачам провести его. О! Доктор Лоуренс не был готов к такому наступлению, это уж точно. Но он посоветовал нам обратиться в архив, что мы и сделали.
А когда мы пришли в архив, там повторилось то же самое. Они стали говорить нам, что у них нет ни заключения патологоанатома, ни каких-либо других документов... мол, они потеряли их и не могут найти. Но такие дела, похоже, были Джону не в новинку. Его же невозможно заставить отступить, знаете? Он сказал: «Тогда давайте встретимся с патологоанатомом, который занимался Энни» – и... – Макс выругался. – Они не собирались пускать нас к нему! Начали придумывать разные отговорки, но мы все-таки добрались до него. Обегали, кажется, всю больницу, но нашли-таки отделение патологической анатомии и просидели там еще полдня под дверями, но в конце концов прорвались туда и встретились с этим парнем. Его зовут Марк Деннинг.
Джон вынул свой блокнот.
– Деннинг. Ничего, если я запишу?
– Да, пожалуйста. Деннинг держался спокойно. Не хотел ничего говорить при свидетелях, но когда мы зашли в его кабинет, он заговорил очень тихо. – Макс подался вперед и понизил голос, словно подражая Деннингу. – Он чего-то боялся, понимаете? Он говорил очень тихо и сказал, что не может обсуждать этот случай. Но потом вынул из шкафа папку, положил ее на стол и сказал: «Я сейчас выйду минут на двадцать, ребята. Я вам ничего не говорил, а если вы хотите бросить взгляд на это, то я ничего не замечу» – и затем он вышел из кабинета.
Дин поднялась с места и ушла в спальню, а Макс продолжал:
– Ну и как, по-вашему, мы с Джоном поступили? Само собой, открыли папку и начали читать заключение, чтобы узнать истинную причину смерти Энни – и мы узнали. Просто прочитали. По большей части Деннинг написал заключение на тарабарском языке, но последний абзац звучал вполне осмысленно, поэтому мы переписали его и все прочие места, показавшиеся нам понятными.
Дин вернулась и протянула Джону несколько желтых страниц из блокнота вместе с каким-то документом. Джон бегло прочитал их.
– Это свидетельство о смерти Энни, – сказала Дин. – И вы видите, что написал доктор Лоуренс.
– Так. «Первичная причина смерти: септический шок... в результате сепсиса... синдром токсического шока».
– А вот... вот что нам с вашим отцом удалось выписать из заключения патологоанатома.
Почерк Макса, несомненно, свидетельствовал о спешке. Папин почерк – как всегда, неразборчивый – Джон узнал сразу и поймал вдруг себя на том, что задерживается взглядом на тех или иных словах просто потому, что они написаны Папиной рукой.
Джон прочитал первый абзац, написанный Папиным почерком. «Септический шок в результате септической лихорадки, явившейся следствием... инфекционного аборта».
– Таким образом, мы установили первое расхождение со свидетельством о смерти, – заметила Дин. Макс ткнул пальцем в лист:
– Посмотрите абзац на второй странице, написанный моей рукой.
Джон прочитал вслух, чувствуя на себе напряженный взгляд Карла.
– «Наиболее вероятное предположение, объясняющее причину смерти в данном случае, заключается в том, что пациентка перенесла аборт, осложненный стафилококковой инфекцией, вызвавшей перитонит и общий сепсис, которые, в свою очередь, привели к токсическому шоку и возникновению дефицита кислорода в жизненно важных органах, в результате чего наступила смерть».
Джон придвинулся поближе к Карлу, и они продолжал вместе просматривать исписанные страницы, в то время как Макс продолжал:
– Все эти длинные слова мало чего говорили нам, но, думаю, мы списали достаточно. Мы поняли, почему умерла Энни. Ваш отец даже отнес это показать другому врачу, и тот сказал, что да, все именно так, если мы правильно переписали документ.
– Но сам Деннинг не пожелал ничего говорить? Это кажется странным.
Макс потряс головой:
– Он не должен был ничего говорить мне, и он сказал, что по закону я не имею права знакомиться с заключением патологоанатома... но мы воспользовались случаем, так ведь? Он вышел из кабинета, чтобы не видеть, как мы читаем заключение.
Джон покачал головой:
– Очень странно.
Макс понимающе усмехнулся:
– Кому вы это говорите?
– Но... мой отец тоже находился там, участвовал в вашем деле.
– Да, от начала и до конца. Он был хорошим человеком.
– А кто этот врач?
– Какой?
– Вы знаете имя врача, которому Папа показывал копию заключения?
Макс и Дин переглянулись и отрицательно покачали головами. Джон сделал пометку в записной книжке. Возможно, Мама знает.
– А у вас есть факты, подтверждающие причастность Женского медицинского центра к делу? Вы можете как-нибудь доказать, что Энни действительно была там?
– Ну конечно, была! Она ходила в школу Джефферсона, она заболела в пятницу, клиника каждую пятницу посылает машину в школу, в клинике делают аборты, Энни умерла после неудачно проведенного аборта. Вот так. Это они виноваты.
Джон согласился:
– Да, звучит убедительно, но...
– И никаких «но»!
