Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
– Вам придётся пересесть на моторы, иначе не оторвёмся.
– Ни за что! – не слишком решительно сказал Димитр. – Командир, скажи ей!
Издалека послышался дробный стук, гул, задрожала земля.
Дружинники оглянулись.
– Не будьте идиотами! – раздула ноздри девушка. – Ваши кони никуда не денутся, оставите их в Гейяре, потом заберёте.
– В каком ещё Гейяре?
– В городе, это столица пограничного нома. До Брюссельгея ещё двести километров.
– До какого Брюселгеля?
– Это столица центрального нома, там правительство и резиденция Примадонны.
– Кого? – удивился Пилип.
– Нашего президента. Примадонна – Женщина, Отдающая Приказы.
– Сокращённо ЖОП.
– Пилип! – повысил голос Ясен.
– А что? – смущённо отвёл глаза разведчик. – Так получается: ж – Женщина, о – Отдающая…
– Прекрати!
Снова издалека прилетел грохот и гул.
– За мной! – Истома развернула байк, помчалась к городу.
– Не отставайте, – буркнул Ясен, принимая решение.
– Командир! – жалобно возопил Пилип, но его никто не слушал.
Через несколько минут отряд оказался на мосту через ров, проскочил в открытые ворота, склёпанные с виду из листов ржавого металла, и всадники оказались в городе.
Однако осмотреться и оценить архитектуру геянского селения им не дали.
Ровные, почти пустые улицы, залитые каким-то серым материалом, со следами шин, шеренги почти одинаковых домов, на окраине – одноэтажных, ближе к центру – пятиэтажных, полукруглое здание на площади, – ребристый зеленоватый конус величиной с десяток домов и башня-труба с антеннами – вот и всё, что удалось разглядеть гостям. В дом их не пригласили, показывать ничего не стали и даже не предложили умыться с дороги и перекусить.
– Отдохнёте в Чикайорке, – сказала Истома, заметив затвердевшее лицо Ясена. – Надо уходить. Отец ждёт вас в Тиктлане. Это крепость перед столицей.
Ясен кивнул, с сомнением глянув на двух молодых гладколицых парнишек в синих комбинезонах, обозначивших намерение забрать коней.
– Это слуги, – с нетерпением объяснила Истома, – они будут ухаживать за вашими зверями.
Ясен похлопал Ашву по шее, погладил морду.
– Побудь пока тут, дружище, я вернусь за тобой.
– Не разводите долгих прощаний, – поторопила его подъехавшая Мелана.
За ней прибыли и остальные спутницы Истомы.
Слуги увели гепардов, с опаской сторонясь их страшных голов, выкатили откуда-то четыре мотоцикла.
Мелана окинула насмешливым взглядом ошеломлённых дружинников.
– Чего стоите? Вы же хотели покататься?
Ясен заметил несколько женщин в необычных одеждах, появившихся на площади перед зданием ратуши и разглядывающих гостей. Судя по их жестам и улыбкам, воинов они видели не часто и относились к ним легкомысленно.
– Прекрати, Мель, – сказала Истома. – Если кто боится, что не справится с управлением, поедет пассажиром. Есть такие?
– Чур не я! – поднял руку Пилип. – Только покажите ещё раз, что крутить и на что нажимать.
– А вы? – Истома посмотрела на Иваника и Димитра, лица которых явно не выражали восторга.
Они с надеждой оглянулись на командира.
– Здесь нет ничего сложного, – сказал он, понимая чувства сородичей. – Смотрите: вот педаль, её надо толкнуть левой ногой.
– Лучше правой, – возразила Мелана.
– Или правой, – не стал спорить молодой человек. – Эту рукоять слева – на себя, а правую – от себя.
Он проделал все манипуляции, но мотоцикл не двинулся с места.
– Ты забыл нажать стартовую кнопку, – с усмешкой подсказала Мелана.
Краска бросилась Ясену в лицо, однако он справился с собой, нажал кнопку на рукояти справа, и машина устремилась вперёд.
Сделав круг, он вернулся.
– Понятно?
– Да вроде, – пробормотал Димитр. – А голоса он не слушается?
– К сожалению, – развела руками Истома. – Наша техника ещё не достигла такого совершенства. Хотя когда-то все машины управлялись мысленно.
– Давай теперь я, – взялся за руль машины Пилип.
Ясен уступил ему седло.
Бледный от волнения разведчик быстро покрутил ручки, нажал кнопку, супербайк рванул с места и едва не выбросил водителя из седла. Пилип удержался только благодаря природной ловкости и реакции. По площади раскатился его ликующий вопль:
– Ура! Еду!
Разогнав толпу завизжавших женщин, он сделал круг и вернулся к друзьям. Соскочил с седла, бросил небрежно:
– Проще пареной репы.
Геянки засмеялись, хотя вряд ли помнили, что такое пареная репа. Истома и Ясен обменялись понимающими улыбками.
– Теперь вы оба, – приказал он.
– Ему хорошо, он молодой, у него детей нет, – проворчал Димитр, берясь за рукояти машины. – А у меня шестеро по лавкам прячутся.
Однако справился и он, после двух неудачных попыток оседлать «железного коня», а после Иваник, которому потребовалось вдвое меньше времени.
Уже через несколько минут они держались за ручки машин более или менее уверенно, хотя и не без опаски, и командирша отряда отказалась от предложения везти парней в качестве пассажиров.
– Ничего, справитесь. Если уж наши мальчуки свободно гоняют на байках, то вы ведь воины, должны уметь всё.
Сказано это было не без колкости, но Ясен, помня про нюансы общественного устройства геян, подчинявшегося президенту-женщине (ЖОПе, как сострил Пилип, м-да…), на тон речи Истомы обращать внимания не стал.
Выехали ближе к вечеру, когда Расий, – здесь его называли Вайтлайн, – скатился на правек, собираясь уйти к Ночным Пределам Равнины.
Сначала всё внимание дебрян было приковано к управлению необычными для них «железными конями». Потом все приноровились к быстрому движению и почувствовали себя повелителями пространства. Настроение поднялось даже у Димитра, едущего осторожно и неровно. Однако и он в конце концов понял, что аппарат под ним не кусается, не брыкается, не просит еды и воды, прост в управлении и может мчаться с большой скоростью. Спустя какое-то время он догнал группу и больше не отставал.
С час Ясен ощущал спиной тартарианина – как занозу в позвоночнике. Что-то там происходило, пограничная охрана геянской империи – те самые женщины-воительницы на байках – сражалась с монстром и, по-видимому, смогла его задержать, потому что он сильно отстал.
А уже к вечеру отряд, ведомый дочерью Милича, миновал город Чикайорк, – решили не останавливаться там на ночлег, – и достиг Тиктлана – сторожевой крепости на подступах к столице, о которой говорила Истома.
