Клиффорд Саймак - Всякая плоть – трава
— Дружная получится команда, — сказал я.
— Да, конечно.
— А потом?
— Мы вас не поняли.
— Ну вот, мы обменяемся знаниями, а потом что будет?
— Пойдем дальше, разумеется. В другие миры. И вы вместе с нами.
— Будем искать новые цивилизации? И новые знания?
— Совершенно верно.
Очень у них все просто получается. А на самом деле это не так просто, не может быть просто. На свете все очень и очень непросто.
Толкуй с ними хоть месяц подряд, задавай еще и еще вопросы — и все равно не разберешь, что происходит, разве что в самых общих чертах…
— Поймите одно, — сказал я. — Люди моей Земли не примут вас вот так, вслепую, не поверят на слово. Им надо точно знать, чего вы ждете от нас и чего нам ждать от вас. Им нужны доказательства, что мы и правда можем с вами сотрудничать.
— Мы во многих отношениях можем вам помочь, — ответили Цветы. — Нам вовсе не обязательно быть такими, как вы нас видите сейчас. Мы можем обратиться в любое растение, какое вам полезно. Можем создать для вас неисчерпаемые экономические ресурсы. Можем обратиться в привычные вам растения, на которых издавна строится ваше хозяйство, но только лучше, полноценнее. Мы дадим вам лучшую пищу, лучший строительный материал, лучшее волокно. Только скажите, какие растения вам нужны, с какими свойствами, — и мы в них обратимся.
— Как же так: вы согласны, чтобы мы вас ели, пилили на дрова, пряли и ткали из вас одежду? Вы не против?
Ответом было что-то очень похожее на вздох.
— Ну как вам объяснить? Вы съедите кого-то из нас — но мы остаемся. Вы спилите кого-то из нас — но мы остаемся. Мы все — одно, и наша жизнь едина, вам никогда не убить нас всех, не съесть нас всех. Наша жизнь — это наш мозг и нервная система, наши корни, луковицы, клубни. Ешьте нас, мы совсем не против, нам только важно знать, что мы вам помогаем. И мы можем стать не только такими растениями, которыми вы привыкли пользоваться в вашем хозяйстве. Мы можем обратиться в другие злаки и деревья, вы о таких и не слыхали. Мы можем приспособиться к любой почве, к любому климату. Можем расти всюду, где вы только пожелаете. Вам нужны различные лекарства и снадобья. Пусть ваши врачи и аптекари скажут, что вам требуется, и мы вам это дадим. Мы будем растениями на заказ.
— И ко всему еще поделитесь вашими знаниями?
— Совершенно верно.
— А что же мы дадим вам взамен?
— То, что знаете вы. Мы соединим все наши познания и сообща будем ими пользоваться. Вы поможете нам выразить себя, мы ведь лишены этой способности. Мы богаты знанием, но само по себе знание — мертвый груз, важно его применить. Мы жаждем, чтобы наши знания приносили пользу, жаждем сотрудничать с народом, который способен воспользоваться тем, что мы можем ему дать, только тогда мы обретем полноту бытия, сейчас нам недоступную. И, конечно, мы надеемся, что сообща мы с вами найдем лучший способ проникать через рубежи пространства-времени в новые миры.
— Вот вы накрыли Милвилл колпаком, куполом времени… для чего это?
— Мы хотели привлечь внимание вашего мира. Хотели дать вам знать, что мы существуем, что мы ждем.
— Так ведь можно было сказать это кому-нибудь из людей, с которыми вы общаетесь, а они бы передали всем. Да вы, наверно, кое-кому и говорили. Например, Шкалику Гранту.
— Да, ему мы говорили. И еще некоторым людям.
— Вот они бы и сказали всему свету.
— Кто бы им поверил? Подумали бы, что они… как это у вас говорят?.. Чокнутые.
— Да, правда, — согласился я. — Шкалика никто слушать не станет. Но есть же и другие.
— Мы можем установить контакт не со всяким человеком, а только с теми, у кого определенный склад ума. Мы понимаем мысли многих людей, но лишь очень немногие понимают нас. А прежде всего нас надо понять — только тогда вы нас узнаете и нам поверите.
— Что же, значит, вас понимают только разные чудаки?
— Да, по-видимому, так…
Если вдуматься, так оно и выходит. Самого большого взаимопонимания они достигли с Таппером Тайлером, а что до Шкалика — он, конечно, в здравом уме, но человеком почтенным, солидным членом общества его никак не назовешь.
Любопытно знать: а почему они связались со мной и с Джералдом Шервудом? Впрочем, это не одно и то же. Шервуд им полезен: он фабрикует для них телефоны, при его помощи они получают оборотный капитал для своих затей. Ну а я? Неужели все дело в том, что о них заботился мой отец? Хорошо, если так…
— Ладно, — сказал я. — Кажется, понял. А что это была за гроза с ливнем из семян?
— Мы засеяли показательный участок, теперь вы своими глазами увидите, что мы можем изменяться, как хотим.
Где уж мне с ними тягаться. Что ни спрошу, у них на все найдется ответ.
Да, в сущности, разве я надеюсь до чего-то с ними договориться? Разве я, по совести, этого хочу? Кажется, в глубине души я хочу только одного: вернуться в Милвилл.
А может, это все Таппер? Может, и нет никаких Цветов? Может, просто-напросто, покуда он торчал тут десять лет, он со своими мозгами набекрень додумался до этакой хитрой шутки, затвердил ее, вызубрил и сейчас всех нас дурачит?
Нет, чепуха. Таппер — придурок, ему вовек такого не сочинить. Слишком это для него сложно. Не мог он додуматься до такой шутки, а если бы и додумался, не сумел бы ее разыграть. И потом, он ведь как-то очутился здесь, в этом непонятном мире, а за ним сюда попал и я — этого никаким розыгрышем не объяснишь.
Я медленно поднялся на ноги, обернулся лицом к склону холма над нами — вот они темнеют в ярком лунном свете, несчетные лиловые цветы… а Таппер сидит на прежнем месте, только подался вперед, согнулся в три погибели и спит крепким сном, тихонько похрапывая.
Теперь они, кажется, пахнут сильнее, и лунный свет словно трепещет, и чудится — там, на склоне, скрывается Нечто. Я смотрю во все глаза… Вот-вот, кажется, что-то различаю… но нет, все снова растаяло… и все-таки я знаю: Оно там.
Сама эта ночь таит в себе Лиловость. И я ощущаю присутствие Разума, он ждет только слова, найти бы это слово — и он сойдет с холма, и мы заговорим как двое друзей, нам больше не понадобится переводчик, мы сядем у костра и проболтаем всю ночь напролет.
«Ты готов?» — вопрошает Оно.
Так что же нужно — найти какое-то слово или просто что-то должно пробудиться у меня в мозгу, что-то рожденное Лиловостью и лунным светом?
— Да, — отвечаю, — я готов. Я сделаю все, что в моих силах.
Я наклонился, осторожно завернул шар из линз в куртку, зажал сверток под мышкой и двинулся вверх по косогору. Я знал: Оно там, наверху, Оно ждет… и меня пробирала дрожь. Может, и от страха, но чувство было какое-то другое, на страх ничуть не похожее.
