Raptor - Хо
Остолбеневший Геннадий врос в палубу, таращась на невиданного монстра, и не веря собственным глазам. Плавно выйдя из пике, аэроскат пронёсся над его головой, точно инопланетный истребитель, почти без звука. Лишь шелестение краешков мантии выдавало его таинственный полёт. Пролетая над палубой, монстр зацепил крылом мачту, и та звонко лязгнула, заставив Гену вырваться из оцепенения. Осторожно продвигаясь к лестнице, он заметил ещё одного аэроската, который был существенно меньше предыдущего. Не долетев до корабля, скат повернул в сторону, и продолжил свою глиссаду над водой.
Наблюдая за ним, Гена заметил странное подводное мерцание, сопровождавшее аэроската. Он не успел даже присмотреться к нему повнимательнее, как вдруг прямо из-под воды вынырнуло нечто колоссальное, не похожее абсолютно ни на что из существующего в реальности. Бока глубинного монстра переливались светящимися фотофорными рисунками, словно весь он был разукрашен абстрактной неоновой рекламой. Раскрылась необъятная пасть, точно чудовищный чёрный мешок, усеянный с внутренней стороны острейшими зубами, разными по величине, и расположенными в пасти как попало. Живой капкан захлопнулся безошибочно. Монстр проглотил зазевавшегося аэроската целиком, утащив его под воду, и оставив на поверхности лишь светящийся водоворот, который вскоре потемнел, исчезнув через несколько секунд. Не в силах более смотреть на творящееся вокруг безумие, капитан, соскользнул вниз по лестнице, и бросился к двери.
Внутри корабля царила дремотная тишина. Из-за отсутствия электроснабжения красной палубы, освещалась она лишь светом из окон, на глазах становившимся всё тусклее и тусклее. Не дожидаясь, когда окончательно стемнеет, Осипов на негнущихся ногах отправился к распределительному щитку, расположенному в дежурном помещении, совмещённом с каютой электрика. Здесь было уже совсем темно. Идти за фонариком — значит тратить драгоценное время. Бормоча непонятные ругательства себе под нос, Гена фактически на ощупь принялся отыскивать нужные рубильники, благо за то время, что они провели на корабле, он успел запомнить месторасположение основных переключателей.
Нащупав пластиковые рукоятки рубильников, он поочерёдно включил топовые огни, и носовой прожектор. Внешнее освещение было необходимо не только по правилам судоходства. Оно давало хоть какую-то надежду, что «Эвридику» сумеют разглядеть в тумане поисковые корабли.
Разобравшись с электричеством, капитан скорым шагом отправился за Ольгой. Чем сильнее сгущались сумерки — тем страшнее становилось вокруг. За окнами мелькали какие-то тёмные фигуры, а с потолка доносились скребущие звуки, словно какие-то зверьки бегали по палубе, царапая её коготками. Спустившись по винтовой лестнице, Гена вошёл в освещённый коридор жёлтой палубы, и проследовал к их каюте.
— Не советую заострять внимание.
— А?! — Осипов едва не упал, услышав голос прямо у себя за спиной.
Он с трудом удержал равновесие при попытке развернуться прямо на ходу.
— Не заостряй внимание, глупая ты голова.
Позади, неведомо откуда, возник Фёдор. Выглядел он поистине страшно: тощий, с мёртвыми глазами, отвратительными буграми на облысевшем черепе, и синими пятнами, покрывавшими всё его тело. Из одежды на нём была лишь длинная, изодранная тельняшка. Таким своего друга Геннадий никогда ещё не видел.
— Ты, ты ведь умер, тебя нет, — тихонько пятясь назад, бубнил Осипов. — Почему ты здесь? Почему ты лысый? Почему голый? Почему выглядишь как мертвец? Почему я вообще тебя вижу, твою мать?! Я сошёл с ума, да? Ответь мне, ответь!
— Обстановка не стабильна. Не заостряй внимание, — без интонации ответил Фёдор. — Даже на мне.
— Какого…
Руки Фёдора начали удлиняться, пока не достигли пола. Он принялся как-то странно подпрыгивать на месте, размахивая гипертрофированными передними конечностями, стуча кулаками по полу и стенам, сопровождая эти удары обезьяньим повизгиванием. Затем, его ноги с треском выгнулись в обратную сторону, как у кузнечика. Перекувыркнувшись через голову, новоиспечённый монстр помчался прочь по коридору, цепляясь за стены, и не касаясь при этом пола.
Шокированный увиденным до предела, Геннадий Осипов метнулся к каюте, но перепутал двери, и по ошибке открыл соседнюю, в которой когда-то жили Вовка и Настя. Как только дверь приоткрылась, из неё высунулась окровавленная рожа, которая пронзительно заверещала прямо ему в лицо. Спешно захлопнув дверь, Гена отскочил назад, и тут же споткнулся обо что-то. Этим препятствием оказались чьи-то высохшие останки. Пинком оттолкнув жуткий остов подальше от себя, вжавшийся спиной в стену, капитан озирался по сторонам, понимая, что весь коридор видоизменился. Всё вокруг было забрызгано застаревшими пятнами крови, въевшимися в потолок, стены и ковровую дорожку. Весь пол был завален драным тряпьём, и обглоданными костями, вперемешку с высохшими ошмётками перегнившего мяса.
Лампа над головой вдруг замерцала. Быстро подняв голову, Осипов увидел желеобразное человеческое лицо, плавающее внутри плафона, и заполнившее его целиком. Лицо нахмурилось, мелькнуло лампой, и с бульканьем произнесло:
— Тебе же сказали, не заостряй!
— Я. У меня… — Геннадий схватился за голову. — Боже, да что же это творится?!
— Этот корабль не сдвинется с места, — пробулькало лицо из плафона, расплываясь в кляксу. — Он застрял на куполе огромной медузы. Займи место в каюте. Займи. Эти идут за тобой.
Лампы начали гаснуть одновременно с двух концов коридора. Вместе с темнотой, на капитана надвигалось что-то страшное, невидимое, сжимающее его с обеих сторон чёрными тисками. Оттолкнувшись от стены, он вскочил с пола, и, рванув дверь пятьдесят четвёртой каюты, буквально влетел в неё, прежде чем тьма успела полностью овладеть коридором.
Молниеносно закрыв замок, Гена бросился подальше от двери, на карачках прошмыгнул между койками, и тут же нырнул под стол, успев схватить с него нож. Трясясь всем телом, он смотрел, как в щели под дверью то загорается, то вновь гаснет свет. Слушал, как кто-то бегает туда-сюда по коридору. Задерживал дыхание, когда кто-то останавливался за дверью, топтался на одном месте, и принюхивался с шумным сопением.
Сверху, в окно, кто-то монотонно постукивал, то ли клювом, то ли когтем. Было страшно. Очень страшно. Гена то и дело косился на Ольгину руку, свисавшую с койки. Пальцы девушки мелко подрагивали, время от времени, и капитан молился, чтобы она не проснулась, и не зашевелилась, выдав своё местонахождение осаждавшим их тварям. Казалось, что это никогда не закончится. А ведь ночь ещё только начиналась.
